«А еще острые клыки и бессонница со страху», – хмуро подумала я, но согнулась в поясном поклоне, приветствуя голову и его жутких гостей. Дверь за спиной глухо стукнула, отсекая всех, кто находился в горнице, от внешнего мира, и я украдкой покосилась на нее, надеясь лишь, что тоска не слишком явно проступила на моем лице. В комнате пахло едой и древесным дымом. Аники нигде не было видно, но она наверняка расстаралась на славу, чтобы угодить важным гостям. К ароматам кушаний примешивался дух браги. Но стакан перед Артемием был полон, так же, как и перед Болотником. Только второй дейвас, имени которого я до сих пор не знала, весело блестел глазами, крутя почти пустой стакан пухлыми пальцами. Он же и заговорил со мной. Я сжалась в ожидании, что его голос подействует на меня так же, как речи Мария Болотника, но ничего не почувствовала и незаметно перевела дух.
- Выпрямись, девушка. Я уже устал от поясных поклонов, которые мне старательно бьют в этой деревне. Сразу видно, что свою работу делаешь хорошо – спина ни у кого не болит. Мое имя Дарган Громобой, этот хмурый тип в углу – Марий Болотник. Впрочем, Марий сказал, что вы уже знакомы, правда, отказался признаваться, где именно вы успели повстречаться. Ну а я точно вижу тебя впервые. Да выпрямись уже! Не заставляй меня наклоняться к тебе, я для этого слишком плотно отужинал.
Я недоуменно поморгала, но послушно разогнулась. Дейвас – шутник – как это?
- Значит, тебя зовут Ясмена. А по второму имени?
Второе имя давалось матерью на пятом году жизни. В нашем Беловодье считалось, что мать лучше кого-либо чувствует свое дитя и видит, в чем маленький человек проявит себя вернее всего. Но иногда второе имя давалось после несчастья, произошедшего с нарекаемым, как знак того, что человек прошел испытание высших сил и теперь под их защитой. Чутье подсказывало, что оба дейваса получили второе наречение именно так.
- Лунница.
- Ха! – Дарган хлопнул себя по колену и улыбнулся. – Тебе подходит. Особенно если на волосы глянуть.
Я послушно кивнула, не торопясь размыкать губ.
- Что ж, вот и познакомились. Знаешь, мы ведь тут не просто так очутились. До Школы дошла весть, что где-то в ваших краях объявилась рагана. Слышала что-нибудь подобное?
Артемий замер, стиснув бутыль с домашним вином, будто собирался разбить ее об стол.
- Нет, пан, – спокойно отозвалась я.
- Неужели? – из тени выдвинулся Марий, и я задохнулась, почувствовав, как его голос снова гладит мою кожу. Пляшущий отсвет лучины упал на его красивое лицо. Болотник изогнул левую бровь и чуть скривил губы, будто не веря в мои слова.
Для меня все дейвасы были одинаковы – хищники, от которых нужно бежать как можно быстрее и дальше. Меня не интересовали их имена. Один вид черных кафтанов был достаточным сигналом, чтобы делать ноги как можно быстрее. Но сейчас, переводя взгляд с говорливого улыбчивого Даргана на мрачного, окутанного тьмой Мария, я впервые задумалась, что они, как обычные люди, могут и отличаться. Так же, как и их сила. Иначе почему мое нутро дрожит только при звуке голоса Болотника, но не Громобоя?
- Я девушка простая, в городе жила совсем недолго, а так все по трактам путешествую. Мой удел – помогать людям. К сплетням я прислушиваюсь только, чтобы понять, куда повернет дорога в очередной раз.
- И ведь не врешь, – протянул Болотник, цепко рассматривая меня. Я невольно стянула края рубашки у шеи.
- Мне ни к чему врать вам, пан Болотник.
- Пожалуйста, просто Марий.
Артемий вздрогнул от неожиданности, и бутыль едва не выскользнула из его рук. Его ошалелый взгляд метался между нашими лицами. Похоже, голове привилегии звать служителя без титулов не досталось. Только с чего мне такая честь и как бы от нее спрятаться, да понадежней?
