— И я кормлю свою хлебными крошками, но она, похоже, не наедается. Как будто все время голодная.
— И моя тоже, — кивнула Бетти Лу. — Вы собираетесь на прощальную танцевальную вечеринку, мисс Минц? Мы собираемся устроить ее в «Кафе Денеб-6».
— Конечно. Я обязана там быть.
— Я не про ваши обязанности, мисс Минц. — Бетти Лу опустила синие глаза. — Я подумала… может, вы пригласите того симпатичного офицера, который ест с нами?
Щеки мисс Минц порозовели.
— Я… мне как-то это не приходило в голову.
— А я думаю, он будет рад. Почему бы вам его не пригласить?
— Может быть, — проговорила мисс Минц.
Он переоделась и расправила постель; ее душа пела. Как же давно она не танцевала, сколько лет… одиноких лет. У нее опять перехватило дыхание. Интересно, примет ли он приглашение? Я надену новое белое платье, на котором блестками вышиты звезды и галактики, думала она. Декольте у него в самый раз для такого случая, и оно не слишком молодежное.
За обедом и ужином слова приглашения так и вертелись у нее на языке, но только провожая мистера Берка до полдороги к кораблю, она наконец набралась храбрости высказать их.
Некоторое время мистер Берк молчал. Потом сказал:
— Конечно, я был бы рад пойти, мисс Минц. Но эта первая вахта…
— О… — Мисс Минц поникла в свете полной луны. — Я совсем об этом забыла, мистер Берк.
— У нас такая нехватка людей, что сложно получить увольнительную… но я, может быть, попрошу кого-нибудь ненадолго подменить меня. На пару танцев. Как вам такой вариант, мисс Минц?
— О, прекрасно, мистер Берк. Я… мы всегда так рады вас видеть.
— Значит, договорились. Увидимся утром у вашего дома, мисс Минц. На прежнем месте.
— Доброй ночи, мистер Берк.
Дни пролетали незаметно. Старшеклассники ловили рыбу, охотились, играли в теннис, бадминтон и бейсбол, занимались борьбой, смеялись и пели, заводили короткие романы и стремительно разбивали сердца… И одна за одной их синие птицы заболевали и умирали… Мисс Минц не могла понять, почему. Если мистер Берк сказал правду, синие птицы этих молодых людей должны излучать счастье, синеву и красоту. Ведь эти дети счастливы — она никогда в жизни не видела таких счастливых ребят и девушек.
В ее мире каждое утро начиналось в семь, когда холмы блистали бусинками росы. День за днем перед ее сияющим взглядом мистер Берк поедал ростбиф, жареных цыплят по-кентуккийски, виргинскую ветчину, венерианскую болотную утку, марсианского пфайла… Он улыбался своей обезоруживающей улыбкой, демонстрировал ровные белоснежные зубы, поднимал фуражку, открывая волнистые каштановые волосы, произносил свои гиперболы и вечерние шутки о «встрече на прежнем месте». И синей птицей мисс Минц можно было залюбоваться: яркая синева ее оперенья почти ослепляла, с каждым днем она становилась все красивее.
Наконец наступил вечер танцев. Вернувшись домой после прогулки с мистером Берком, мисс Минц застала Бетти Лу в слезах.
— Что случилось?
Бетти Лу оторвала от подушки заплаканное лицо.
— Все. Случилось все самое ужасное!
Мисс Минц присела на край кровати и протянула Бетти Лу носовой платок.
— Все самое ужасное не может случиться сразу, Бетти Лу. Что-то одно или пара ужасных вещей, но не более. Рассказывай, в чем дело.
— Мое платье, мисс Минц. То, которое я собиралась надеть на танцы. Я забыла его дома и теперь никуда не пойду. И еще моя синяя птица умерла!
— Как умерла? — Мисс Минц встала, заглянула в клетку и увидела маленькую неподвижную кучку блеклых голубых перьев.
— Ты точно ее кормила каждый день, Бетти Лу? Она совсем истощена…
— Конечно, каждый день! Точно так же, как и вы свою! Но только все не впрок, он худела и худела, а сегодня я посмотрела, а она мертвая! — И девушка снова заплакала.
Мисс Минц погладила ее по плечу.
— Ну же, глупо об этом плакать. Завтра поймаешь другую птицу, и у кого-то из девочек наверняка найдется запасное платье.
— Нет! — всхлипнула Бетти Лу. — Все запасные у них — старье и уродство. Я такое не надену! Не надену!
И она горько разрыдалась.
Мисс Минц нервно зашагала по комнате. В некотором смысле стыдно быть такой красивой, как Бетти Лу. Красота туманит восприятие, ты становишься слишком эгоцентричной. Неважно, что Бетти Лу наденет на танцы — она все равно будет привлекательной. Но ей этого недостаточно: она должна быть самой привлекательной, лучшей, звездой вечеринки.
«Конечно, я могла бы дать ей свое платье, — подумала мисс Минц. — Могла бы, но не дам! С какой стати? Я всю неделю мечтала о том, как надену его. Оно — самое красивое, что у меня есть… а мистер Берк — лучшее, что случалось в моей жизни. У Бетти Лу впереди сотни танцевальных вечеринок. А у меня, возможно, их больше не будет».
Мисс Минц присела на свою кровать.
«Правда, я могла бы надеть другое платье — простое и без блестящих звезд. Но с какой стати? Бетти Лу молода — ничего страшного, переживет, если на этот раз на танцы пойдет не в новом платье. Все равно она будет в центре внимания. Молодые люди будут увиваться вокруг нее — как и всегда. А вот вокруг меня никто никогда не вился. Никогда, и неважно, что на мне было надето. И вот сейчас, когда… когда… нет, я просто не могу отдать ей платье!»
Мисс Минц вздохнула. Потом встала, открыла сборно-разборный шкаф и сняла платье с вешалки. Звезды подмигивали в электрическом свете, галактики щурились, платье взвилось белым вихрем и снегом просыпалось на пол. Подавив короткое рыдание, она понесла платье к кровати Бетти Лу и тронула девушку за плечо.
— Вот, — сказала она. — Возьми мое платье. Уверена, оно тебе подойдет, а я все равно не собиралась его надевать. Для меня она слишком молодежное…
Старшеклассники привезли с собой много музыки. По большей части модные композиции, совершенно не понятные тем, кто перешагнул рубеж восемнадцати лет. Но иногда в суперсовременных аранжировках угадывались старые мелодии, популярные в те времена, когда мисс Минц сама была старшеклассницей.
Она стояла возле диспенсера с освежающими напитками, слушала музыку, смотрела, как ребята танцуют невообразимые танцы, и вспоминала юность. Диспенсер находился точно напротив двери, и мисс Минц открывался вид на Мини Мэйн Стрит. Вся улица была залита серебряным светом, желтели только окна домиков. И если бы кто-то шел к «Кафе Денеб-6», она бы сразу увидела.
Но никто не шел, и музыкальные минуты, накапливаясь, превращались в часы. Один час, два часа… Танцующие кружились и качались, молодые лица проплывали мимо в приглушенном свете электрических фонарей.
«Наверное, он никого не нашел себе на подмену, — думала мисс Минц, потягивая уже четвертый „Центавр“. — Интересно, слышит ли он музыку… Должно быть, он несет свою вахту вне корабля. И ему так одиноко, совсем одному в лунном свете…»
