Марцелл одобрил этот поступок и предоставил воинам на разграбление Энну, полагая, что сицилийцы настолько напуганы, что не осмелятся избивать римские гарнизоны. Во всяком случае, слух об этом избиении почти в один день распространился во всей Сицилии, так как город лежит в центре Сицилии и славится как своим естественным укрепленным положением, так и тем, что все тут было освящено следами совершившегося некогда похищения Прозерпины. И ввиду того, что гнусное убийство, по мнению сицилийцев, осквернило не только жилища людей, но и богов, – даже и те, которые до того времени колебались, перешли на сторону пунийцев. Гиппократ и Гимилькон, напрасно явившиеся по приглашению изменников со своими войсками к Энне, возвратились – первый в Мургантию, второй – в Агригент. Марцелл возвратился в Леонтины, свез хлеб и прочие запасы в лагерь, оставил там небольшой гарнизон и направился осаждать Сиракузы. Отсюда он отослал Клавдия в Рим домогаться консульства и вместо него назначил начальником флота и старого лагеря Тита Квинтия Криспина. Сам он выстроил и укрепил зимние квартиры на расстоянии пяти тысяч шагов от Гексапил – место это называлось Лев
[851]. Таковы были события в Сицилии до начала зимы.
40. В то же лето началась уже давно ожидаемая война с царем Филиппом. К претору Марку Валерию, оберегавшему флотом Брундизий и прилегавшие к нему берега Калабрии, прибыли из Орика послы с известием, что Филипп напал прежде всего на Аполлонию, подъехав к городу вверх по реке на 120 двурядных весельных легких кораблях; но так как осада города шла, сверх ожидания, слишком медленно, то он незаметно ночью подступил с войском к Орику и при первом же приступе взял этот город, лежащий в ровном месте, не защищенный стенами и не имевший вооруженных людей. Уведомляя об этом, послы просили помочь им и не допускать явного врага римлян на суше или на море к приморским городам, которых он домогается главным образом потому, что они служат ключом к Италии. Марк Валерий, оставив гарнизон в 2000 человек под начальством легата Публия Валерия, прибыл на другой день в Орик со снаряженным и готовым к бою флотом, переправив на грузовых судах тех воинов, которых нельзя было поместить на военных кораблях, и снова легко завладел этим городом, так как в нем находился небольшой гарнизон, оставленный Филиппом при удалении оттуда. Сюда прибыли послы из Аполлонии с известием, что их город в осадном положении, так как они не желают изменять римлянам, и что они не в состоянии далее сопротивляться македонянам, если к ним не будет прислан римский гарнизон. Пообещав исполнить их просьбу, он послал к устью реки на военных кораблях 2000 отборных воинов под начальством префекта союзников, Квинта Невия Кристы, человека энергичного и опытного в военном деле. Последний, высадив войско и отправив корабли к оставшемуся флоту обратно в Орик, откуда он прибыл, провел его недалеко от реки по дороге, не занятой врагами, и ночью незаметно для врагов вошел в город. Следующий день войско отдыхало, пока префект делал смотр молодежи Аполлонии и знакомился с вооружением и силами города. Этот осмотр придал префекту уверенность; к тому же разведчики дали ему знать о беспечности и небрежности в лагере неприятеля. Поэтому он вышел из города среди ночной тишины без всякого шума и вошел в неприятельский лагерь, который был так плохо защищен и так доступен, что, по достоверным данным, в окопы лагеря вошла тысяча человек прежде, чем заметил их враг, и, воздержись они от резни, могли бы дойти до царской палатки. Убиение ближайших к воротам встревожило врагов. После этого всеми овладел такой ужас и страх, что не только никто другой не взялся за оружие и не думал об изгнании врага из лагеря, но даже сам царь, пробужденный от сна, почти полунагой, в платье, едва ли приличном даже для простого воина, а тем менее для царя, бежал к реке, к своим кораблям. Туда же бежало и прочее войско. Немного менее 3000 человек взято было в плен и убито в лагере; однако значительно более было взято в плен, чем убито. После разграбления лагеря жители Аполлонии свезли в город для охраны стен, на случай повторения подобного нападения, катапульты, баллисты
[852] и другие снаряды, приготовленные для штурма города; вся прочая добыча лагеря предоставлена была римлянам. Валерий, получив уведомление об этом в Орике, тотчас поторопился с флотом к устью реки, чтобы царь не мог спастись бегством на кораблях. Поэтому Филипп, убедившись в недостаточности своих сил для сражения на суше и на море, велел вытащить корабли на берег, сжечь их и направился сухим путем в Македонию с войском, большею частью безоружным и ограбленным. Римский флот провел зиму с Марком Валерием в Орике.
