Успех, конечно, снова привлек к нему большое войско; но подобные перемены произошли еще несколько раз, прежде чем ему улыбнулась окончательная победа. Это случилось в 771 (1369) г., когда ему удалось устроить общий союз эмиров против Хусейна, с которым он до того еще раз соединился в 769 (1367) г. по поводу дележа страны. По-видимому, он уже выступил здесь как воин Аллаха; по крайней мере, он заставил одного дервиша изречь себе прорицание, уполномочивавшее его на это прозвание. Хусейн, резиденция которого была в Балхе, после потерянной битвы не надеялся удержать за собой город; он сдался, но все же был убит двумя своими личными врагами, если не по приказанию Тимура, то все же с его согласия. Тимур сделался единодержавным властителем всей Трансоксании и страны к югу до Гиндукуша.
Положение, которое он занял, было довольно неясно. Тимур слишком хорошо знал людей, чтоб не принять в расчет этого настроения своего народа; он решил представить себя просто атабегом (чтобы употребить уже известное нам западнотурецкое выражение) одного из Чингисханидов: верный признак того, скажем мимоходом, что он сам не был в родстве с законной царствующей династией. Итак, созванный для подтверждения происшедших перемен курилтай, совет трансокеанских родоначальников, должен был избрать одного из потомков Джагатая в хаканы или кааны, как звучал титул высшего великого хана, сам же Тимур присвоил себе низший титул Гур-хана
[235], который носили прежние государи Кашгара и Самарканда. Но приказал официально называть себя не Тимур-ханом, но только Тимур-бегом или эмиром Тимуром, как если бы Наполеон остановился на титуле первого консула. Преемники Тимура только прекратили избрания великого хана, сами же тоже никогда не принимали этого титула
[236], а довольствовались званием бега или шаха. Правда, что они не имели никакого повода особенно величаться, так как тотчас после смерти Тимура насильно собранное им царство распалось на части, как и до него оно было составлено из кусков и обрывков.
Не без хлопот удалось новому государю Трансоксании удержать в своей власти совершенно отвыкших от подчинения и повиновения беков. Не раз в течение следующих годов рассказывается о самонадеянных эмирах и нойонах, которые отказывались терпеть над собой начальника, каким бы сильным он ни являлся; но это были всегда отдельные и лишенные связи восстания, подавить которые удавалось без большого труда. В таких случаях достойна замечания мягкость, не свойственная Тимуру, которую он выказал людям, не хотевшим признавать возвышения над собой некогда равноправного с ними товарища. Видно, что он заботился о восстановлении единства, которое не нарушалось бы чувствами мести отдельных родов, и уже потом надеялся силой своей личности и своих внешних успехов, победами и добычей, которые он доставлял своим, постепенно превратить всякое прекословие в одушевленную преданность. Ему было теперь 34 года; его знание людей, военные способности и таланты правителя успели развиться до полной зрелости в течение долгого времени испытаний, и по прошествии двух десятилетий ему удалось достигнуть своей цели. А именно до 781 (1379) г. почти ежегодными походами было покорено все пространство старого царства Джагатая, в то же время усмирены бунты, часто перемешивавшиеся с этими войнами, наконец, влияние нового могущества распространено и на северо-запад. Кроме Камар ад-Дина Кашгарского, особенно много хлопот причиняло усмирение эмира города Хорезма, с давнего времени пользовавшегося довольно большой самостоятельностью в своем в стороне лежавшем оазисе; едва бывал заключен мирный договор и Тимур прибывал опять в свою столицу, как обыкновенно приходило вскоре известие, что Юсуф-бек — так звали владетеля Хорезма — под каким-нибудь предлогом снова восстал. Наконец, в 781 (1379) г. этот упрямый человек умер, в то время как столица его снова находилась в осаде; жители продолжали еще некоторое время оборону, пока город не был взят силой, и тут его постигло основательное наказание. Страна поступила в непосредственное владение Тимура, между тем как в отдаленной и далеко к востоку простиравшейся Кашгарской области завоеватель удовольствовался тем, что после нескольких побед в 776–777 (1375–1376) гг. принудил Камар ад-Дина к бегству в среднеазиатские степи и принял присягу в верности себе от племен, до тех пор ему подвластных. Значительная часть их, вероятно, увеличила собой армию Тимура: уже по возвращении с востока мы находим его достаточно сильным, чтобы вмешаться в дела значительно большего, хотя, без сомнения, расслабленного внутренними смутами государства, именно Кипчака, которое со времени смерти Узбека, сына Джанибека (758 = 1357 г.), было потрясено продолжительными дворцовыми революциями и распалось на несколько отдельных государств
[237], совершенно как царство Джагатая, с той разницей, что оно до тех пор не нашло себе такого сильного восстановителя, как Тимур. Около 776 (1375) г. западная часть Кипчака, область собственно Золотой Орды, находилась во власти одного данника тамошнего хана, Мамая, между тем как на востоке Яика (реки Урала), после многочисленных ссор между различными потомками Джучи, в то время одержал верх Урус-хан. Он вел войну с одним соперником, Тулуем
[238], который оказывал сопротивление его планам, направленным к объединению всех племен Восточного Кипчака; когда Тулуй погиб в одной битве, его сын Тохтамыш бежал к Тимуру, только что вернувшемуся из Кашгара в Трансоксанию (777 = 1376 г.). Кипчакская область между Хорезмом и Яксартом непосредственно касалась трансокеанской границы, и Тимур недолго думая воспользовался случаем распространить свое влияние и в эту сторону, оказав поддержку претенденту. Тохтамыш, который, разумеется, с самого начала должен был объявить себя вассалом своего покровителя, получил небольшое войско, с которым он пошел вниз по Яксарту и завладел областями Отрара и окрестными. Но так как в то же время до середины 778 (конца 1376) г. он многократно дал себя побить сыновьям Уруса, то Тимур наконец сам выступил против них. Зима помешала решительному успеху, но тем временем умер У рус, а против его сына, неспособного, преданного одним чувственным наслаждениям Тимура-Мелика, скоро воцарилось предубеждение среди его собственных подданных. Поэтому Тохтамыш с вторично вверенным ему трансокеанским войском оказался наконец в силах разбить неприятельские войска (конец 778 = 1377 г.)
[239] и при втором столкновении взять в плен самого Тимура-Мелика. Он велел его умертвить и теперь уже скоро добился своего признания во всей восточной половине Кипчакского царства; с этого времени до 1381 (783) г. он довершил завоевание царства Золотой Орды в России, уже сильно поколебленного поражением Мамая великим князем Дмитрием
[240] в 1380 (782) г., и этим закончил восстановление государственного единства всех прежних кипчакских владений. Они номинально поступали под верховное владычество Тимура, но Тохтамыш только ожидал случая отказаться от службы своему прежнему покровителю.
