Помирив споривших аллоброгов, Ганнибал направился уже к Альпам; он пошел не по прямой дороге, а повернул к востоку
[702] в землю трикастинов; отсюда он вдоль по границе области воконциев двинулся к трикориям, нигде не встречая препятствий до самой Друенции. Она также принадлежит к числу альпийских потоков и из всех галльских рек представляет наиболее затруднений для переправы. Водою она чрезвычайно обильна, а на судах все-таки через нее переправляться нельзя: определенных берегов она не имеет, течет в одно и то же время несколькими руслами, да и их постоянно меняет, порождая все новые броды и новые пучины. По той же причине и пешему опасно идти через нее; к тому же она несет с собою кремнистые гальки, которые не дают твердой ногой и безопасно ступить на ее дно. А тогда она разлилась еще шире вследствие дождей; переход через нее войска поэтому сопровождался крайним замешательством, тем более что к остальным причинам присоединилась еще тревога воинов, пугавших друг друга своими криками, причины и смысла которых никто не знал.
32. Консул Публий Корнелий между тем через три дня приблизительно после того, как Ганнибал оставил берег Родана, с выстроенным в боевой порядок войском прибыл к неприятельскому лагерю, намереваясь немедленно дать сражение. Когда же он увидел, что укрепления покинуты и что ему нелегко будет нагнать неприятеля, так далеко зашедшего вперед, он вернулся к морю и к своим кораблям, думая, что ему будет и легче, и безопаснее, переправив войско в Италию, выйти Ганнибалу навстречу, когда он будет спускаться с Альп. А чтобы Испания, его провинция, не ждала напрасно вспомогательных войск со стороны Рима, он послал туда для войны с Газдрубалом своего брата Гнея Сципиона с большею частью войска, поручив ему не только защищать прежних союзников и привлекать на свою сторону новых, но и изгнать Газдрубала из Испании. Сам он с очень незначительными силами отправился в Геную, чтобы защищать Италию с помощью того войска, которое находилось в равнине Пада
[703].
Ганнибал же, перейдя Друенцию, отправился вверх по лугам, не встречая никаких препятствий со стороны населявших эту местность галлов, пока не приблизился к Альпам. Здесь, однако, воины – хотя они и были заранее подготовлены молвой, обыкновенно преувеличивающей то, о чем человек не имеет ясного понятия, – все-таки были вторично поражены ужасом, видя вблизи эти громадные горы, эти ледники, сливающиеся почти с небесным сводом, эти безобразные хижины, разбросанные по скалам, эту скотину, которой стужа, казалось, даже расти не давала, этих людей, обросших волосами и одетых в лохмотья. Вся природа, как одушевленная, так и неодушевленная, казалась окоченевшей от мороза, все производило на очевидцев удручающее впечатление, не поддающееся описанию. Вдруг, когда войско поднималось по косогору, показались горцы, занявшие господствующие высоты. Если бы они устроили такую засаду в более скрытой части долины и затем вдруг бросились бы в бой, то они прогнали бы неприятеля со страшным уроном. Ганнибал велел войску остановиться и выслал вперед галлов исследовать местность; узнав от них, что взять проход невозможно, он расположился на самой широкой ровной полосе, какую он только мог найти, имея на всем протяжении лагеря по одну руку – крутизну, по другую – пропасть. Затем он велел тем же галлам, которые ни по языку, ни по нравам особенно не отличались от туземцев, подойти к ним и принять участие в их разговорах. Узнав таким образом, что проход оберегается только днем, ночью же осаждающие удаляются восвояси, он с рассветом опять двинулся под занятые неприятелем высоты, как бы желая открыто и днем пробиться через теснину. Проведя, таким образом, целый день в попытках, ничего общего с его настоящими намерениями не имеющих, он снова укрепился в том же лагере, в котором войско оставалось в предыдущую ночь. А как только он убедился, что горцы покинули высоты, оставив только редкие караулы, он для отвода глаз велел развести гораздо больше костров, чем этого требовало число остающихся в долине, а затем, покинув обоз, конницу и бóльшую часть пехоты и взяв с собою только самых смелых из легковооруженных, быстро прошел через теснину и занял те же высоты, на которых до тех пор сидели враги.
33. С наступлением дня остальное войско вышло из лагеря и двинулось вперед. Горцы, по условленному знаку, уже покинули свои укрепленные хутора и с разных сторон приближались к своим обычным позициям, как вдруг они заметили, что одна часть врагов заняла их твердыню и находится над их головами, а другая по тропинке переходит через теснину. Оба эти появления, будучи замечены ими одновременно, произвели на них такое впечатление, что они некоторое время неподвижно стояли на месте; но затем, убедившись, что в ущелье царит замешательство, что войско своей же собственной тревогой расстроено и более всего беснуются лошади, они решили, что стоит им хоть на волос увеличить это смятение, и врагу не избежать гибели. И вот они, как люди, одинаково привыкшие лазить как по доступным, так и по недоступным скалам, с двух различных склонов стремительно спускаются на тропинку. Тогда пунийцам пришлось одновременно бороться и с врагами, и с неблагоприятной местностью; а так как каждый старался, как бы ему самому поскорее избавиться от опасности, то они едва ли не более дрались между собою, чем с врагом. Более всего подвергали войско опасности лошади. Уже один резкий крик неприятелей, раздававшийся с особенной силой в лесистой местности и повторяемый эхом гор, пугал и приводил их в замешательство; когда же в них случайно попадал камень или стрела, они приходили в бешенство и сбрасывали в пропасть и людей, и всякого рода поклажу в огромном количестве. В этом ужасном положении много людей было низринуто в бездонную пропасть, так как дорога узкой полосой вела между стеной и обрывом, в том числе и несколько воинов; но особенно страдали вьючные животные: со своим багажом они скатывались вниз наподобие обвала. Ганнибал, хотя и был возмущен этим зрелищем, стоял, однако, неподвижно и сдерживал свой отряд, не желая увеличивать ужас и замешательство войска. Когда же он увидел, что связь между обеими частями колонны прервана и что ему грозит опасность совсем потерять обоз – а в таком случае мало было бы пользы в том, что вооруженные силы прошли бы невредимыми, – он спустился со своих высот и одною силой своего натиска прогнал врага, но и увеличил смятение своих. Это смятение, впрочем, тотчас же улеглось, как только распространилась уверенность, что враг бежал и проход свободен, и они все были переведены без дальнейшей опасности и даже, можно сказать, при полной тишине. Затем Ганнибал взял главное укрепленное селение этой местности
[704] и окрестные хутора и добыл в них столько хлеба и скота, что войску хватило продовольствия на три дня; а так как испуганные горцы в первое время не возобновляли нападения, а местность особенных препятствий не представляла, то он в эти три дня совершил довольно длинный путь.
