15 ноября 1918 года было сформировано Второе краевое крымское правительство, куда вошел Владимир Дмитриевич. Чтобы понять, что именно произошло за недолгое время министерской деятельности Набокова (и почему он сам к ней относился предельно скептически), следует сделать шаг в сторону и поговорить о Крыме. И о Крыме. Но не сочтите, что автор этих строк повторяется: один Крым – тот самый полуостров, а другой – человек с такой фамилией, Соломон Самойлович, глава Второго правительства.
Обстановка в Крыму тех времен подробно и многократно описывалась, однако одной фразой можно сказать так: полнейшая неразбериха и сумятица при постоянном переходе власти из рук в руки. Когда Набоковы прибыли на полуостров, мировая война еще вовсю длилась, а на территории Крыма совершались акты массового террора (к счастью, семью ВДН это лично не коснулось, хотя отголоски доносились и до них).
Причина террора была проста: сильное полевение политического ландшафта. В крупных городах, включая Ялту, во время выборов в Учредительное собрание большевики получили если не большинство, то изрядный процент голосов, в свою очередь социал-демократы и меньшевики, наоборот, сильно потеряли в политическом весе. Однако сами выборы в Учредительное собрание ни на что не влияли (как мы помним, оно было разогнано после первого же заседания), вопрос был лишь в поддержке тех или иных движений населением. Другую, но не единственную, крупную силу представляли крымские татары. Еще определенное влияние имели не признавшие революцию местные власти (земства, городские думы), анархисты, Временное правительство (пока оно существовало) и даже Центральная рада – в общем, скучать в Крыму не приходилось.
Последняя фраза могла бы звучать без горькой иронии, если бы не убийства офицеров, крымских татар, священнослужителей, мирных жителей, которые происходили в Симферополе, Севастополе, Ялте, Феодосии, Евпатории… Однако, хотя террор именовался «красным», речь поначалу шла о том, что нападения и убийства людей, в том числе через самосуд, совершались не представителями официальных властей или тех или иных политических течений, а определенной частью флотских экипажей Черноморского флота и крымских деклассированных элементов. И те и другие зачастую просто сводили счеты со своими обидчиками, прикрываясь большевистскими лозунгами или даже впрямую называли себя большевиками, фактически не имея к ним никакого отношения. В свою очередь благоразумная или хотя бы частично благоразумная часть флота и пролетариев в убийствах и самосудах участия не принимала. (Чудом расправы избежали некоторые члены царской семьи Романовых, проживавшие на тот момент в Крыму.)
Однако жертв могло бы быть гораздо меньше (по некоторым оценкам, за время установления советской власти в Крыму были убиты до восьми тысяч человек), если бы террор не стал чуть ли не официальным способом ведения революционной борьбы. В целом большевикам это было свойственно, но до вспышки террора 22–23 февраля 1918 года насилие зачастую не входило в их (большевиков) планы или даже всерьез им мешало. Но 21 февраля был опубликован декрет Совета народных комиссаров «Социалистическое отечество в опасности!», последним, восьмым пунктом которого значилось: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления»
[65]. Это привело к масштабным погромам и убийствам в том числе в Крыму. За три ночи с 21 по 24 февраля матросы и гвардейцы, как будто сошедшие с ума, убили в одном только Севастополе около 600 человек. Это количество точно не преувеличено, возможно лишь, что преуменьшено.
3 марта 1918 года был заключен сепаратный Брестский мир на тяжелейших для России условиях, благодаря которым РСФСР сумела выйти из мировой войны. Большевики, забирая власть, говорили, что добьются мира совсем на иных условиях: по формулировке «без аннексий и контрибуций», и поначалу противостоявшие Антанте центральные державы (Германская империя, Австро-Венгрия, Османская империя и Болгарское царство) дали согласие на это. Однако в дальнейшем конъюнктура сложилась таким образом, что большевики были вынуждены принять все условия Германии, в числе которых было признание Украинской народной республики независимым государством (В. Д. Набоков полагал, что это делается Германией «в целях обессиления России»), что особенно важно для нашей истории.
На момент заключения Брестского мира Крым был во власти большевиков, что произошло благодаря поддержке Черноморского флота, который признал советскую власть. Однако в апреле 1918 года полуостров был занят немецкими войсками. Большевики бежали, немцы основали по всему Крыму свои комендатуры, однако от аналогии с немецкими национал-социалистами времен «тридцать лет спустя» следует воздержаться: немцы конца десятых вообще не хотели вмешиваться в местные гражданские дела (с армией дела обстояли иначе), и городское самоуправление возобновило свою работу. Тут же встал вопрос о всекрымской власти. Немецкие представители хотели выдвинуть на передний план татар, которые придерживались германо-турецкой линии, что было, конечно, в интересах оккупационного командования.
От татар выдвигался образованный 28-летний идеолог крымско-татарского движения Джафер Сейдамет. Местное самоуправление и земства выдвигали Соломона Крыма. В спорах о том, кто войдет в новое правительство независимого Крыма и кто его возглавит, шло время, а компромисс не находился. Зато нашелся некий генерал Матвей Сулькевич, который при поддержке немецкого командования и возглавил правительство, куда вошел, кстати, и Сейдамет.
Но ни популярности, ни ощутимых успехов это правительство (потом его назвали Первым крымским краевым) не добилось. В первую очередь это было связано с отношениями с Киевом, где не признали независимость Крыма и, как следствие, правительство Сулькевича. Началась таможенная блокада, северные уезды тогдашней Таврической губернии (севернее Перекопа) недополучали хлеба, что никак не могло сказаться на авторитете и крепости правительства Сулькевича. В результате оппозиция из состава местного самоуправления предъявила Сулькевичу ряд претензий и обвинений. Не чувствуя за собой поддержки немецкого командования, генерал ушел в отставку.
Здесь-то и выступает на сцену Соломон Крым.
Даже немного удивительно, что на пост премьер-министра жители Крыма выдвигали человека, который ни по образованию, ни по складу характера, ни по предыдущей деятельности не подходил на эту должность: Крым был ученым-земледельцем, агрономом, меценатом и даже немного археологом. Конечно, он занимался не только садоводством и раскопками. В основном он обеспечивал финансирование различных сфер деятельности и содействовал различным начинаниям, включая, к примеру, Таврический университет в Симферополе. Да, Крым входил в состав Госдумы первого и четвертого созывов, и более того, в 1917 году был даже назначен Временным правительством на должность комиссара, но снова по сельскохозяйственным вопросам.
В общем, он не был ни политиком в прямом смысле слова, ни юристом, ни банкиром. Но его авторитет в Крыму был настолько велик, что на пост главы правительства его выдвигали долго и неустанно (можно только представить количество шуток, связанных с его фамилией), что в итоге принесло результат.
