Значение «Речи» было огромно, но до сих пор нет сколь-либо подробного исследования газеты, ее роли в том или ином историческом событии, есть только небольшие упоминания и цитаты из нее. Меж тем определенную роль «Речь» действительно играла, откликаясь на все события как в России, так и за ее пределами, подчас нетипичным образом (к примеру, после убийства эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево «Речь» осуждала воинственную позицию националистов и октябристов и выступала против вмешательства в австро-сербский конфликт, опасаясь поражения России и революционных потрясений в случае поражения в войне, в то время как почти все прочие издания настаивали на поддержке Сербии). Авторами газеты числились все ведущие кадеты, а Набоков, помимо регулярной журналистской работы, был и редактором «Речи» (в то время понятия «главный редактор» не было, был просто «редактор»), и, совместно с Иваном Петрункевичем, руководителем «Товарищества по изданию газеты “Речь”», которое объединяло кредиторов издания.
Наконец, в апреле 1906 года Набоков был избран в Государственную думу первого созыва в составе кадетов от Санкт-Петербурга. Выше, с учетом его отношений с царским правительством, подняться уже было невозможно. В целом для кадетов кампания тоже завершилась крайне благоприятно: благодаря бойкоту крайне левых конституционным демократом удалось прослыть наиболее оппозиционно настроенными силами (по справедливости, они именно таковыми и являлись), что принесло им около 180 мандатов (по одним данным, 176, по другим – 179) из примерно 490 – больше трети!
Было и чуть другое мнение. К примеру, о тех выборах в Думу не кто иной, как Ленин, в статье «Победа кадетов и задачи рабочей партии» (март 1906 года) писал: «Насчет значения, напр., петербургских выборов поразительно сходятся все свидетельства, – начиная от бойкой и радикальничающей “Руси”, продолжая г. Набоковым, членом ЦК кадетов и кандидатом в Думу, и кончая “Новым Временем”, – сходятся в том, что это были, собственно, не столько голосования за кадетов, сколько голосования против правительства (курсив Ленина. – Г. А.)
[10]». Как бы то ни было, кадеты стали самой крупной фракцией, и неудивительно, что они забрали себе большинство думских постов, включая должность председателя – им стал Муромцев.
Уже упомянутая Ариадна Тыркова-Вильямс замечала, что российский парламент «по молодости лет» еще не погряз во мздоимстве и лоббизме, уточняя, что в отношении кадетов она это может «утверждать категорически». «Да и на остальных скамьях сидели депутаты, не делавшие из политики выгодного промысла. ‹…› Для большинства это (депутатское жалованье. – Г. А.) было значительно меньше того, что они зарабатывали как врачи, инженеры, адвокаты»
[11].
ВДН был одним из лидеров фракции и ведущим оратором – за 72 дня, что просуществовала Дума (при избрании на пять лет!), Набоков произнес около трех десятков речей, не простых реплик, с трибуны. «Петербургская газета» называла Набокова «оратором чисто английского жанра, корректным, сдержанным, но неотразимым» и писала, что он всегда говорит строго по делу, без многословия и повторений. Впрочем, были и другие отзывы, куда более критические. «Он играет видную роль в кадетской партии, он говорит с трибуны уверенно, с “апломбом”. Но вот и все. Как ни стараются кадеты выдвигать г. Набокова за какие-то заслуги до и во время выборов, он любимым оратором в Думе не сделался. Левая треть Думы открыто не любит его, правая относится к нему совершенно равнодушно»
[12], – писали, что интересно, в той же «Петербургской газете» (но, вероятно, не тот же самый репортер), обращая внимание на дорогой костюм и запонки Набокова.
Вообще его внешний вид – ухоженный, даже холеный – вызывал раздражение у многих. «Среди разных думских зрелищ одним из развлечений были набоковские галстуки. Набоков почти каждый день появлялся в новом костюме и каждый день в новом галстуке, еще более изысканном, чем галстук предыдущего дня. ‹…› Эти галстуки для трудовиков стали враждебным символом кадетской партии, мешали сближению, расхолаживали. Но вредной исторической роли они все же не сыграли», – вспоминала в той же статье Ариадна Тыркова-Вильямс. А наш современник, историк Игорь Архипов, в своей статье впрямую называет Набокова «несколько эпатажной фигурой»
[13].
Но оставим праздные разговоры о запонках и галстуках. Обозначим, чем занимался Набоков в те самые два с небольшим месяца.
Вскоре после начала работы Думы, в начале мая, он вошел в комиссию, которая готовила ответ («ответный адрес») на тронную речь Николая Второго, а также был докладчиком от комиссии, готовившей текст обращения. За основу был взят проект кадетов, который, в свою очередь, тоже был подготовлен при самом деятельном участии Набокова. Как пишут историки, адрес отражал политические воззрения оппозиции, прежде всего требование полной амнистии по всем религиозным, аграрным и политическим делам, введение всеобщего избирательного права, проведение значимых политических и социальных реформ. Примерно через неделю царское правительство прислало ответ, в котором в ясной форме отказывалось от компромисса с Думой почти по всем вопросам. В ответ на это Набоков произнес яркую речь (ее текст сохранился и неоднократно перепечатывался, в том числе в интернете), в которой говорил о «разложении начал государственности» и «конституционном абсурде». Спич Набокова закончился пафосной и ставшей знаменитой фразой: «Исполнительная власть да покорится власти законодательной!» Эта речь, конечно же, была встречена овацией. Обозреватель «Биржевых ведомостей» писал, что «молодой, стройный, спокойный» Набоков выступал «изящно, как паладин, непримиримо, как дуэлист, он напомнил министрам, что они орудие, не смеющее прекословить направляющей и руководящей руке народа. ‹…› И громовые рукоплескания всей Думы подтвердили министрам, что это говорил не один человек, а миллионы, десятки миллионов»
[14].
Политическое напряжение в стране нарастало.
Сразу после этого фракция кадетов внесла предложение о подготовке законопроекта об отмене смертной казни. Дума в целом согласилась, поручив подготовку законопроекта комиссии из 15 человек, ведущую роль в которой играл Набоков. Комиссия приняла решение, что отмена смертной казни должна быть всеобъемлющей, распространяясь и на случаи с военными и моряками, а сама казнь должна заменяться на следующее по тяжести наказание. Совет министров отреагировал так же, как и в предыдущем случае: законопроект был отвергнут.
