Внешние размеры царства ильханов, с самой смерти Хулагу и до кончины Абу Саида, почти не изменились. На востоке Хорасан управлялся наместниками, обыкновенно принадлежавшими к царствующей династии, в то время как управление Гератом, который мало-помалу хотя до некоторой степени отдохнул после своего разрушения, сделалось наследственным в семье Шамса ад-Дин Курта, одного из эмиров Гурида Муызза, который сумел зарекомендовать себя у Чингисхана и, при удалении его, получил от него этот округ в управление. В Кирмане каракитаи добровольно подчинились еще Хулагу и, многократно породнившись с ильханами, продолжали до 705 (1305) г. управлять страной на правах их ленников; в указанном году последний потомок этого дома, возбудивший громкие жалобы населения за свою жестокость, был смещен, и отныне Кирман управлялся монгольскими чиновниками. То же случилось с Фарсом уже в 662 (1264) г., так как Салгарид Сельджук-шах, который после многих попыток захватил там власть, решился на совершенно безумное восстание против монголов, которое, конечно, стоило ему трона и жизни. Об атабегах Луристана мы уже знаем, что династия их продолжала существовать и во время монгольского владычества. Некоторые из провинций на берегу Каспийского моря наполовину сохранили свою самостоятельность под властью мелких государей Гилана и Ширвана; под непосредственною же властью хана находились арабский и персидский Ирак, Азербайджан с принадлежащими сюда землями. Далее на западе мелкие ленные государства в Армении и Месопотамии, между ними и долговечные Ортокиды Маридина, и, наконец, страна сельджуков Иконийских опять подпали власти братьев Ис ад-Дина и Рукн ад-Дина, сыновей Кей-Хосрау, которые управляли сообща, хотя вполне были подчинены монгольским гарнизонным войскам.
Между восточными частями владений сельджуков, монгольской частью Месопотамии и Малой Арменией, которую можно всецело считать ленным владением ильханов (в то время она едва достигала размеров восточной половины Сицилии), помещались как бы вбитые колья, мамелюкские округа Северной Сирии, Халеб и Айн-Таб: даже если бы и те и другие, мамелюки и монголы были самыми миролюбивыми людьми на свете, то едва ли дело могло обойтись здесь без столкновений. Но при существовавших здесь условиях в этом месте должны были происходить непрестанные раздоры; и действительно с 660 до 723 г. (1262–1323 гг.) мамелюки при каждом удобном случае нападали на Малую Армению, а монголы — на Северную Сирию.
Только один раз хоть что-то вышло из дипломатических переговоров ильханов и христиан, равно как мамелюков и кипчаков: это было, еще когда грозное нападение Берекая на Хулагу помешало последнему предпринять поход против Бейбарса, чтобы отомстить ему за поражение Айн Дшалута. Для мамелюкского султана было в высшей степени важно, что как раз в те годы, когда он должен был наносить главные удары крестоносцам (663–666 = 12651268 гг.), преемник Хулагу, Абака, был занят отражением нападений Берекая на Азербайджан (663 = 1265 г.) и необходимым укреплением кавказской границы для предотвращения их повторения. Когда же и это было окончено, то между ильханом и Бараком начались сначала дипломатические препирательства, а потом и серьезные разногласия. Барак, правнук Джагатая, был в ссоре с другими потомками Чингисхана из-за переданного ему Хубилаем владычества над царством его предка и теперь только что подумывал о соединении с своими главными приверженцами в ущерб Абаке. Решено было распространиться во все стороны к западу, и так как, по-видимому, приготовления к этому предприятию стали известны в Персии уже очень рано, то Абака не мог вмешаться в сирийские дела, пока опасность с этой стороны не была отстранена. Ожидаемое нападение Барака произошло в 667 (1269) г.; племена Джагатая перешли через Оксус и опустошили Хорасан, но были побиты и отогнаны назад Абакой (668 = 1270 г.). Вскоре после этого Барак умер, и смерть его была сигналом к возникновению новых неурядиц в царстве Джагатая, где с самого начала дела были еще более запутанны, чем у персидских монголов.
Последние смогли в 671 (1273) г. отомстить Трансоксании походом, во время которого страна была страшно опустошена, Бухара еще раз на многие годы совершенно разрушена. Впрочем, и позднее дела между Евфратом и Тавром в течение нескольких лет не пошли далее обоюдных хищнических походов, не имевших другого значения кроме того, что в них страшно втягивали особенно Малую Армению, постоянную жертву этих отношений: но в 675 (1277) г. одну минуту казалось, как будто малоазиатским владениям ильханов грозит серьезная опасность. Уже в 660 (1262) г. мамелюкский султан попытался вмешаться в дело: царственные братья, Ис ад-Дин и Рукн ад-Дин, бывшие тенью один другого, поссорились друг с другом, и первый из них предложил египтянам половину своего государства, если они помогут ему избавиться от иноземного владычества. Бейбарс, тогда еще очень занятый эмирами Сирии и устройством только что основанного им царства, не был в силах исполнить этого; немногие всадники, которых он мог послать на помощь Ис ад-Дину, не помешали его поражению; Сельджук должен был бежать сначала к византийцам, потом к кипчакам, которые содержали его до самой смерти. С тех пор имя султана Рума носил один Рукн ад-Дин; управление, то есть светская власть, принадлежало его персидскому министру Муин ад-Дину, согласно показаниям монгольских начальников обыкновенно называемого Перванэ
[223]. Ввиду личных выгод Перванэ возбудил подозрение ильхана против своего государя, получил позволение задушить его (663 или 666 = 1265 или 1267/68 г.) и посадить на его место Гияс ад-Дина Кей-Хосрау III, четырехлетнего сына убитого, который впоследствии, при Аргуне (683 = 1284 г.), также умер насильственною смертью.
Ему наследовал (назовем его только для того, чтобы, по крайней мере, оказать последнему сельджукскому султану честь назвать его) сын Ис ад-Дина Масуд II, который снова нашел дорогу из Кипчака к ильханам: судя по некоторым источникам — начиная с этого времени, известия совершенно перепутаны и не согласуются друг с другом — он погиб в нищете около 708 (1308) г., по другим, Газан сместил его в 694 (1295) г., и в 697 (1297) г. его наследие было передано Ала ад-Дину II. Последние потомки прежних завоевателей мира беспомощно бросались из стороны в сторону между стремящимися к возвышению эмирами и византийцами на западе и монгольскими гарнизонами своих городов на востоке. В действительности дело было не в них, а скорее исключительно в тех, которые правили от их имени. В особенности Перванэ, со смерти Рукн ад-Дина, мог распустить вожжи своего своеволия, насколько это только позволяли монголы; скоро ему удалось возбудить сильную ненависть своих подданных, и в Восточной Малой Азии с каждым днем все громче стали призывать бойца за ислам Бейбарса. Султан решился последовать приглашениям, которые все чаще приходили оттуда в Сирию и Египет: в 675 (1277) г. он во главе многочисленного войска перешел через Тавр, побил монголов, которым мусульманские дружины Перванэ только для виду оказали самую незначительную помощь, в долине Абулустейна
[224], и вскоре после этого, при громком ликовании магометанского населения, занял Кесарию.
