25. По получении известия об этом поражении государство много дней находилось в таком страхе, что лавки были заперты и в городе царила тишина, точно ночью, вследствие чего сенат поручил эдилам обойти город и приказать открыть лавки и уничтожить в городе знаки общественного траура. После этого Тиберий Семпроний собрал сенат, успокаивал сенаторов и уговаривал их, раз они могли вынести каннское поражение, не падать духом при меньшем несчастии. Лишь бы только-де с врагами карфагенянами и Ганнибалом все обстояло благополучно, на что он надеется, а войну с галлами можно с одинаковой безопасностью и оставить без внимания, и отложить; месть за этот обман останется во власти богов и римского народа. Надо посоветоваться и принять меры относительно врагов пунийцев и того войска, при помощи которого следует вести эту войну. Прежде всего он сам изложил, сколько в войске диктатора пехотинцев, всадников, граждан и союзников; затем Марцелл представил численность своего войска, а о количестве войска в Апулии у консула Гая Теренция спросил людей, знающих его состав. Не находили только возможности набрать консулам войска, достаточно сильного для ведения такой серьезной войны; поэтому решено было в этом году отказаться от войны с Галлией, хотя и побуждал к ней основательный гнев. Войско диктатора назначено было консулу. Что касается войска Марцелла, то решено было тех воинов его, которые бежали после битвы при Каннах, переправить в Сицилию и заставить их там служить все время войны в Италии. Туда же решено было послать слабейших воинов из войска диктатора Юния, не определяя наперед срока службы сверх узаконенного числа походов. Два городских легиона были назначены другому консулу, который заместит Луция Постумия, и решено было избрать такового, как только это можно будет сделать, не нарушая ауспиций. Сверх того, решено было как можно скорее вызвать из Сицилии два легиона, из коих консул, которому достались городские легионы, должен был взять столько воинов, сколько ему понадобится; консулу Гаю Теренцию продлить власть на один год и нисколько не уменьшать войско, которое у него было для защиты Апулии.
26. Таковы были мероприятия и приготовления в Италии; в то же время римляне не с меньшей энергией вели войну в Испании, но пока более счастливо. Между тем как Публий и Гней Сципионы разделили между собою войско так, что Гней вел войну на суше, а Публий на море. Пунийский главнокомандующий Газдрубал, не доверявший особенно ни тому ни другому роду своего войска, держался вдали от врага, уверенный в своей безопасности только благодаря расстоянию и природе местности, пока на многократные и продолжительные просьбы его ему не выслали из Африки подкрепления, в 4000 пехотинцев и 500 всадников. Затем, когда наконец надежды его оживились, он подошел ближе к неприятелю и со своей стороны приказал флоту снарядиться и приготовиться к защите островов и приморского побережъя. В самый разгар новых приготовлений к войне его напугала измена начальников союзного флота, которые никогда не были верны ни вождю, ни интересам карфагенян после сурового упрека, сделанного им за то, что они вследствие трусости покинули флот у Ибера. Эти перебежчики произвели бунт среди тартесиев
[796]: под их влиянием отпало несколько городов, а один даже был взят ими штурмом.
Против этого народа вместо римлян начата была война. Газдрубал двинулся с готовым к бою войском в неприятельскую страну и решил напасть на знатного вождя тартесиев – Халба, который с сильным войском держался лагерем перед стенами города, взятого несколько дней тому назад. И вот он послал вперед легковооруженных, чтобы выманить неприятеля на бой, а часть конницы разослал в разные стороны для опустошения страны и для того, чтобы ловить рассеявшихся врагов. Одновременно произошло замешательство в лагере Халба и в полях бегство и избиение; затем, когда враги со всех сторон вернулись разными путями в лагерь, то они быстро оправились от страха, и у них хватило мужества не только защищать укрепления, но и вызывать врага на бой. И вот они, по обычаю, с пляской выскочили из лагеря и своею неожиданной смелостью внушили страх неприятелю, который недавно сам вызывал их на бой. Поэтому Газдрубал тоже отвел войско на довольно крутой холм, защищенный сверх того протекающей перед ним рекой, и стянул туда же посланных вперед легковооруженных и рассеявшихся всадников; кроме того, не полагаясь вполне ни на реку, ни на холм, он укрепил лагерь палисадом. При таком обоюдном страхе дано было несколько сражений; но нумидийские всадники уступали испанским, а маврские метатели – воинам, вооруженным легкими щитами; последние, обладая одинаковой с ними ловкостью, значительно превосходили их мужеством и силою.
