Нет, пустая трата времени. Холодные, нечеловеческие глаза не ведали жалости. В них читалась одна только смерть.
Единственная надежда — деревья. Деревья, с их густой листвой и высокими ветвями. На деревьях при известной сноровке можно прятаться вечно. Главное, быть начеку и не высовываться.
Он с опаской глянул вниз. Сквозь кроны проступали серые очертания громадного тела.
Внезапно с ветки сорвался первый тронутый морозом лист и на секунду застыл перед глазами, давая полюбоваться новым осенним окрасом.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Я прилетел с Марса.
Да, с Марса, где целых десять лет помогал возводить герметичный комплекс для первой американской колонии.
Десять лет не по марсианским, а по земным меркам. Но даже земные годы могут тянуться очень долго.
Да, десять долгих лет.
Услышав такое, люди смотрят на меня как на чокнутого. Кто в здравом уме будет торчать на Марсе десять долгих лет? Ради чего?
Ответ прост — ради денег. И стажа. С таким послужным списком меня возьмут на госслужбу с распростертыми объятиями: стоит лишь заикнуться — и любая должность моя.
Итак, комплекс построен, и я вернулся на родную планету. Прочь от суровых марсианских ветров и унылых пейзажей, прочь от неумолимо растущего Олимпа, что высился напротив моей воздушной палатки.
Я вернулся на родину. В маленький городок, некогда воплощавший собой целый мир. Вернулся домой.
— Шикарно выглядишь, — жмет мне руку отец.
Мать обнимает и целует:
— Слава богу, ты дома.
— Ну, Нил, какие планы? — спрашивает дядя, не поленился приехать ради такого случая.
Я мотаю головой.
— Сначала отдохну.
— Еще бы! — подхватывает отец. — Десять лет горбатился на этом комплексе!
— Кстати, зачем его строят? — вклинивается мать.
— Там будут жить колонисты.
— Сумасшедшие, — фыркает дядя.
Киваю:
— Наверное.
Лето. Любуюсь двором из окна своей спальни на втором этаже. После дождя трава изумрудно-зеленая с островками цветочных клумб. Похоже, отец недавно подстриг лужайку — та лежит ровным ковром, без единого сорняка. Двор окружен белым забором. Краска еще свежая.
Мое место здесь. В мелкобуржуазных окрестностях мелкобуржуазного городка. На Марсе мне часто снился родной город, дом и двор, моя комната под самой крышей. На предложение остаться и примкнуть к колонистам долго хохотал в ответ.
К черту Марс!
Снизу доносятся голоса родителей и дяди. К ним примешивается четвертый, смутно знакомый. Насыщенный и яркий, как полуденное солнце.
— Нил, к тебе гости, — зовет мама.
Спускаюсь в гостиную. Да, это Джуди. Джуди Дэлмс. Она подбегает ко мне, целует. Ее аромат обволакивает меня. Странным образом он запомнился больше всего. Больше золотисто-каштановых волос и бездонных синих глаз. Больше ямочки на правой щеке. Больше сдержанной улыбки. Когда-то мы с Джуди были парой. Напрасно она меня поцеловала. Слишком много воды утекло.
Да и наверняка Джуди замужем.
Прогуливаемся по улице. На часах полдень, с зеленых холмов, опоясывающих равнину, дует теплый ветерок. Ветер в ее волосах, походке, фразах.
— Да, я была замужем, но развелась.
У нее трое детей. Сьюзан, Кевин и Карл. Мальчишки жаждут встречи со мной и мечтают улететь на Марс.
— Они столько о тебе слышали.
— Зачем им на Марс?
— Ну, Нил, они же дети.
— Дети вырастают.
— Чем планируешь заняться?
— Пока не решил.
— Тебя с радостью примут на любую должность.
— На то и был расчет.
— Я тоже работаю. Днем в супермаркете, а вечерами выступаю в шоу. Сегодня взяла выходной.
— У тебя две работы?
— Трое детей, сам понимаешь.
Не понимаю.
— А муж разве не помогает?
— По большим праздникам присылает чек.
Возвращаемся к моему дому. У обочины припаркован электрокар Джуди, крохотный «универсал». Она садится за руль.
— Выступаешь сегодня?
— Нет, только по выходным.
— Как-нибудь загляну. Познакомишь с детьми.
— Обязательно, иначе они меня загрызут.
— Где живешь?
— Все там же. У родителей.
У отца отпуск. Едем в центр пропустить по кружечке пива. Деловая часть практически не изменилась: все те же ряды зданий с фасадами из папье-маше. На месте знакомой пивнушки теперь универсальный магазин. Заходим к Большому Чарли. Помню его очень смутно, но жму руку. В заведении — затишье, посетителей мало, все незнакомые.
Чарли больше не стоит за стойкой, нанял помощницу. Она встречает отца как давнего приятеля.
— Выходной, Джордж?
— Отпуск.
— Чем занимаешься? Красишь дом?
Отец представляет нас друг другу. Барменшу зовут Пэт. Она примерно моего возраста, но выглядит моложаво. На первый взгляд худенькая, но, присмотревшись, замечаешь полную грудь и округлые бедра. У нее карие глаза и светлые волосы — диковинное сочетание. Мелкие косички в беспорядке рассыпаны по плечам. Пэт говорит, что раньше работала стриптизершей. Интересно, как она догадалась, что отец красит дом. Он пока не начал, но собирается. Знаю точно, потому что видел лестницу и банки с краской на заднем крыльце.
Пэт угощает — в честь моего полета на Марс.
— Ты не похож на марсианина. Почему вернулся?
— Нужно помочь отцу красить дом.
— Значит, я угадала. Насчет покраски.
— Все правильно, отпуск.
Ужинаем. Мать подает ростбиф из настоящего мяса — солидный удар по ее бюджету, мне даже неловко. На десерт — яблоки «долгоспелки», некогда любимые, а теперь странные на вкус. Сухпаек меняет вкусовые рецепторы, хотя кормили на Марсе неплохо.
Дядя с тетей остались на ужин.
— Ну, Нил, какие планы? — снова спрашивает дядя.
Качаю головой и говорю, что пока никаких.
Отец молчит, но и он скоро задаст тот же вопрос.
Смотрю тривизор, потом иду в душ, бреюсь, надеваю брюки, рубашку, ботинки, какие носил до полета, и отправляюсь к Дэлмам. Путь близкий, добираюсь за несколько минут. Чувствую, что окончательно свыкся с земной гравитацией. Во дворе играют двое мальчишек. Похоже, приняли меня за марсианина и несутся к дому с криком:
