— Да, но как она соотносится с объективной реальностью?
— Через скопление временных отрезков, спроецированных из реальности на поверхность пятимерного пространства.
— Значит, на всех отрезках реальность связана с СУШЕЙ, верно? Если так, то существует подобие пятимерной пуповины, которое объединяет отрезки с исходником?
— Да, но метафора очень условная, поскольку ограничивается трехмерным пространством. С пятимерной точки зрения расстояние между двумя реальностями бесконечное и минимальное одновременно. А пуповина видима и невидима, без начала и без конца.
— Так или иначе, можно ли попасть прямиком из проецированной реальности в объективную?
— Теоретически, да. Можно рискнуть и включить хроностимулятор на максимум. Но тогда он сгорит, а новый стоит бешеных денег…
Робин оборвал себя на полуслове. О чем он думает?! Стимулятор в обмен на то, чтобы вырвать Манижу из лап Угольщика, а самому уберечься от разящей стали — вполне приемлемая цена. Наконец, там, куда они направляются, стимуляторов днем с огнем не сыщешь, и голову ломать не надо.
Отбросив мрачные думы, Робин увидел, как Манижа схватила тяжелый гаечный ключ и стала размахивать им перед носом Угольщика. Главарь шайки стоял почти вплотную к обшивке плота и пытался запалить горелку чем-то похожим на зажигалку. Но та упорно не загоралась.
Робин завел мотор.
Экскурсионные суда, вроде «Запоздалого», старались держаться подальше от второй половины двадцатого столетия. О 1974 годе Робин знал лишь то, что почерпнул из учебников истории. Впрочем, почерпнул он достаточно, чтобы сообразить: как только они попадут в прошлое — если вообще попадут, — то сразу нарвутся на крупные неприятности.
Но точно не крупнее нынешних.
Угольщик все-таки разжег горелку, отрегулировал пламя и поднес его к боковой двери.
— Ро-бин, стена совсем горячая. Нужно уходить.
— Да — но через другую дверь.
Плот задом покатил к ближайшей электромагнитной стойке. Заранее предвкушая победу, разбойники без лишней суеты двинулись следом. Угольщик не выпускал горелку из рук и поминутно улыбался.
Почти у самого забора Робин притормозил и, медленно пятясь, коснулся задним стержнем эквилятора магнитного поля.
Раздался громкий треск… энергообмен начался…
Разбойники всполошились, но никто, даже Угольщик, не мог понять что к чему.
Хотя понимание их все равно не спасло бы.
Робин не сводил глаз со стимулятора. Стрелку стремительно зашкалило. Когда она описала полный круг, он быстро заглушил мотор и с криком «Погнали!» активировал хроноблок.
В первую секунду ничего не изменилось, но мало-помалу силуэты за бортом начали таять. За ними — Холм 29. Минос. «Макдугал». Ясная поляна. Владения короля Артура. Словом, поблекло все, кроме плота с пассажирами, старых машин и стоянки.
Внезапно разобранные автомобили вновь стали целехонькие. Робин скрестил пальцы. Если плот растает как дым, они с Манижей попросту повиснут в воздухе. Как выяснилось, время куда гибче, чем кажется, и вполне допускает сосуществование двух параллельных объектов.
Вокруг начали проступать очертания домов с освещенными окнами. Один за другим появлялись люди. Улица постепенно ожила, наполнилась приглушенными звуками.
Наконец мразбойники вместе с СУШЕЙ исчезли без следа.
Первой опомнилась Манижа.
— Ро-бин, что-то горит. Чувствуешь?
Горел стимулятор. Точнее то, что от него осталось.
Робин опустил стекло.
— Все в порядке, не переживай.
Он всматривался в людей на стоянке. В прохожих, автомобилистов.
Вот мы и здесь, мелькнуло в голове. Младенцы в лесах двадцатого столетия…
Робин снял пиджак и накинул Маниже на плечи — надо спрятать драгоценности от чужих глаз, чтобы не вызывали нездоровый интерес.
— Что это за место, Ро-бин? — теребила его Манижа. — Это не Сарды и даже не Лидия…
— Мы в чужой стране, населенной свирепыми дикарями. Но не переживай, напасть они побоятся, по крайней мере в открытую, поскольку притворяются цивилизованными людьми.
— Я не переживаю. Ведь со мной ты.
Робин едва не поперхнулся. Наивная. Нашла спасителя… без работы, без денег. Вообще без ничего!
Публика на стоянке была поглощена автомобилями. Вдруг какой-то толстяк с седыми бакенбардами заметил плот и выпучил глаза. Потом подошел и бесцеремонно облокотился на дверь.
— Здорово, народ! Не видел, как вы подъехали. Сколько за нее хотите?
— За кого? — растерялся Робин.
— Деньгами не обижу. На то я и Добряк.
До Робина наконец дошло, что речь про плот.
— Даю лучшую свою красавицу и две тысячи баксов сверху, — продолжал Добряк Джордж. — Да вы не сомневайтесь, цена отличная. Больше за такую развалюху не выручишь, одна покраска чего стоит. Кстати, что за марка?
Робин не верил своим ушам. Две тысячи долларов за убитый плот?
— Что за марка, спрашиваю, — не отставал Джордж.
— Сам собирал, — похвастался Робин.
— Брешешь!
Возле плота уже несколько минут отирался очередной представитель двадцатого века — высокий мужчина средних лет в строгом деловом костюме. Услышав последнюю фразу, незнакомец наклонился к окну.
— Вы сами это построили?
Добряк Джордж ахнул и спешно ретировался.
— Ну, не совсем, — замялся Робин. — Мне помогли.
— Сколько лошадиных сил?
— Четыреста двадцать.
Незнакомец моргнул.
— А выхлопные газы? Вы же загрязняете окружающую среду!
— Не загрязняю. Я установил дожигатель, который нейтрализует выхлопы.
— Дожигатель тоже ваша работа?
— Моя. Хотите взглянуть?
— Боюсь, не успею. — Незнакомец вручил Робину визитку. — Я остановился в «Гербе Вацлава» через дорогу и, собственно, оттуда вас и заметил. Зайдите ко мне утром, поговорим. Возможно, вы морочите мне голову, а может, и нет — там разберемся. Но если это правда, у нас есть шанс навеки избавиться от проклятья роторно-поршневого двигателя, а у вас — стать начальником инженерного отдела.
С этими словами незнакомец удалился.
У Робина отлегло от сердца. Но ненадолго. Перспектива работы меркла перед пустым карманом. Неподалеку от гостиницы светилась витрина ломбарда. Вот если…
Стоп! Да что с ним творится? Совсем гордость потерял? Да и потом, Манижа не согласится — никогда в жизни.
Внезапно он почувствовал на себе пристальный взгляд.
