Эрик нахлобучил на голову наушники и повернулся.
— Вам не стоит быть на виду, — повторил он Гэндлу.
Ларри с трудом отвел глаза от огромного вяза, кивнул и пошел к фургону.
Глава 28
Я натянул черные джинсы. Объем их талии по ширине не уступал колесу самосвала. Я обмотал все лишнее вокруг себя и как смог затянул ремнем. Черная футболка с эмблемой бейсбольной команды «Уайт сокс» болталась на мне, словно платьице. У черной же бейсболки с непонятным логотипом кто-то уже согнул козырек так, чтобы он закрывал лицо. Еще Тайриз выдал мне пару темных очков, как у Брутуса.
Когда я вышел из ванной, он чуть не расхохотался.
— Неплохо выглядите, док.
— Я бы даже сказал, щегольски.
Тайриз цокнул языком и покачал головой:
— Ох уж эти белые.
Внезапно лицо его стало серьезным, он протянул мне несколько листков бумаги. Взгляд выхватил заголовки «Последняя воля» и «Завещание». Я вопросительно поднял глаза.
— Это то, о чем я собирался с вами потолковать.
— О завещании?
— У меня есть план.
— Какой?
— Я занимаюсь своим бизнесом еще два года и получаю достаточно денег, чтобы увезти Ти Джея из этой дыры. Шестьдесят к сорока, что все получится.
— Что ты имеешь в виду под словом «получится»?
Тайриз посмотрел мне в глаза:
— Вы знаете.
Я действительно знал. Он имел в виду, что останется в живых.
— И куда ты собрался?
Тайриз протянул открытку. Солнце, море, пальмы. Открытка была изрядно потрепана, — видно, ее часто рассматривали.
— Во Флориду, — задумчиво сказал Тайриз. — Я знаю это место. Там тихо. У Ти Джея будет бассейн, школа хорошая. И никого, кто стал бы интересоваться, откуда у меня деньги. Понимаете, о чем я?
Я вернул ему открытку.
— Все понятно, кроме одного: я тут при чем?
— Это, — он поднял открытку, — план на тот случай, если выгорят мои шестьдесят процентов. Это, — Тайриз помахал завещанием, — если перевесят сорок.
Я все еще не понимал.
— Полгода назад я заскочил в центр. Повидал крутого юриста, два куска за два часа берет, понимаете, о чем я? Зовут Джоэл Маркус. Если я умру, вам надо пойти к нему, вы — мой душеприказчик, или как там это называется. Я все бумаги заполнил, вам скажут, где деньги лежат.
— Почему я?
— Вы не бросите моего парнишку, док.
— А Латиша?
Он сморщился:
— Она баба, док. Как только я в ящик сыграю, она тут же другого перца найдет, понимаете, о чем я? Родит от него, а Ти Джея забросит. Еще и подсядет снова. — Тайриз выпрямился и скрестил руки на груди. — Бабам нельзя верить, док, пора бы уж знать.
— Она же мать Ти Джея.
— Кто ж спорит.
— Любит его.
— Да знаю я. Только, док, она всего лишь телка, понимаете? Да оставь ей деньги, она их за день на ветер пустит. Поэтому я открыл несколько счетов. И вы — главный распорядитель. Если она захочет взять деньги для Ти Джея, вы будете решать. Вы и этот Джоэл Маркус.
В голове завертелись слова о сексуальной дискриминации, о неандертальском взгляде на женщину и неправильности такого подхода. Правда, я почувствовал, что они прозвучат не к месту. Я крутнулся на стуле и внимательно посмотрел на Тайриза. Ему сейчас двадцать пять. Я видел стольких похожих на него. Тайриз прав: для меня они всегда были одной общей массой «плохих парней».
— Тайриз.
Он посмотрел в мою сторону.
— Бросай ты все свои дела прямо сейчас.
Тайриз нахмурился.
— Возьми те деньги, что уже накопил. Найди нормальную работу во Флориде. Я ссужу тебе, сколько не хватит. Бери семью и уезжай отсюда.
Он отрицательно покачал головой.
— Тайриз?
Он встал:
— Идемте, док. Время.
* * *
— Мы ищем его изо всех сил.
Лэнс Фейн кипел от злости, его желто-восковое лицо, казалось, сейчас растает. Димонте жевал зубочистку. Крински что-то писал. Стоун подтягивал брюки.
Карлсон нетерпеливо глядел на только что заработавший факс.
— А что там со стрельбой? — недовольно осведомился Фейн.
Полицейский в штатском — агент Карлсон не удосужился запомнить его имя — пожал плечами:
— Никто ничего не знает. Я думаю, случайное совпадение.
— Случайное? — взвизгнул Фейн. — Вы просто некомпетентный тупица, Бенни! Они бегали по улицам и вопили о белом с пистолетом!
— Я уже сказал: никто ничего не знает.
— Надавите на них, — приказал Фейн. — Надавите как можно сильнее. Не может быть, чтобы они просто так кричали.
— Не волнуйтесь, рано или поздно мы его возьмем.
Стоун похлопал Карлсона по плечу:
— Что там у тебя, Ник?
Тот не ответил. Нахмурившись, он проглядывал пришедший факс. Агент Карлсон был аккуратен до педантизма, он слишком часто мыл руки, а уходя на работу, раз десять возвращался, чтобы ничего не забыть. Теперь агент явно ощущал: в деле что-то не стыкуется.
— Ник!
Карлсон наконец повернулся:
— Помнишь тот ствол тридцать третьего калибра, который лежал в ячейке на имя Сары Гудхарт?
— В той, ключ от которой нашли на покойнике?
— Да.
— И что с ним не так?
Карлсон нахмурился еще больше:
— В нашей версии сплошные дыры.
— Какие еще дыры?
— Во-первых, мы решили, что ячейка на имя Сары Гудхарт была в свое время зарезервирована Элизабет Бек, верно?
— Верно.
— Кто же тогда платил за нее последние восемь лет? Вряд ли сама покойница.
— Может, ее отец? Он явно знает больше, чем говорит.
Карлсон даже не воспринял слова напарника всерьез.
— А подслушивающие устройства в доме Бека? Кто наставил ему жучки?
— Не знаю, — пожал плечами Стоун. — Может быть, наши, из других отделов, его тоже в чем-то подозревают?
— Тогда бы они уже проявились. А вот тебе рапорт по тому стволу. — Он взмахнул факсом. — Знаешь, что накопали по нашему запросу? В Бюро по контролю над алкоголем, табаком, огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами никаких зацепок не обнаружили — слишком много времени прошло. — Бюро использовало новейшие компьютерные программы, позволяющие установить, не засветилось ли орудие преступления в других, ранее совершенных убийствах. — Зато они установили, кто был последним владельцем нашего пистолета. Угадай, кто?
