Используя свое право на единственный звонок, я разбудил Креста. Он выругался, услышав новости, и обещал найти хорошего адвоката, а также попробовать узнать что-нибудь о Кэти.
— Да, насчет тех записей в универсаме «Раз-два»… — спохватился он.
— Что?
— Твоя идея сработала. Завтра мы сможем их увидеть.
— Если только я выйду отсюда.
— Ну да, конечно… Если тебя не выпустят под залог, это будет паршиво.
Наутро меня отвезли в суд, расположенный на Сотой улице, и заперли в общей камере в подвале. Если вы не верите, что Америка — это котел, где смешиваются всевозможные нации, то вам следовало бы побывать в этой миниатюрной ООН. Я слышал там как минимум десять разных языков, а количеству оттенков кожи могла бы позавидовать любая фабрика красок. Вокруг пестрели бейсболки, тюрбаны, тюбетейки, шляпы и даже одна феска. Все говорили одновременно, и, насколько я мог понять, каждый доказывал свою невиновность. Впрочем, об этом нетрудно было догадаться и без знания языков.
Когда я предстал перед судьей, со мной были Крест и найденный им адвокат, женщина по имени Эстер Кримштейн. Мне приходилось слышать это имя в связи с какими-то громкими делами. Она представилась и больше не взглянула в мою сторону. На прокурора — молодого и, по-видимому, еще неопытного — Кримштейн поглядывала так, будто он был дичью, а она — пантерой с полным набором стальных когтей промышленного размера.
— Обвинение требует, чтобы мистер Клайн был оставлен до суда в тюрьме, — заявил прокурор. — Риск, что он скроется, слишком велик.
— Почему вы так считаете? — спросил судья. Его вид был олицетворением скуки.
— Брат мистера Клайна, подозреваемый в убийстве, уже одиннадцать лет скрывается от правосудия. Кроме того, ваша честь, жертвой того убийства была сестра потерпевшей.
Это привлекло внимание судьи.
— Уточните, пожалуйста.
— Ответчик, мистер Клайн, обвиняется в попытке убийства некой Кэтрин Миллер. Брат мистера Клайна, Кеннет, подозревается в убийстве Джулии Миллер, старшей сестры потерпевшей.
Судья, до этого момента сонно потиравший лицо, вдруг оживился:
— Да-да, я помню это дело.
Молодой прокурор улыбнулся, словно получил золотую медаль.
Судья повернулся к адвокату:
— Миссис Кримштейн…
— Ваша честь, защита требует, чтобы все обвинения в адрес мистера Клайна были немедленно сняты, — звонко отчеканила та.
Судья снова потер лицо.
— Будем считать, что вам удалось удивить меня, миссис Кримштейн.
— Если же суд не сочтет возможным снять обвинения, мы настаиваем, чтобы мистер Клайн был освобожден до суда без залога. Мистер Клайн ни разу не привлекался по уголовному делу. Он работает в организации, оказывающей помощь бедным, и пользуется уважением своих сограждан. Что же касается ссылок на его брата, это не что иное, как обвинение по аналогии в худшем его виде, и поэтому абсолютно недопустимо.
— Доводы обвинения не кажутся вам вескими, миссис Кримштейн?
— Ни в коей мере, ваша честь. Я слышала, что сестра мистера Клайна недавно сделала химическую завивку. Становится ли от этого более вероятным, что он сделает то же самое?
Смех в зале.
Молодой прокурор почувствовал, что теряет почву под ногами.
— Ваша честь, со всем уважением к моей коллеге я должен сказать, что ее глупая аналогия с…
— И что в ней глупого? — перебила Кримштейн.
— Я хочу сказать, что у мистера Клайна определенно есть возможность скрыться.
— Это смешно. У него не больше возможностей, чем у любого другого. Единственная причина вашего беспокойства — это то, что, как вы полагаете, его брат скрывается. Но даже это еще не доказано. Возможно, что его просто нет в живых. Но так или иначе, ваша честь, уважаемый прокурор упускает из виду один важный факт. — Эстер Кримштейн с улыбкой повернулась в сторону прокурора.
— Мистер Томсон? — обратился к нему судья.
Томсон молчал, опустив голову.
Эстер Кримштейн выдержала паузу и нанесла давно готовившийся удар:
— Жертва этого ужасного преступления, некая Кэтрин Миллер, заявила сегодня утром, что мистер Клайн невиновен.
Судья недовольно нахмурился:
— Мистер Томсон?
— Это не совсем верно, ваша честь.
— Не совсем?
— Мисс Миллер заявила, что она не видела лица нападавшего. Она сказала, что в комнате было темно, а он был в маске…
— И что это был не мой клиент, — закончила Эстер Кримштейн.
— Она полагает, что это не мистер Клайн, — возразил Томсон. — Но, ваша честь, она ранена и находится в состоянии шока. Она не видела нападавшего и не может с уверенностью исключить…
— В настоящий момент мы не определяем степень виновности мистера Клайна, — перебил судья. — Тем не менее требование защиты об освобождении без залога отклоняется. Залог составляет тридцать тысяч долларов.
Судья стукнул молотком. Я был свободен.
Глава 39
Я хотел тут же мчаться в больницу к Кэти. Крест покачал головой. По его мнению, это было неразумно. Отец Кэти не оставлял ее ни на минуту и даже нанял вооруженную охрану. Я подумал и согласился. Мистер Миллер потерял одну дочь и был полон решимости защитить хотя бы вторую.
Я взял у Креста мобильник и набрал номер больницы, но на коммутаторе сказали, что звонки не разрешены. Тогда я позвонил в цветочный магазин и заказал стандартный набор с пожеланием скорого выздоровления. Это, конечно, выглядело довольно пошло — девушку чуть не задушили до смерти, а я посылаю ей корзину цветов, плюшевого мишку и воздушный шарик на палочке. Но я так и не смог придумать ничего лучше. Мне очень хотелось дать понять Кэти, что я не забываю о ней.
На этот раз мы ехали на собственной машине Креста. Это был невероятных размеров музейный экспонат эпохи шестидесятых, выкрашенный в небесно-голубой цвет и смотревшийся среди других машин примерно так, как наш друг Ракель — в частной школе для девочек. Туннель Линкольна, как и всегда, представлял собой нелегкое испытание. Говорят, что ездить по городу становится с каждым днем труднее, но я не так уж в этом уверен. Когда-то, в дни моего детства, мы всей семьей проезжали через этот туннель по воскресеньям. Наш допотопный фургончик с трудом пробирался сквозь темноту, которую едва рассеивали светящиеся табло, свисавшие с потолка, как летучие мыши. Как будто мы нуждались в их предупреждениях, чтобы ехать медленнее! Стены, облицованные плиткой, были желтыми от копоти. Все с нетерпением всматривались во тьму, ожидая, когда туннель закончится и мы окажемся в новой реальности, в мире небоскребов и развлечений. Мы ходили в цирк Барнума и мюзик-холл, выстаивали очереди за дешевыми билетами в театр, бродили по большим книжным магазинам и зоологическому музею. Помню и уличные ярмарки. Особенно ежегодную сентябрьскую книжную ярмарку на Пятой авеню, мамину любимую. Отец вечно ворчал по поводу дорожных пробок, проблем со стоянками и несусветной нью-йоркской грязи, но мама обожала Нью-Йорк: его театры, выставки и даже городскую суету. Внешне она свыклась со спокойной жизнью в пригороде, но несбывшиеся мечты и затаенные желания продолжали тянуть ее сюда, в центр вселенной. Мама любила свою семью, в этом я не сомневался, но иногда, наблюдая за тем, как она смотрит из окна машины, невольно думал, что ее жизнь, возможно, была бы счастливее без нас.
