– Или это не Садовник, – вставил инспектор.
– Возможно, – кивнул я. – Девушка из самого криминогенного района Лондона, из бедной семьи. Едва ли мы найдем ее связь с Лондонской библиотекой.
– Скорее всего, Ватсон. Боюсь, эта ваша идея с библиотекой не находит практического подтверждения.
– У вас есть другая идея? – спросил я несколько нервно.
– Нет, сэр, – ответил инспектор. – На данном этапе мы в тупике, и выбраться из него нам может помочь только посещение Уайтчепела. Едем?
Я молча взмахнул рукой.
Не думал, что так скоро вернусь в Уайтчепел. Серые улицы, редкие фонари, грязь, лужи, в которые можно провалиться по колено. Темные фигуры, время от времени появляющиеся на разбитом тротуаре. В основном это молодчики, которых врагу не пожелаешь встретить в темном переулке, а также женщины самого отвратительного вида, с надеждой заглядывающие в машину, улыбающиеся щербатыми ртами. Самое что ни на есть дно Лондона.
– Вот ведь райский уголок, – проворчал Лестрейд, глядя в окно. – Когда же муниципалитет, наконец, займется этим районом?
Инспектор назвал водителю адрес Уоллисов, и я невольно вздрогнул: это был тот самый дом, в котором месье Леруа развлекался весьма необычным и предосудительным образом.
В подъезде все также воняло плесенью и мочой, и даже сидел на перилах лестницы все тот же облезлый кот.
– Брысь, зараза, – шикнул на кота Лестрейд, когда мы поднимались по ступенькам.
Инспектор остановился перед уже знакомой мне дверью: именно в нее я постучался, думая, что там скрылся Леруа. Однако, француз был рядом, в логове проститутки Луизы. Насколько я помнил, знакомство с обитателями этой квартиры большого удовольствия мне не доставило.
– Квартира номер один, та самая, – проговорил Лестрейд и постучал.
Открыла женщина. Равнодушное лицо, потухшие глаза с синими кругами: эти круги могли появиться как от усталости, так и от кулаков ее мужа. Миссис Уоллис выглядела ровно так, как выглядят большинство женщин Уайтчепела, вынужденных за гроши заниматься тяжелой работой.
– Миссис Уоллис, мы из Скотленд-Ярда по поводу пропажи вашей дочери, – бодро отрапортовал Лестрейд.
Женщина ничего не ответила, отстраняясь. Мы вошли. К моему удивлению, обстановка в квартире оказалась вполне пристойной. Бедность сквозила изо всех углов, но это была опрятная бедность. Пол отдраен до блеска, старенькие занавески на окнах тщательно постираны и выглажены, на чистой постели – взбитые подушки.
– Пол, из полиции, – сообщила женщина.
Из кухни показался усатый матрос. Теперь он выглядел не таким устрашающим, как при нашей первой встрече.
– Это вы! – воскликнул он, узнав меня. – Вы, выходит, из полиции, сэр. А ведь мы с Клэр решили, что это вы похитили нашу дочь. Зачем вы ломились к нам посреди ночи?
– Что это значит, Ватсон? – недоуменно спросил Лестрейд.
– Я расскажу вам об этом позже, инспектор, – ответил я, испытывая некоторую неловкость. – Мистер Уоллис, в тот день я выслеживал подозреваемого и по ошибке постучал в вашу дверь. Однако, это не имеет отношения к нашему сегодняшнему делу. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах пропала Эмбер.
– Приземляйтесь здесь, господа, – грубовато сказал матрос, указывая на деревянный диван.
Мы с Лестрейдом «приземлились».
– Итак, мистер и миссис Уоллис, повторяю вопрос: когда и при каких обстоятельствах пропала ваша дочь?
– Да, как вам сказать, сэр, – почесал макушку Уоллис. – Обстоятельства самые печальные. Мы с матерью насели на нее, ну, она и убегла. Дверью – хлоп! – и поминай как звали. День нет, второй нет, вот я и послал Клэр в участок.
– Раньше она пропадала на такой срок?
– Нет, сэр, не бывало такого. Но бывало, что Эмбер возвращалась поздно.
– Насколько поздно?
– В полночь, сэр, и даже позже.
– Вы знаете, чем она занималась?
Матрос замялся.
– Эмбер – хорошая девочка, – подала голос миссис Уоллис. – Она допоздна работала на фабрике, чтобы помочь нам. Кроме того, успевала учиться.
– Да-да, сэр, все так, – подтвердил Уоллис. – Она у нас в вечернюю школу для бедных женщин записана. И стихи очень любит.
– Стихи? – переспросил я, взглянув на Лестрейда.
– Они самые, сэр, – сказал моряк. – Там где-то книжка ее лежит. Принеси, Клэр.
Миссис Уоллис ушла в комнату и вернулась с тонкой книжечкой в синей обложке. Я взял книгу.
Это был сборник Гюстава Моро, «Избранные стихи». Я проверил форзац: библиотечного конверта не было.
– Где Эмбер взяла эту книгу?
– Откуда ж мне знать, сэр, – развел руками моряк. – Она не очень-то посвящала нас с матерью в свои дела. Вы же знаете современную молодежь. Все эти марши женщин за избирательные права. Ерунда какая-то. Разве женщина может быть равной мужчине?
– Могу я временно забрать это?
– Берите, сэр.
Я спрятал книгу в карман пальто.
– Что еще вы можете рассказать нам об Эмбер? Были у нее знакомые, друзья?
– Может, и были, сэр, – отозвался моряк. – Но она, как я уже сказал, ничего нам не говорила.
– А фотография девушки у вас есть?
– Есть, и не одна! Эмбер любит фотографироваться.
Миссис Уоллис принесла альбом с черно-белыми снимками. С каждого из них на нас смотрела строгая девушка в круглых очках. Симпатичная, с ровными, аккуратно причесанными волосами, одетая просто, но со вкусом. Я выбрал один снимок.
– Это нам также придется забрать.
– Берите, сэр. Берите все, главное, найдите нашу дочь.
Мы попрощались с Уоллисами и покинули их скорбное жилище. На лестнице меня ждала неожиданная встреча.
– Опять вы, сэр!
Та самая Луиза стояла на ступеньках и, улыбаясь, смотрела на меня сверху вниз. На ней было вполне приличное платье, кокетливая шляпка, изящные, хоть и не самой последней модели, ботинки.
– Вы не смогли забыть меня, сэр, и пришли в гости, захватив друга? – поинтересовалась она весьма предосудительным голосом.
Спиной чувствуя удивленный взгляд Лестрейда, я поспешил сказать:
– Этот господин из полиции, мисс Луиза. И вы весьма кстати. Нам бы хотелось поговорить с вами.
При слове «полиция» улыбка сошла с лица женщины.
– Не думаю, сэр, что в мои планы входит беседа с фараонами, – сказала она.
– А придется, леди, – грубовато пробурчал Лестрейд.
– Постойте, инспектор, – окоротил его я. – Мисс Луиза, я дам вам за разговор полсоверна.
Женщина задумалась.
