Вино выпито. Кокаина не осталось.
Вечер Иэна подошел к концу.
Я должна защитить себя от боли. Как и тогда, когда я смогла защититься от матери. Вырвалась на свободу. Однако мало получить свободу, ее нужно сохранить. Поэтому нельзя плыть по течению. Не все способны это понять, а ты, Лили, понимаешь, я уверена.
Иэн завалился на потрепанный диванчик. Я стояла над ним и смотрела. Дедушка после рождественского ужина. Немного похудел за прошедший месяц… Я люблю его. Всегда буду любить.
Дыхание было поверхностным и ровным. Он спал на спине с приоткрытым ртом, согнув колени.
— Иэн! Иэн! — Я потрясла его за плечо.
Он отключился окончательно.
Я надела кожаную куртку и пошла на кухню. Спустив рукава на ладони, вытащила из посудомойки свою посуду — тарелки, вилку, нож, стакан — и расставила по местам, достала чашу, в которой он мариновал мясо. Иэн и его маринады… Настоящая алхимия, превращающая жесткую плоть в нежнейшее лакомство, дешевку в деликатес; он мог повернуть время вспять — превратить старую баранину в нежнейшее мясо ягненка. Я думала, мы вместе навсегда и он всегда будет меня поддерживать. Думала, у нас особенные отношения, что только крепнут с годами. Непростые, но особенные. Я ошибалась. Твоя власть над ним оказалась сильнее, чем моя.
Обхватив чашу защищенными курткой ладонями, я принесла ее в гостиную и поставила на ковер. Опустилась на колени, наклонилась, засунула два пальца в рот и наполнила ее собственной рвотой. Оглянулась проверить, не очнулся ли Иэн от звуков. Нет, он спал.
Я подошла, раздвинула пальцами его приоткрытый рот и стала вливать рвоту.
Он захлебывался, но не мог повернуть голову. Я продолжала лить — медленно, равномерно. Иэн издавал булькающие звуки. Опустошив чашу, я пошла на кухню и вымыла ее. Когда вернулась, он уже затих и лежал неподвижно.
Иэн. Мой дорогой…
Если смотреть правде в глаза, Иэн примерно так и кончил бы без меня. Некоторые просто не способны выжить без более сильной второй половинки. Тебе не понять, ты слишком молода. Я лишь слегка ускорила события — это не преступление.
Полиция не заподозрила постороннего вмешательства. Следствие установило, что Иэн захлебнулся рвотными массами. Следственную экспертизу проводить не стали — ранняя смерть Иэна не выглядела такой уж неожиданной. Иэн не был слабаком-доходягой, но, сделав выбор в твою пользу, он подписал себе смертный приговор.
Глава 24
Кэтрин
Согласно официальному заключению твоя смерть тоже наступила в результате несчастного случая. Я оказалась всего лишь свидетелем. Нас многое связывало, однако на похороны меня не пригласили. Ничего, я даже рада — какая-то часть меня не желает прощаться. Без тебя мир поблек. Ты ушла, и больше не нужно бдеть и защищаться. Мне хочется думать, что ты еще здесь.
Хорошо, что сейчас много дел, а то я снова впала бы в депрессию. Во-первых, я занята созданием сайта. Он называется www.freshdirection
[12].com и, возможно, даже послужит заработком. Нужно нанять людей для черновой работы. На следующей неделе попробую позвать своих бывших стажеров.
Во-вторых, оспариваю завещание, и тоже успешно. Алкоголизм Иэна, твое вранье и истории с манипуляциями сыграли в мою пользу. Постановили, что «составитель не находился в здравом уме, и на него было оказано давление». Обе квартиры будут полностью моими. И, убедившись, что ты похоронена, я смогла спокойно вернуться домой. Правда, не без помощи слесаря.
Ты заставила меня ломать дверь в собственный дом. Ловко проделано. Я снова чувствую невольное уважение к тебе. Ты испытывала нечто подобное в мой адрес, так ведь? И спасибо, что избавилась от хлама, который мы с Иэном накопили за долгие годы. Вымела осколки и обломки. Постер тоже исчез. Дом снова пуст. Готов к новой жизни.
Вот только в спальню мне входить страшно. Боюсь представить тебя с Иэном. Опять возникнет картинка — ты и он в том ужасном чужом саду. Я бы хотела навсегда изгнать этот образ, вижу его по сто раз на день.
К моему облегчению, комната пуста, лишь твой красный чемодан в углу, собранный, готовый к отъезду. Куда, интересно, ты собиралась?
Я воровато оглядываюсь, словно ты можешь за мной наблюдать. Потом провожу пальцами по потрепанным кожаным ремням, задерживаюсь на кармашке с инициалами. Расстегиваю и откидываю крышку. Вспоминаю, как украдкой заглянула в твой компьютер. Теперь все по-другому. Желтая сумочка с ноутбуком лежит на самом верху. Глядя на нее, я в тысячный раз мысленно возвращаюсь в то мартовское утро. Достаю, подношу к лицу, вдыхаю свежий аромат юности. Я наслаждаюсь своим триумфом. Кидаю сумку на пол.
Вдруг вижу в чемодане нечто, тебе не принадлежащее — мою рукопись.
Только протягиваю руку, в дверь стучат. Я поспешно перекладываю папку с рукописью на кровать. Меня охватывает суеверный ужас — так ли надежно тебя похоронили? С бьющимся сердцем иду к двери и готовлюсь увидеть призрак.
Вижу Джемму.
— Как вы зашли в подъезд?
Джемма пытается отодвинуть меня и зайти.
— Я пришла за вещами.
— Вы не имеете права…
— А вы не имеете права меня останавливать. Квартира принадлежала также и Лили, и здесь остались ее вещи. Куда вы их дели?
— Я понимаю, сегодня тяжелый для вас день, но…
— Ничего вы не понимаете! — отрезает Джемма и, обогнув меня, заходит внутрь.
Она мечется по кухне и гостиной, будто надеется найти тебя. А руки брезгливо прижимает к телу, словно боится испачкаться.
— Думаю, лучше назначить для встречи другое время. Я хочу, чтобы вы ушли.
Скорей бы Джемма исчезла и оставила меня наедине с чемоданом!
— А я хочу, чтобы моя племянница была жива. Где ее вещи? Что вы с ними сделали?
— Успокойтесь, Джемма. Все здесь.
Я указываю на спальню и иду вслед за ней. Успеваю незаметно засунуть рукопись под подушку.
Джемма видит чемодан, и слезы текут по испещренному крапинками лицу. Смотрит на меня, гневно раздувая ноздри. Потом садится на корточки, закрывает крышку. Затем, пятясь, выкатывает чемодан из спальни в коридор. Я слышу ее шаги у выхода. Иду за ней. Джемма уже на лестнице, я готовлюсь с силой захлопнуть дверь, однако она неожиданно разворачивается, оставив красный чемодан наполовину в квартире.
— Вокруг больничной койки Лили были задернуты занавески. Их задергивают только врачи. Ее смерть никто не видел… кроме вас, — проговорила Джемма.
— Лили хотела уединиться.
— Зачем ей уединяться с вами, Кэтрин?
— Джемма, она во всем призналась: как подрывала мой авторитет в офисе, как целенаправленно отбивала Иэна и врала вам. Вероятно, авария заставила ее многое переосмыслить. Осознать ошибки, раскаяться. Она извинилась за все зло, которое мне причинила, и с сожалением рассказала, что беременна от моего мужа. Конечно, она разволновалась, к чему, вероятно, не была готова. Организм оказался слишком слаб — так ведь объяснили врачи?