41. В том же году шла война в Испании с переменным счастьем. Именно: не успели римляне переправиться через Ибер, как Магон и Газдрубал разбили огромное войско испанцев, и Испания, лежащая по ту сторону реки, отпала бы от римлян, если бы Публий Корнелий не переправил поспешно войска через Ибер и не оказал своевременной помощи колебавшимся союзникам. Сначала римляне стояли у Белой Крепости – это место известно гибелью великого Гамилькара. То был пункт укрепленный, и римляне уже раньше свезли туда припасы. Но так как окрестности этого укрепления были переполнены врагами и неприятельская конница безнаказанно напала на римское войско и погубила до 2000 отставших и рассеявшихся по деревням, то римляне отступили оттуда ближе к умиротворенным местам и укрепились лагерем у горы Победы. Туда прибыл со всем войском Гней Сципион и третий карфагенский вождь Газдрубал, сын Гисгона, с правильно организованным войском; все они расположились за рекою против римского лагеря. Публий Сципион, отправившийся тайно с легковооруженными, чтобы ознакомиться с окрестностями, и замеченный врагами, был бы застигнут ими в открытом месте, если бы не занял соседнего холма. И здесь его окружили враги, но подоспевший брат выручил его из осады. Укрепленный и известный испанский город Кастулон, так тесно связанный союзом с пунийцами, что Ганнибал даже взял оттуда себе жену, перешел на сторону римлян. Карфагеняне приступили к штурму города Илитургиса, потому что в нем стоял римский гарнизон, и, по-видимому, хотели голодом заставить этот город сдаться. Отправившись с одним легионом налегке на помощь союзникам и гарнизону, Гней Сципион прошел в город между обоими лагерями, причем перебил много врагов, на следующий день сделал вылазку и сразился так же удачно. В обоих сражениях убито было свыше 12 000 врагов, более 1000 взято в плен и захвачено 36 знамен. Таким образом, карфагеняне отступили от Илитургиса и начали осаду города Бигерры, тоже союзного римлянам. Эту осаду снял Гней Сципион без сражения одним своим появлением.
42. После этого пунийцы передвинули свой лагерь к Мунде; римляне последовали немедленно за ними. Тут войска завязали сражение, которое продолжалось почти четыре часа. Римляне начали было одерживать блистательную победу, как дан был сигнал к отступлению, так как Гней Сципион был ранен копьем в бедро и бывшие вблизи него воины опасались за смертельный исход раны. Однако было несомненно, что, не случись этой задержки, пунийский лагерь мог быть взят в тот день, так как уже не только воины, но и слоны загнаны были до самого вала, и на нем было убито копьями 39 слонов. Говорят, что и в этом сражении было убито до 12 000 воинов, почти 3000 взято в плен и захвачено 57 знамен. Затем пунийцы отступили к городу Аврингу; римляне последовали за ними, чтобы не дать им оправиться от ужаса. Тут Сципион приказал вынести себя на носилках на поле битвы и дал опять сражение; победа была несомненно на его стороне; однако врагов было убито наполовину меньше против прежнего, так как число сражающихся уменьшилось. Но испанцы как бы были созданы для того, чтобы возобновлять войны и содействовать новым приготовлениям к ним. Магон, посланный своим братом, чтобы набрать воинов, вскоре пополнил ряды войска, и ободрившиеся карфагеняне снова попытались дать сражение. Бóльшая часть воинов были галлы, и они сражались за ту сторону, которая потерпела в течение нескольких дней столько поражений, с таким же мужеством, как и прежние, но и исход сражения был тот же: более 8000 человек было убито, несколько менее 1000 взято в плен и захвачено 58 знамен. Бóльшая часть добычи была взята от галлов; то были золотые ожерелья и браслеты в большом количестве. Пали в этом сражении и два знаменитых галльских вождя – Мениацепт и Висмар. Слонов захвачено 8, убито 3.
