На первых порах его томило чувство вины. Какой нормальный человек воспылает любовью к кукле — неважно, живой или нет? Вывод: либо он ненормальный, либо донельзя одинокий. В своей нормальности Картер не сомневался, ведь именно заурядность отвратила его от жены. Мало-помалу все сомнения рассеялись, и чувство вины сменилось предвкушением.
Часы показывали две минуты второго, но в свете габаритных огней виднелись лишь голые кирпичные стены и лестница. Погасив фары, Картер стал ждать. Курил сигарету за сигаретой, ощущая бешеное биение сердца. Снова глянул время — двадцать три минуты второго. Наверное, часы спешат. Хотя нет, он же сверял их с кухонными перед уходом. Сверить бы еще разочек. А ведь когда-то циферблатами украшали все высотные здания. Славная была традиция…
Наконец хлопнула дверь, и на переднее сиденье юркнул знакомый силуэт.
— Не скучал, милый?
Картер выехал из проулка на улицу, и вскоре «кадиолет» мчался по шоссе.
— Быстрее, милый, — умоляла Эди, ее волосы развевались на апрельском ветру.
С возникновением аэромобилей и аэробусов пробки резко сократились, но транспорта все равно хватало. Стрелка спидометра застыла на отметке сто двадцать. Но Эди не унималась.
— Быстрее! Еще!
— К чему такая спешка? — удивился Картер.
— Ни к чему, просто люблю скорость.
Любит? Ну ладно. Стрелка перевалила за сто сорок и замерла на ста сорока пяти. Впереди, на перекрестке, замаячили встречные огни грузового тягача с прицепом.
— Обними меня, — потребовала Эди.
Картер нехотя повиновался.
— Быстрей! Еще быстрей!
— Куда же еще! Что с тобой такое, Эди?
— У меня микромастия. Я старая дева с острой микромастией. — Она хихикнула. — Поцелуй меня, милый.
Насмерть перепуганный, Картер попробовал отстраниться, но Эди вцепилась в него мертвой хваткой, потянулась к губам. Огни тягача стремительно приближались. Картер лихорадочно нашарил тормоз, но Эди стиснула его ногу своими.
— Нет, Эди. Перестань!
— Не перестану.
— Мы же разобьемся!
— Не мы, а ты.
Внезапно его осенило. Это не Эди, а озлобленная старая дева, душа подружки. Он невольно разбередил ее рану, и теперь она, снедаемая обидой в далекой операторской, отправляет возлюбленного на верную смерть под колеса грузовика. Ходили слухи, будто манипуляторы — сплошь «синие чулки», которым доставляет удовольствие посредством кукол танцевать с чужими мужьями, флиртовать, держать их за руку, целовать. Раньше Картер не верил этим слухам, но теперь… Сквозь облик Эди проступали исступленно мерцающие огни тягача. Раздался надрывный гудок клаксона. Тем временем, Эди успела обездвижить его полностью — неуправляемый «кадиолет» несся навстречу гибели. Мгновение, и Картера размажет по асфальту, разбросает окровавленные останки, бывшие некогда человеком.
За секунду до неминуемого столкновения Эди издала душераздирающий крик и схватила руль. Резко вывернула. Тягач с грохотом промчался мимо. Очнувшись, Картер ударил по тормозам.
Эди обмякла на сиденье. Картер принялся трясти безжизненное тело. Осыпал ударами пластмассовое лицо. Голубые глаза подружки остекленели. Прелестная головка упала на каучуковую грудь.
Картер разжал руки, и кукла повалилась на пол. Повернув на сто восемьдесят градусов, «кадиолет» покатил к «Кукольному домику».
Картер припарковался в переулке и дернул дверь. Не заперто. Вытащил из салона безвольную тряпичную куклу, занес внутрь и прислонил к автомату-коробке. Потом решительно обогнул барную стойку и распахнул створку, ведущую на лестницу к операторской. Медленно поднялся по ступеням с розоватой подсветкой. Ковровая дорожка поглощала звук шагов. На втором этаже начинался длинный, ярко освещенный коридор. Он тянулся от здания к зданию — понятно, почему никто не видел манипуляторов на пересмене, для них был заготовлен отдельный вход.
Операторская находилась аккурат над баром. Табличка на двери гласила «Только для манипуляторов», однако створка была приоткрыта, внутри горел свет. Картер переступил порог и очутился в святая святых.
Помещение состояло из бесчисленных комнатушек. Десятки узких дверей украшали металлические пластины с выбитыми комбинациями чисел и букв. Картер быстро отыскал нужную и ступил в залитую светом кабинку.
Никого. Впрочем, неудивительно: незапертые двери, горящие огни свидетельствовали о стремительном бегстве той, что была душой Эди. Пусть душа исчезла, зато все комплектующие остались на месте.
Провода всевозможных размеров пучками и поодиночке тянулись от стен, потолка и пола к подлокотникам, основанию, спинке и подножию массивного откидного кресла. Венчал его металлический регулируемый шлем, похожий на допотопную сушилку для волос. На подлокотниках и в изножье расстегнутые крепления замерли в ожидании хозяйки.
Картер провел ладонью по креслу. Еще теплое. Интересно, каково это — ощутить себя куклой-подружкой?
Он сел, упираясь в подножку, защелкнул нижние крепления. Откинувшись на спинку, сунул голову в шлем. Легчайшим движением запястий активировал верхние крепления, пальцами правой руки поискал выключатель — по логике, тот наверняка где-то неподалеку. Нащупав кнопку, без колебаний нажал…
В окутавшем полумраке Картер различил, что сидит, привалившись к холодному металлическому предмету. Осторожно поднялся… и обнаружил себя на танцплощадке возле автомата-коробки. В золотистом платье, с золотистыми локонами, рассыпавшимися по плечам, он превратился в Эди.
Картер сделал шаг, другой. Под ногами — ее ногами, ощущался пол. Поднял руку — ее руку, коснулся своего — нет, ее лица. Почувствовал прохладу своих… ее пальцев на своей… ее щеке.
Он танцевал один в полумраке, минуя озера неонового света, сочившегося с улицы. Потом взбежал по лестнице в операторскую, взглянул на себя, неподвижно сидящего в кресле, и поспешил обратно в зал.
Оказывается, кукла и манипулятор — единое целое. В жизни бы не подумал. И уж тем более не подумал бы, что манипулятор решит с помощью куклы прикончить его из-за случайной фразы.
Жуткая мысль не укладывалась в голове. Невероятно, чтобы женщина — пусть даже озлобленная старая дева, которую он в глаза не видел, — захотела убить его из-за нелепого оскорбления. Хотя почему не видел. Может, и видел…
Может, и знает…
Картер бесцельно мерил шагами танцпол. И вдруг застыл как вкопанный, пораженный догадкой. Пышная юбка Эди прохладными волнами вздымалась на бедрах. Ногти Эди больно вонзились в ладонь. Из механической гортани чужеродным элементом вырвались слова:
— Мисс Стокс!
Нет, не может быть! Мисс Стокс сама доброта. Она не способна на убийство.
Да, как и манипулятор Эди.
Но мисс Стокс работает в «Мозговой штурм инкорпорейтед»…
