— Не знаю… Никто еще не взбрыкивал. Я первая, похоже…
— Поверь, все в этой жизни возвращается бумерангом. И Максиму твоему прилетит тоже. По самое не балуйся. Я в этом убежден абсолютно.
— Неважно уже. Я даже знать не хочу, что теперь с ним происходит, и чем он живет. Главное, свою жизнь теперь настроить.
— Ну, ты же не собираешься навсегда одной оставаться? Это несерьезно, Лер! Из-за одного гондона всю жизнь себе поломать?
— Андрей, он был первой моей и единственной любовью. Она продолжалась больше десяти лет. Как думаешь, легко оправиться после такого? — Хреново. Отвратительно. До зубовного скрежета гадко слышать от женщины, как она десять лет любила другого. Но говорить ей об этом? Сам же хотел услышать правду. Оставалось только слушать и переваривать.
— Ты когда-нибудь гуляла по ночному Питеру? — решил, что стоит сменить тему. Что делать с Лериными откровениями, и сам не знал. Нужно было время на подумать. А девушку стоило отвлечь от грустных размышлений.
— Нет. Некогда было.
— Ну, тогда доедай все быстренько, и пойдем. Устроим тебе экскурсию.
— Так ночь на дворе почти… — попыталась отказаться, но как-то без особого напора.
— Так на Питер по ночам и смотрят. Днем он совсем другой!
Глава 20
Словно по уговору, они больше не возвращались к теме прошлого. Андерсу хватило информации, чтобы ее переварить. А Лере, похоже, просто хватило — и слов, и эмоций.
Он выбрал самую длинную экскурсию из всех возможных. Такую, чтобы и по каналам покататься, и послушать историю Питера, и посмотреть на развод мостов. Сам был до чертиков влюблен в этот город. И очень хотел своей любовью поделиться. Просто так. Чтобы близким тоже хорошо здесь было.
— Ты уже зеваешь, Лер… Поехали домой? — слегка пошатываясь, они сошли на берег. Ноги держали с трудом. Сказалось и долгое сидение на палубе качающегося кораблика, и несколько порций глинтвейна, принятых «для сугреву»
Лера улыбалась. И это было хорошо. Андерс не жалел, что вывел ее на тяжелые откровения. Нельзя сказать, что горизонт расцвел радужными красками, но и полная чернота ушла. Гораздо легче, когда понимаешь: женщина не хочет с тобой сближаться не по твоей вине, а по вине другого мудака. Гораздо хуже от того, что не знаешь, как этого мудака из ее души вытравить.
Но сейчас, она, кажется, успела забыть о разговоре. Делилась впечатлениями и восторгами. Рассказывала, что днем Питер — серый, громоздкий и холодный. А вот ночью, и с воды… Мммм…
— А ночью, Лера, вообще все совсем другое! — его глинтвейн тоже немного зацепил. И теперь Андерс сыпал банальностями с удовольствием. Только бы девушку впечатлить и разговорить.
В этот раз Лера не сопротивлялась, когда он обнял ее в салоне такси. Положила голову на плечо, расслабленно прильнула. Позволяла перебирать пальцы и не отворачивалась от поцелуев в макушку и в висок. Тихо улыбалась, когда Андерс говорил какие-то глупости.
В квартиру возвращались, взявшись за руки, словно подростки. Такая иллюзия близости, когда каждый знает — завтра ничего этого уже не будет.
Андерс пожелал девушке спокойной ночи прямо у порога ее комнаты. Не напрашивался, чтобы составить компанию. Не хотел портить отказом такую ночь. А в том, что откажет, сомнений не было.
Принял душ. Чертыхнулся, увидев цифры на мониторе электронных часов. Понял, что спать уже совсем не придется. Долго смотрел в окно своей спальни. Спроси, что там видел — не смог бы ответить ничего. Отвис через какое-то время, чертыхнулся снова. И прямой наводкой пошел к двери, от которой ушел не так давно.
Наверное, совпадение: Лера тоже не спала. И, как совсем недавно Андерс, что-то в окне выглядывала. Обернулась на звук открывающейся двери. Подождала, пока он сделает несколько шагов… Пошла навстречу.
Андерс думал, что знает все о том, какая она в постели. Ошибался. Даже близко не представлял, какой она может быть. Нежной до такой степени, что скулы стягивало и в висках ломило. Трепетной. Пугливой. Она прикасалась одним лишь кончиками пальцев к его коже, так, словно борозды горячие чертила. Горячие борозды — прохладными пальцами… Целовала его первая. Куда дотянется: в шею, в ключицы, в подбородок. Вставала на цыпочки, чтобы дотянуться дальше, держалась за плечи руками, чтобы удобнее было. Андерс подставлял губы, в надежде, что дотянется, наконец, и не отпустит. Она пробегалась по ним легким касанием и начинала целовать дальше, выше: скулы, щеки, глаза… Брови пальцами обвела, по лбу прошлась невесомой лаской, потом зарылась ладонями в волосах… С видимым наслаждением провела ото лба к затылку, обратно, снова к затылку, к шее… Он стоял, будто околдованный, лишь покрепче придерживал девушку за талию, чтобы ей было удобнее. Подставлялся под ласку, словно кот, истосковавшийся по хозяйке. Только что не урчал от удовольствия.
Не выдержал, когда ее пальчики стали пробираться под футболку. Задрали край, пробежались по животу, царапнули возле сосков, заставив вздрогнуть, снова вниз — теперь уже с явным намерением эту футболку снять. Скинул одежду сам, вызвав у нее вздох удовольствия и… восхищения? На секунду перестал дышать. А дальше уже сам раздевал Леру.
Она была только за. Помогала стягивать майку, затем штаны пижамные… Белья под пижамой не было. Андерс не успел понять — к радости или к сожалению. Можно было бы растянуть прелюдию… Но зачем ее растягивать, когда оба заведены до предела?
Оказалось, он тоже умеет быть нежным. Таким, что у самого кончики пальцев покалывает. Таким, когда губы прикасаются к коже так бережно, словно поранить боятся. Таким, что от жадности зубы сжимаются, хочется быстрее, сильнее, резче… А он медлит, растягивает удовольствие. Упивается тем, как Лера захлебывается вздохом, выдохом, очередным длинным вдохом… а выдохнуть вовсе забывает. И он приникает к ее губам, не забывая двигаться, напоминает ей, учит, как дышать заново, и вместе с ней учится.
Эта ночь была очень долгой. Они заново узнавали себя и друг друга, понимая, как много потеряли в предыдущие ночи.
Эта ночь была чересчур короткой — всего несколько часов до рассвета. Когда через несколько стен послышался громкий звонок будильника, Андерс выругался. Он только-только начал снова целовать Леру после отдыха. Оторвался от ее губ, нависая на локтях.
— Андрей, ты совсем не спал, бедный… Как теперь на работу пойдешь?
— Почему это бедный? Очень даже довольный! — Перекатился в сторону, подтягивая Леру под бок.
— Ну, тебе тяжело придется сегодня… — Лера привстала на локте, обеспокоенная. Тоже усталая, но чертовски красивая с этими взлохмаченными кудрями.
— Хорошо мне придется! Спи, давай, и я тоже немного посплю!
Глава 21
Из крепкого сна его вырвал звонок телефона. Полностью проснулся, услышав отрывистый разговор Леры с кем-то очень настойчивым.
