Малькольм Глэдуэлл (автор «Гениев и аутсайдеров», норм книга), писал, что два основных качества Кампрада – это сварливость и похуизм. В том плане, что ему было похуй, что вы о нём думаете. Прикольный чел. Но он всё-таки уникум.
У предпринимателей средней руки всё несколько иначе. Но им сейчас приходится нелегко. Капиталисты как бы всем хороши, но вот почему-то не любят плодить конкурентов. Тот же Гугл, именующий себя корпорацией добра, в реальности является компанией с крайне подвижными нравственными принципами. Как сказал бы фюрер, это фирма с пониженной социальной ответственностью. Если есть возможность не платить – они не заплатят. Кого могут – задушат. Кого не могут – купят. Такое как бы добро с кулаками.
Предпринимательство нынче – это подвиг. Даже десять лет назад возможностей было гораздо больше. Чего уж говорить о восьмидесятых и девяностых!
8.6. Кто убивает предпринимательство?
У средних и мелких предпринимателей есть две серьёзные проблемы, и обе ничего хорошего
[118] моему любимому среднему классу не сулят.
1) Слишком малая часть нынешних предпринимателей создаёт рабочие места.
2) Слишком большая часть нынешних предпринимателей поощряет богатых управленцев за счёт всех остальных.
Этот сдвиг происходил медленно и неуклонно, и сейчас уже всё потеряно. Среднему классу просто неоткуда браться! Новые бизнесы появляются всё реже. Тенденции этой уже больше 20 лет, а после 2000-го года всё стало только хуже, причём никто не понимает, почему. По исследованиям Джона Холтивангера из Университета Мэрилэнда
[119] с 1980-х до 2007-го года доля новых компаний в экономике упала на 12 %, а к 2011 году стала меньше на целую четверть. Всё меньше американцев работает в стартапах, да и доля стартапов снизилась – даже в хайтеке. Для среднего класса это плохой знак.
Понятно, что только что созданные компании создают гораздо больше рабочих мест, чем старые
[120]; это правило соблюдается, несмотря на то, что куча стартапов проваливается в ад.
Больше рабочих мест – больше конкуренция среди работодателей. А это более высокие зарплаты, чтобы привлечь хороших специалистов. Вот тебе и развитие среднего класса.
Стартапы важны для экономики – но не в том смысле, чтобы обогатить их создателей. Новые компании, в некотором роде, смазывают мотор капитализма – ведь из-за них растёт конкуренция. Слабые фирмы дохнут. Сильные или более инновационные растут. Этот механизм – залог того, что страна эксплуатирует людей, деньги и технологии наиболее эффективным способом. Производительность труда растёт.
Если кто-то делает бизнес, который решает какую-либо проблему лучше, дешевле, быстрее, то вся экономика будет работать чуть лучше. Сегодняшняя экономика потеряла этот динамизм – а после Второй Мировой он был очень, очень высок, тогда по всему миру царило всеобщее процветание. Сейчас появляется меньше новых компаний, и меньше старых динозавров скопытивается.
В 1992 году примерно 60 % работающих было занято в старых компаниях (это которым более 16 лет). В 2011 году таких контор стало в полтора раза больше, а доля трудящихся там американцев выросла до 75 %. Это обнажает неприятную проблему: большие старые фирмы заинтересованы в сохранении status quo и даже прилагают усилия для того, чтобы сделать среду менее конкурентной. Они добиваются снижения налогов, бесцеремонно сражаются за госконтракты и лоббируют изменения в законодательстве, чтобы не допустить появления новых игроков или задавить их в зародыше.
С 1998 по 2010 год траты на лоббизм выросли в почти в два раза! Между прочим, существует доказанная связь между тратами на лоббистов и ростом прибыли. Самое занятное, что этот рост практически весь достаётся топ-менеджерам: между политической активностью и компенсацией топов есть сильная корреляция. Самые хитрые и пробивные люди делают, в общем-то, рациональные вещи: они добиваются повышения собственного благосостояния, а не бьются за рост всей экономики (или компании, где они работают).
Самая жесть для начинающего инвестора, о которой он даже не подозревает: стать акционером новой компании становится всё труднее. А значит, шансов выбиться в люди всё меньше.
Но это, скажем прямо, проблемы белых людей. Нам же для начала надо понять, что американский фондовый рынок даёт экономике львиную часть инвестиций. В России деньги поступают в экономику двумя путями: от ЦБ через госбанки, и от олигархов через офшоры. Получается, что наши недорептилоиды (чиновники, госбанкиры, приватизаторы и их «удачливые» сынульки) держат потенциальный экономический рост у себя в руках. При этом на новое производство малому и среднему бизнесу кредит взять просто невозможно: после 2–3 месяцев сбора документов для «кредитного аналитика» у вас попросят то же самое, только с перламутровыми пуговицами. А потом пошлют нахуй. Я сам это проходил. К сожалению, два раза. Второй раз был уже шизофренией: всё было ровным счётом как и в первый (только банк был другой), и я почему-то думал, что всё выйдет иначе. Но нет. «Вы не проходите по нормативам. Предлагаем вам оформить кредит вместо юрлица на физлицо под залог квартиры». Совсем ёбнулись эти банкиры.
Я ещё в «Хулиномике» рассказывал, что снижение неравенства выгодно и богатым людям тоже. Окружающие становятся счастливее, а от этого зависит, например, здоровье детей. Да и взрослых тоже. К тому же, очевидно, что, говоря по-селигерски, в «обществе равных возможностей» у трудолюбивого человека куда больше шансов выбиться в люди. Это вроде бы всем очевидно, но почему-то никто созданием этих равных возможностей не занимается. По крайней мере у нас. А как было бы круто завести Министерство Равных Возможностей! Только, боюсь, тогда, как у Оруэлла, некоторые стали бы более равны, чем другие.
Хорошо организованные финансовые рынки способствуют более справедливому распределению богатств. Как простому человеку получить кусок средства производства (опять Маркс, что ж такое)? Да просто купить акцию завода на бирже! Начать хоть какой-то доход получать со своего капитала, а не с зарплаты. А у нас весь рынок размером с половинку Эппла. На 145 миллионов населения брокерских счетов всего тысяч 200, и сколько из них активных, ни брокеры, ни биржа вам никогда не расскажет. Потому что их меньше половины.
8.7. Выдавить и не дать
Мало кто знает, что сейчас публичных компаний в два раза меньше, чем 20 лет назад
[121]. Несмотря на некоторые очень распиаренные большие IPO, большинство новых компаний рассчитывает на частный капитал, помогая создавать систему, в которой венчурные капиталисты зарабатывают на экономике стартапов. Что здесь плохого? Да то, что рядовому инвестору этот вариант вложений стал практически недоступен.
