Кэти лежала на полу с закрытыми глазами. Незнакомец сидел на ней верхом, держа за горло. Я бросился на него. Казалось, время замедлилось, ноги мои двигались словно сквозь вязкий сироп. Противник имел достаточно времени, чтобы приготовиться: он отпустил Кэти и повернулся ко мне. Я по-прежнему видел лишь его силуэт. Он схватил меня за плечи, уперся ногой в живот и перебросил через себя, используя мою собственную инерцию. Я полетел через всю комнату, молотя руками по воздуху. Но мне снова повезло: я приземлился на мягкое кресло, которое рассыпалось, не выдержав удара. Падая, я ударился головой об угол стола. В глазах потемнело. Тряся головой и шатаясь, я поднялся на ноги, готовясь к новой атаке, но то, что я увидел, повергло меня в ужас. Черный человек приближался к Кэти с ножом в руке.
Последующие события заняли всего пару секунд. Но для меня время шло совершенно по-другому, будто я попал в иное измерение. Так бывает. Я понял, что не успеваю. Понял, несмотря на дурноту и дикую боль в голове от удара о стол.
Стол… Там лежал пистолет, который дал Крест! Куда он делся? Упал?
Найти пистолет, повернуться и выстрелить… Не успеть. Черный человек наклонился и схватил Кэти за волосы. Рванувшись к столу, я диким усилием отодрал от лица липкую ленту и заорал:
— Стой, стреляю!
Он обернулся. Я скорчился на полу, лихорадочно шаря руками вокруг стола. Увидев, что я не вооружен, убийца снова повернулся к Кэти, чтобы завершить начатое. Моя рука наконец нащупала пистолет. Нет времени прицеливаться. Я спустил курок.
Услышав звук выстрела, убийца вздрогнул и начал подниматься на ноги. Я развернулся, нажав на спуск еще раз. Незнакомец бросился на пол и откатился в сторону, так быстро, что я успел увидеть лишь мелькнувшую тень. Направив на него пистолет, я выстрелил еще раз. Потом еще… Он дернулся, но продолжал двигаться: я так и не понял, попал в него или нет. Я крикнул «Стой!», но незнакомец был уже у двери. Что-то помешало мне выстрелить ему в спину, кроме того, были дела и поважнее.
Я обернулся к Кэти. Она не шевелилась.
Глава 37
Передо мной сидел новый следователь. По-моему, уже пятый. И я должен был рассказывать все с самого начала.
— Сначала скажите, что с ней, — потребовал я.
Доктор отпустил мое плечо и отошел в сторону. В кино врачи всегда защищают своих пациентов: заявляют, что их пока нельзя допрашивать, что им нужен отдых и все такое прочее. Этот практикант из больницы скорой помощи, вроде бы пакистанец, похоже, даже не знал о подобных глупостях. Он успел лишь залить йодом мои искалеченные запястья, поколдовать над носом да еще распилить ножовкой наручники. (Непонятно, откуда в больнице взялась ножовка по металлу?) Я все еще был в пижаме, в которой спал. Мне выдали только больничные бумажные тапочки.
— Отвечайте на вопросы! — отрезал следователь.
Допрос тянулся уже часа два. Возбуждение, вызванное ночными событиями, прошло, мое тело терзала ноющая боль. И неудивительно.
— Ладно, вы меня убедили, — вздохнул я. — Сначала я приковал себя наручниками к кровати. Потом разбил мебель, немного пострелял по стенам, почти задушил девушку и в заключение вызвал полицию. Блестящая версия.
— Все может быть, — сказал он.
Это был крупный мужчина с холеными усами, от которых несло парикмахерской. Входя, он назвал свое имя, но на это я перестал обращать внимание еще три допроса назад.
— Как, простите?
— Вы могли это сделать для отвода глаз.
— Вы хотите сказать, что я вывихнул плечо, порезал руки и разбил кровать только для того, чтобы отвести от себя подозрение?
Он пожал плечами в классической полицейской манере:
— Был случай, когда один парень отрезал себе член, чтобы мы не подумали, что это он убил свою девушку. Сказал, что на них напала банда чернокожих. Вообще-то, он хотел надрезать только чуть-чуть, а вышло совсем.
— Случай интересный.
— Тут могло быть то же самое.
— Мой пенис в порядке, не беспокойтесь.
— Вы сказали, что к вам кто-то вломился. Соседи слышали выстрелы.
— Да.
Он с сомнением взглянул на меня:
— Почему же тогда никто из соседей не видел, как он выбежал?
— Может, потому, что было два часа ночи? Или это слишком смелое предположение?
Я все еще сидел на операционном столе. Мои ноги не доставали до пола и уже начали затекать. Я спрыгнул вниз.
— Куда это вы собрались? — прищурился следователь.
— Я хочу видеть Кэти.
— Вряд ли это получится. — Следователь подкрутил ус. — С ней сейчас родители.
Он пристально смотрел мне в лицо, ожидая реакции. Я постарался его разочаровать.
Ус слегка дернулся.
— Ее отец довольно резко отзывался о вас.
— Не сомневаюсь.
— Он думает, что это сделали вы.
— С какой стати?
— Вы имеете в виду мотив?
— Нет, я имею в виду цель, намерение. Вы думаете, я пытался ее убить?
Следователь пожал плечами:
— Звучит правдоподобно.
— Тогда почему я вызвал вас, когда она была еще жива? К чему тогда все эти хитрости с мебелью и прочим? Ведь ничто не мешало мне ее прикончить.
— Задушить человека не так-то просто, — сказал он. — Вы могли решить, что она уже мертва.
— Надеюсь, вы понимаете, какую чушь несете?
Дверь позади него отворилась, и в комнату вошел Пистилло. Он бросил на меня уничтожающий взгляд. Я прикрыл глаза и стал массировать переносицу. Следом вошел один из тех, кто допрашивал меня раньше. Он сделал знак усатому следователю, и тот вышел, явно недовольный, что его прервали. Мы с Пистилло остались одни.
Некоторое время он молчал. Обошел комнату, заглянул в стакан с ватными тампонами, в мусорную корзину… В больничных кабинетах обычно пахнет антисептиком, но в этом стоял густой запах дешевого одеколона. Не знаю, кто был его источником: доктор или следователь. Пистилло брезгливо сморщил нос. Я уже успел притерпеться.
— Расскажите, что случилось, — потребовал он.
— Разве ваши друзья из полиции не рассказали вам?
— Я сказал им, что предпочитаю услышать это от вас. До того, как вас бросят за решетку.
— Я хочу знать, что с Кэти.
Несколько секунд он обдумывал мой вопрос.
— У нее повреждена шея и голосовые связки, но она поправится.
Я закрыл глаза с невероятным чувством облегчения.
— Слушаю вас, — сказал Пистилло.
Я начал рассказывать. Он молча слушал, пока я не дошел до того момента, когда Кэти крикнула «Джон».
