– Нравится. В честь меня еще пир не закатывали. Но я без фрака.
– Сойдут джинсы с рубашкой.
Катя развернулась лицом к Игорю, обвила его шею руками и заглянула в глаза. Они, как небо за окном, дымчато-серые. Лицо мужественное, с рублеными чертами. Густая щетина покрывает квадратный подбородок с ямкой. Катя мысленно примерила на Игоря доспехи, и они идеально подошли.
– А ты похож на рыцаря, – проговорила она мечтательно. – На Ричарда Львиное Сердце. Тебе подошел бы замок.
– Не смеши меня. Я Игорь Козье Вымя. Фермер и сыровар. И мне не нужен замок. В детстве я пастухом мечтал быть.
Катя жарко поцеловала своего рыцаря – кем бы он себя ни считал, ей и Козье Вымя сойдет – и пошла переодеваться. Скоро прибудут гости, а она в халатике на голое тело.
Глава 2
Она с детства обожала дождь. Особенно нравилось ей засыпать под постукивание капель по крыше юрты. Жаль, в их краю осадки выпадали нечасто. Удушающе жаркое лето могло тянуться месяцами, и тогда трескалась земля, жухли немногочисленные растения, пересыхали колодцы, а люди чуть-чуть сходили с ума и отправлялись на поклон к шаманам, чтобы те вызвали дождь.
Дед Жени Айдман был баксы – с тюркского «шаман». И его дед. И дед его деда. Тот самому казахскому хану служил два десятка лет, пока не был казнен за то, что не смог излечить повелителя от смертельной болезни.
У Айдмана родилось трое сыновей и две дочери. Старший стал обучаться шаманизму, как в роду и положено. Средний и младший получили самые обычные профессии: один стал шофером, второй инженером связи. Дочки вышли замуж. Одна удачно. Уехала не только из их поселка, но и из Казахстана. А Жениной маме не повезло. Ее супруг оказался лентяем и пьяницей, и она ушла от него к родителям с двухлетней дочкой на руках.
Женя росла в странной обстановке. В юрте. Среди бубнов, посохов, плетей, погремушек, бочонков с сушеными травами, мешочков с камнями. Ее дед и дядя носили костюмы из кожи, головные уборы из перьев. Не всегда, конечно, но частенько. Они играли на кабызе, смычковом инструменте с двумя струнами из конского волоса, и звуки, что он издавал, не были похожи на музыку. Не удивительно, ведь они помогали общению с духами. Бабушка, мама и жена дяди не только вели хозяйство, они во всем помогали мужчинам. Первая травки собирала, костюмы чинила, вторая настойки изготавливала лечебные, третья была, можно сказать, администратором мужа и свекра. Она развозила их на «заказы» на старом, но бодром милицейском «уазике», вела финансовые дела.
У Жени было счастливое детство. Они жили дружно и честно. Дед Айдман не сделался клоуном с бубном, что ради наживы отправляется на гастроли по регионам, проводя групповые обряды в старых ДК, и сыну таким стать не позволил. За это его уважали не только в поселке, но и во всей округе. А вместе с Айдманом и его семью.
Женя гордилась родней (а деда просто обожала) и все же мечтала от нее отделиться. Не эмоционально, а физически. Уехать, как это сделала тетя. В далекий город, где живут в небоскребах, лечатся антибиотиками, передвигаются под землей на поездах метро… Туда, где высокие деревья, много зеленой травы и цветочных клумб, а дождь не просто капает – льет, и для того, чтобы его вызвать, не нужно бить в бубен и играть на кабызе…
В Россию. В Москву.
И в восемнадцать лет она туда отправилась, раньше не пустили, а далее удерживать не имели права. Конечно, с ней проводили беседы, пытались отговорить от опрометчивого шага, но не ставили ультиматумов – в их семье свобода воли почиталась. Спасибо деду Айдману за это. И за обряд благословения, обереги и двести долларов, что он выдал Жене «на дорожку».
Как раз две бумажки с изображением президента Франклина больше остального помогли. Если бы не они, Женю депортировали бы уже через две недели после приезда. Но доллары помогли получить временную регистрацию. Хотя, возможно, это духи предков, призванные защищать девушку, постарались, но без наличных долларов они бы вряд ли справились.
Отдав все, что у нее было, Женя вынуждена была устроиться на работу. Первую попавшуюся. Благо она не боялась трудностей и грязи. Посудомойкой и уборщицей? Без оформления? С поденной оплатой? Когда можно выходить?
Четыре месяца Женя терла тарелки и полы в японском ресторане. Потом ее повысили до официантки. Помогла азиатская внешность: для европеоидов все «узкоглазые» на одно лицо.
Эта работа ей нравилась. Не такая тяжелая и более денежная. Официальный оклад небольшой, но чаевые отличные. Женя получала их регулярно. Она была улыбчивой, контактной, стрессоустойчивой. И красивой, а это для официантки немаловажно. Невысокая, худенькая, с личиком куколки и пацанской стрижкой, она привлекала внимание и мужчин, и женщин. Женя нравилась и натуралам, и девушкам нетрадиционной ориентации, а кто приятен ей, она не определилась. Вроде бы тоже и те и другие, но она еще не любила… ни тех, ни других.
Их ресторан закрылся через полгода. И слава богам! Иначе Женя остановилась бы в развитии. Ее устраивали работа, квартира, которую она делила с двумя друзьями, и образ жизни: размеренный, даже скучный. Получалось, что она уехала из Казахстана, чтобы жить примерно так же, как там, только в иной географической точке. Опять много людей в одном помещении, но это уже не кровные родственники, а те, с кем судьба свела, труд на чье-то благо, в свободное время чтение книг и просмотр любимых фильмов. Да, есть бонус – это климат. Тот, который ей по нраву. Но не для того Женя уезжала, чтобы наслаждаться одним лишь дождем. Она хотела найти себя, но пока не получалось. Духи предков в этом не помогали.
Когда ресторан закрылся, ее друзья нашли работу в той же сфере общепита. Один так и работал официантом, второй стал барменом, окончив курсы. А Женя решила взять паузу, чтобы оглянуться вокруг. На первое время деньги были, и она дала себе возможность выдохнуть. Три месяца ничего не делать, просто жить. Как раз наступило лето. Дождливое, как она любила. Другие прятались от осадков, не выходили без надобности из дома. А Женя, напротив, гуляла с удовольствием. Особенно любила сидеть у водоемов. Носила с собой зонт и надувную подушку. Ее на лавку, его – над головой. Тебе сухо, хорошо. Капли барабанят по крыше из нейлона. Ты чувствуешь запах свежести и мокрой земли, не пустынной, безжизненной, а темной, плодородной, в нее плюнь семечко – прорастет. А перед глазами гладь реки. И вода в ней подвижная, дерзкая, по ней так и хочется скользить…
Именно эта мысль подтолкнула Женю к действиям. Из-за дурацкой погоды речные прогулки спросом не пользовались, и на билеты объявили скидки. Из кассы доносились объявления о поездке по триста рублей, тогда как обычно билет стоил пятьсот. И Женя решила прокатиться. Заскользить по дерзкой водной глади. Кораблик отправлялся через пять минут. Она вскочила на борт последней. И, едва ступив на палубу, поняла – вот ОНО! Что именно, не ясно. Но стало вдруг так расслабленно-хорошо, будто она снова оказалась в утробе матери. Дед говорил, что в такие моменты нужно замирать и вслушиваться не только в себя, но и во вселенную. И будет знак. Женя сделала так, как велел Айдман. Меньше чем через минуту до ее уха донесся звук гудка. Это теплоход, отчаливая, подавал сигнал.
