Не говори никому…
Неужели я зря пришел сюда?
И опять нет. Сообщение было отослано три дня назад — практически в иную эру. Теперь я просто обязан был принимать какие-то решения, должен был действовать, идти напролом.
— Ты видел ее? — спросил тесть.
— Нет.
— Где она?
— Не знаю.
Внезапно Хойт поднял голову и приложил палец к губам, показывая, чтобы я молчал. Он встал и прокрался к окну. Занавески были задернуты. Хойт осторожно отодвинул одну из них и выглянул сбоку.
Я поднялся.
— Сядь.
— А вы стреляйте, Хойт.
Он посмотрел на меня.
— Элизабет в беде, — сказал я.
— И ты думаешь, что можешь помочь ей? — Он презрительно фыркнул. — В ту ночь я спас жизнь вам обоим. А что сделал ты?
Я почувствовал, как что-то дрогнуло в груди.
— Потерял сознание, — ответил я.
— Верно.
— Вы… — Слова выговаривались с трудом. — Вы спасли нас?
— Сядь.
— Если вы знаете, где она…
— Если бы я знал, где она, я бы тут с тобой не беседовал.
Я сделал шаг к нему. И еще один. Он угрожающе вздернул пистолет. Я не остановился, пока дуло не уперлось мне в живот.
— Либо говорите все, либо стреляйте.
— Ты готов к такому выбору?
Я посмотрел Хойту прямо в глаза и, наверное впервые в жизни, выдержал его взгляд. Между нами что-то проскочило, хотя я не мог сказать точно, что именно. С его стороны, возможно, отвращение. Только плевал я на это.
— Вы знаете, как мне не хватает вашей дочери?
— Сядь, Дэвид.
— Нет, пока…
— Я расскажу тебе все, — мягко сказал тесть. — Только садись.
Пятясь к кушетке, я не спускал с него глаз. Затем опустился на подушки. Хойт отложил пистолет на журнальный столик.
— Хочешь выпить?
— Нет.
— Тебе бы не повредило.
— Не сейчас.
Он пожал плечами и подошел к бару, старому и потертому. Тренькнули стаканы; беспорядок, в котором они стояли, наводил на мысль, что этот поход — далеко не первый за сегодняшний день. Хойт не спеша нацедил себе выпивку. Я хотел поторопить его, однако решил чересчур не напирать — ему необходимо собраться с мыслями, подыскать нужные слова. Во всяком случае, мне хотелось думать именно так.
Наконец тесть рухнул в кресло, держа стакан обеими руками.
— Я всегда тебя недолюбливал, — начал он. — Тут не было ничего личного, пойми. Ты из порядочной семьи, твой отец был хорошим человеком, и мать… она ведь тоже по-своему ничего, так?
Одной рукой Хойт зажал стакан, а другой взъерошил шевелюру.
— Мне просто казалось, что твоя… — Паркер поднял глаза к потолку, подыскивая подходящее слово, — излишняя привязанность мешает моей дочери взрослеть. Теперь-то… теперь-то я понял, как вам обоим повезло.
В комнате будто похолодало. Я старался не дышать, не двигаться, чтобы не спугнуть его.
— Я начну с той ночи на озере, — сказал Хойт. — Когда они схватили Элизабет.
— Кто «они»?
Хойт уставился в стакан.
— Не перебивай, — нахмурился он. — Сиди и слушай.
Я кивнул, хотя тесть этого не увидел. Он все смотрел в стакан, словно истина и в самом деле плавала в вине.
— Ты знаешь кто, — в итоге ответил он. — Или сейчас узнаешь. Те два типа, трупы которых нашли на озере.
Внезапно Хойт обежал взглядом комнату, схватил пистолет, поднялся и вновь подошел к окну. Мне хотелось спросить, чего он так боится, но я боялся сбить его с мысли.
— Мы с братом приехали на озеро поздно. Может быть, слишком поздно. Успели перехватить их уже на дороге. Помнишь, там, где два здоровых валуна?
Хойт кинул быстрый взгляд в окно, затем перевел глаза на меня. Я помнил эти большие камни. Они стояли по обе стороны грязной проселочной дороги, в полумиле от озера Шармейн. Огромные, округлые, примерно одной величины, окруженные массой легенд и догадок о том, как они здесь появились.
— Мы спрятались за валунами, я и Кен. Когда похитители подъехали поближе, я прострелил им колесо. Машина остановилась. Когда они вылезли, я застрелил обоих. В голову.
Еще раз поглядев в окно, Хойт вернулся к креслу, отложил пистолет и сел, уставившись в стакан. Я ждал, затаив дыхание.
— Тех двоих нанял Гриффин Скоуп, — продолжил тесть. — Они должны были допросить, а затем убить Элизабет. Мы с Кеном просекли его план и кинулись на озеро, чтобы помешать им.
Он поднял руку, как бы приказывая мне молчать, хотя я и так даже рта раскрыть не пытался.
— Здесь не важно, что, как и почему. Просто прими как данное — Гриффин Скоуп желал смерти Элизабет. Остальное тебе знать не стоит. И он бы не остановился только потому, что мы шлепнули двух его людишек. Там, где он нанял этих бандитов, оставалось полным-полно таких же. Скоуп — как те мифические чудища, у которых отрубаешь одну голову, а вместо нее вырастают две. — Хойт посмотрел на меня. — С такой силой не справишься, Бек.
Он сделал большой глоток. Я молчал.
— Я бы хотел, чтобы ты мысленно вернулся в ту ночь и представил себя на нашем месте. — Хойт придвинулся ближе, словно это могло помочь убедить меня. — Два убитых тобой человека лежат на проселочной дороге. Один из самых влиятельных людей в мире послал их похитить твою дочь. У него нет ни сожаления, ни совести, он готов убивать невинных людей, только бы достичь своих целей. Что бы сделал ты? Предположим, мы решили бы обратиться в полицию. И что бы мы там сказали? Скоуп не из тех, кто оставит против себя улики, — а даже если бы и оставил, у него больше купленных полицейских и судей, чем волос на моей голове. Нам пришел бы конец. Вот и представь, Бек: ты там. Перед тобой на земле два трупа. Что бы ты сделал?
Я счел вопрос риторическим.
— Я объяснил все Элизабет точно так же, как сейчас объясняю тебе. Я сказал, что Скоуп сотрет нас в порошок, чтобы добраться до нее. Если она просто сбежит — например, где-нибудь спрячется, — он будет пытать нас с Кеном. Или мою жену. Или твою сестру. Пытать, пока мы не выдадим Элизабет. Он сделал бы все, что угодно, лишь бы найти и уничтожить мою дочь. — Хойт наклонился еще ближе. — Теперь понимаешь? Видишь, что у нас был один-единственный выход?
Я кивнул, потому что действительно видел.
— Вы должны были убедить всех, что Элизабет действительно погибла.
Он улыбнулся, и по моему телу опять пробежали мурашки.
— У меня были скоплены кое-какие денежки. У Кена тоже. И связи имелись. Элизабет как сквозь землю провалилась. Мы вывезли ее из страны. Она постриглась, научилась менять внешность, что оказалось даже излишней предосторожностью. Никто не искал ее. Восемь лет Элизабет колесила по странам третьего мира, работая на Красный Крест, ЮНИСЕФ или другие организации, в которые имела возможность устроиться.