27. Простояв перед лагерем пунийцев и не будучи в состоянии вызвать их на бой, испанцы, ввиду трудности штурма лагеря, взяли приступом город Аскую, куда Газдрубал, при вступлении в неприятельскую страну, свез хлеб и прочие запасы, и завладели окрестным пространством. С этого времени никакая власть не могла сдержать их ни во время похода, ни в лагере. Как только Газдрубал заметил со стороны врагов беспечность, которая обыкновенно бывает результатом удачи, он уговорил воинов напасть на врагов, рассеявшихся в беспорядке, сошел с холма и повел войско в боевом порядке к лагерю. Когда вестники и воины, сбежавшие с наблюдательных пунктов и сторожевых постов, в тревоге дали знать о прибытии Газдрубала, было приказано готовиться к бою. Каждый, как только схватил оружие, без команды, без сигнала, без строя и в беспорядке бросался в сражение. Передовые уже вступили в бой, между тем как другие только бежали толпами, а иные и не выступили еще из лагеря. Несмотря на это, они в начале одной своей храбростью напугали врага, затем, когда небольшим отрядом они устремились на сомкнутую массу врагов и вследствие своей малочисленности оказались в опасном положении, то они стали искать взорами один другого и, гонимые со всех сторон, сбились в кучу. Теснясь друг к другу и соединяя оружие с оружием, они так были скучены, что им негде было действовать оружием. Тут карфагеняне окружили их кольцом, и большую часть дня происходило избиение. Небольшой отряд пробился и устремился в лес и горы. Под влиянием того же страха покинут был лагерь, и весь народ на следующий день сдался карфагенянам.
Но недолго продолжался мир. Вскоре пришел из Карфагена приказ, чтобы Газдрубал как можно скорее вел войско в Италию. Только что распространился слух об этом по Испании, как почти все стали склоняться на сторону римлян. Поэтому Газдрубал тотчас же отправил в Карфаген письмо с уведомлением, какой вред причинил слух об его отправлении; он сообщал, что если действительно тронется оттуда, то Испания еще до перехода его через Ибер окажется в руках римлян: не говоря уже о том, что у него нет ни гарнизона, ни вождя, которого он мог бы оставить вместо себя, – римские главнокомандующие так хороши, что, даже при равенстве сил, им едва можно оказывать сопротивление. Поэтому он просил карфагенян, если им Испания хоть сколько-нибудь дорога, прислать ему заместителя с сильным войском, прибавляя, что если даже все будет обстоять благополучно, то провинция доставит ему все-таки немало хлопот.
28. Хотя это письмо сначала произвело на сенат глубокое впечатление, однако никаких изменений в распоряжениях относительно Газдрубала и его войска не последовало, так как забота об Италии была для них важнее и настоятельнее. Гимилькон послан был с формально набранным войском и усиленным флотом занять Испанию с суши и с моря и защищать ее. Как только он переправил сухопутное и морское войско, он укрепил лагерь, вытащил корабли на берег и окружил их валом, а сам с отборными всадниками возможно поспешно прибыл к Газдрубалу, проходя с одинаковой осторожностью среди народов, верность которых была сомнительна, и среди народов отпавших. Изложив ему постановление и поручение сената и в свою очередь выслушав его наставление, как вести войну в Испании, он возвратился в лагерь, ограждая себя от опасности главным образом своей быстротой, так как отовсюду удалялся прежде, чем несколько народов успевало согласиться напасть на него. Не выступая еще в поход, Газдрубал потребовал денег от всех народов, бывших под властью карфагенян, зная хорошо, что Ганнибал купил за деньги позволение пройти через некоторые проходы и имел только наемные галльские вспомогательные войска. Он был того мнения, что если бы Ганнибал без денег предпринял такой поход, то вряд ли он дошел бы до Альп; поэтому, быстро взыскав деньги, он направился к Иберу.
