Пристроив папку, секретарша вернулась за стол, уставленный электронными самописцами. На лице, несмотря на поздний час, ни тени усталости. Темные блестящие волосы, как всегда, аккуратно причесаны, серые глаза лучатся энергией и задором, на щеках — легкий румянец, свидетельствующий об отменном здоровье.
— Подать вам пальто, мистер Шепард? Видок у вас какой-то неважный.
Он только фыркнул. Еще не хватало, чтобы с ним нянчились, тем более мисс Фромм. Погасив в кабинете свет, он нагнал секретаршу у лифта. Они молча спустились на первый этаж геологического бюро Эдома I и вышли в безлюдную ночь.
На улице Шепард растерялся. Впервые они с мисс Фромм заработались допоздна. Впервые очутились тет-а-тет за порогом. Предложить проводить ее или не стоит? В Эдоме I не было разгула преступности, но час поздний, есть риск нарваться на пьяных.
Шепард попробовал увильнуть от повинности.
— Вы уверены, что благополучно доберетесь домой, мисс Фромм?
Та засмеялась, обнажив щербинку между передними зубами.
— Моя квартира всего в двух кварталах — я не вы, мистер Шепард, мне претит жить за городом, отрицая удобства и здравый смысл.
Слава богу, он тоже не такой, как она, однако колкое замечание его задело.
— Удобство и здравый смысл еще не все, мисс Фромм.
Она пропустила слова мимо ушей:
— Может, проводите даму? А то мало ли! Потом выпьем по пиву, посмотрим кино.
Этого он и боялся!
— Простите, не хочу опоздать на последний турбопоезд.
— Турбо-херурбо, — передразнила она. — Зачем ехать такую даль, когда есть шанс переспать с настоящей секс-машиной?
За три месяца службы в бюро Шепард свыкся с беспардонностью секретарши, но сейчас она хватила через край.
— Порядочные девушки так не говорят.
— А марсианки с будущими мужьями говорят.
— Повторяю в тысячный раз — я не собираюсь жениться!
— А вы подумайте хорошенько. Такие красотки на дороге не валяются. Грудь девяносто шесть с половиной, талия шестьдесят восемь, бедра — сто. Рост метр семьдесят три. Вес пятьдесят восемь. Без одежды.
Мисс Фромм и раньше озвучивала свои параметры. Для марсианок дело привычное. Шепард поначалу негодовал, потом махнул рукой, хотя такая тактика не нравилась ему категорически.
— Поймите, — вздохнул он, — тело, разложенное на цифры, теряет всякую привлекательность. Вдобавок, математический подход к сексу лишает его последних крупиц романтичности.
Мисс Фромм снова расхохоталась, обнажив знакомую щербинку, словно гордилась своим несовершенством.
— Да что вы знаете о романтике, мистер Шепард?
— Знаю, что на Марсе она умерла тысячи лет назад! Еще знаю, что у начальников, которых заботит благополучие секретарш, в голове вместо мозгов опилки. Доброй ночи, мисс Фромм!
Он отвернулся и зашагал прочь. Несколько секунд за спиной было тихо, потом по мостовой зацокали каблучки — мисс Фромм направилась домой. Звук стремительно удалялся и вскоре стих.
Вот нахалка! Упрекнуть его в отсутствии романтики! Раздосадованный, Шепард шел в сторону турбовокзала. С мисс Фромм нужно что-то решать — и срочно.
У огороженных марсианских руин, вокруг которых возвели Эдом I, он замедлил шаг. Может, толика красоты усмирит растрепанные чувства. За пластиковым частоколом в звездном свете белели изящно вытесанные колонны. Обломок остроконечной башни тянулся к яркому диску далекой луны, что висела высоко над прозрачным герметичным куполом, защищавшим город от холода и кислородного голодания. Брусчатка серебряными листьями покрывала бесплодную землю.
Всякий раз при взгляде на руины древних зданий, Шепард представлял некогда обитавших там марсиан. Высокие, утонченные, с благородным выражением на благородных лицах, они мирно бродили под звездами и луной, не подозревая об уродливых земных постройках, сорняками заполонивших дивный сад величественного города. Одни марсиане несли железные книги и читали прямо на ходу. Другие, сбившись в кучку, беседовали тихими мелодичными голосами. Третьи задумчиво созерцали небо. Охваченные возвышенными идеями, они не догадывались об уродливых, заключенных в купола мегаполисах, что выросли как грибы после дождя на месте археологических памятников; не догадывались о толпах землян, прибывших собирать артефакты, компоновать данные и высасывать последние соки из цивилизации, чьи ноги даже не достойны целовать; о невеждах, напивающихся в дешевых забегаловках в тени древних храмов науки, а после лезущих через забор — предаться страсти в некогда чтимых святынях; словом, о тех, кто всячески осквернял, извращал и втаптывал в грязь печальные, но светлые воспоминания о Марсе.
II
Шепард постарался побыстрее миновать кафе на углу, чтобы не слышать непристойный смех, звон бокалов, оголтелое чириканье дешевых автоматов, завывания и стоны одноруких бандитов вдоль стены.
Какие радужные мечты о Марсе обуревали Шепарда в свое время! Какие мечты!
Ему грезилось, как человечество возведет новую цивилизацию на руинах старой и, взяв за эталон вымершую расу, поднимется на новую ступень эволюции. Потрясающая наивность! Ему ли не знать: низменные существа не стремятся дорасти до величественных, а пытаются низвергнуть их до собственного уровня. Ему ли не знать: там, где есть виноградники, обязательно найдутся и лисы. Увы, он не знал, поэтому прилетел на Марс с горящими глазами, но огонь давно превратился в пепел, а горечь не имела границ.
Впереди уже маячил вокзал. Шепард прибавил темп. Вокзал мало отличался от других построек Эдома I — чудовищный стеклянный монолит высотой в полдюжины этажей, — с той лишь разницей, что еще полдюжины этажей располагались под землей. С нижних уровней пневмотоннели уходили к четырем соседним городам и промежуточным поселкам. Население в каждом из городов составляло пятнадцать тысяч человек; ближайший, Эдом II, стоял в ста двадцати километрах к западу. Оставшиеся три, названные, подобно Эдомам, в честь своих регионов, располагались дальше на юге, севере и западе. Шепард жил на стыке двух городов, между Эдомом I и II, в герметичном поселке Пески.
Конечно, можно было поселиться в уютной квартире неподалеку от бюро. Можно, но он не захотел. На безвоздушной поверхности Марса любоваться особо нечем, а крохи красоты лучше наблюдать из маленького городка, нежели из большого.
На вокзале было малолюдно. Труженики корпораций с хитрыми названиями, где днями напролет просеивают красный песок в поисках артефактов, драгоценных камней и прочего, что можно продать за хорошие деньги, давно разъехались по домам, смотреть допотопный мусор по три-ви. Остальные разбрелись по кафе и прочим увеселительным заведениям.
Купив вечернюю газету, Шепард спустился на шестой уровень. К его величайшей досаде, последний экспресс уже ушел. Единственная надежда — электрички. Судя по электронному табло, последняя отбывала в два состава — первый, 29-А, отправлялся с восьмого пути в ноль двадцать, а второй, 29-В, — часом позже. Вокзальный циферблат высвечивал время: ноль девятнадцать. У Шепарда оставалась минута, чтобы успеть.