- Марий, – я кивнула, не став спорить. Повисла зловещая тишина, которую я по жизни терпеть не могу. Переминаться с ноги на ногу мне надоело довольно скоро, а Артемий уже устал нервничать, так что я набралась смелости и спросила:
- Пан Артемий, мальчик сказал, у вас ко мне срочное дело?
- Да, Ясмена, – Артемий незаметно перевел дух. – Пан Болотник выказал особый интерес к тебе. Я рассказал ему, как ты выручила нас, поселившись в Приречье. Зашила руку Когану, вылечила от краснухи дочку Калины, благодаря твоим травкам ребятня зимой соплями отделалась, даже горячки ни одной не случилось. Чудо, милостивые паны, настоящее чудо.
Артемий заливался соловьем, расписывая мои умения. И я, и дейвасы слушали его очень внимательно. Не знаю, что поняли из хвалебной речи Болотник и Громобой, но я прекрасно расслышала предостережение.
Голова не назвал ни одного случая, когда я лечила как рагана. Сохрани меня Сауле, но если рядом кого-то порвут навьи твари…
Первый шаг над пропастью сделан.
Я кивнула, подтверждая сказанное Артемием. Раз мне надо быть невидимой, значит, я должна постараться избавиться от интереса дейвасов. Не высовываться, не говорить больше нужного, не встревать в ссоры, вообще рта не открывать лишний раз.
- Ясмена, – Дарган залпом допил остатки вина и причмокнул от удовольствия. А потом словно между делом продолжил:
- Нам с Марием приятно слышать, как люди говорят о тебе добро. Вот только есть одна загвоздка. Ты же знаешь, что Школа Дейва ведет учет всех знахарей и раз в год собирает всех под своей крышей, чтобы лекари обменялись опытом?
Сердце пропустило удар. Кончики пальцев похолодели, а тело окаменело. Я ведь и правда слышала что-то подобное, но мама никогда не рассказывала подробностей, а моя кочевая жизнь не позволяла осесть где-то так надолго, чтобы столкнуться с необходимостью отчитываться перед Школой.
- Так как вышло, что Школа ничего не знает о таком редкостном самородке? – вкрадчиво, словно кот, продолжил за приятеля Марий.
Он встал с места и пошел ко мне, не отводя глаз от моих. Я снова почувствовала себя словно опутанной цепями, и самое жуткое, что опять мне не хотелось от них освобождаться. Марий подошел совсем близко, настолько, что кончики его сапог коснулись подола моего платья. Пламя лучины затрещало и выплюнуло сноп искр. Артемий открыл было рот, закрыл и нервно потер лоб, не сводя с нас глаз. Мне было почти жаль голову, оказавшегося между молотом и наковальней. Прогневать дейвасов – значило, подвести вверивших ему свои жизни людей. Выдать меня на расправу – и деревня снова останется без знахарки, причем накануне теплых месяцев, когда Серая Чаща просыпается и выплевывает свои выродков в мир. В памяти Артемия еще слишком живы были воспоминания о том, как он едва не потерял младшую дочь.
Запахи наплывали со всех сторон, туманя разум и зрение: горьковатый аромат древесного дыма, неприятная примесь горелого сала и жженого лука, аппетитный дух жареного мяса, мускусная нотка пота, причудливо смешавшаяся с запахом хвойного мыла и мяты, назойливый дурман алкоголя, тянущийся от стола, но не от дейваса. Голова закружилась от жара и яркого букета запахов. Я покачнулась и подняла руку, пытаясь потереть виски, но не успела: прохладные сильные пальцы коснулись моей кожи, и запах хвои и мускуса чуть усилился. Дейвас осторожно растирал мои виски, и дурнота отступала. Я смотрела в его зеленые глаза и пыталась придумать достойный ответ на слова его приятеля, но все, что приходило в голову, не выдержало бы простейшей проверки.
