46. Фабий выступил из Свессулы и предполагал прежде всего взять Арпы. Расположившись лагерем на расстоянии почти пятьсот шагов от города, он осмотрел вблизи положение города и его стены и решил направить главное нападение на ту часть, которая была лучше всех защищена стенами, так как она менее всего была охраняема. Приготовив все необходимое для штурма города, он выбрал из всего войска лучших центурионов, поставил во главе их храбрых военных трибунов, дал им 600 воинов – такое количество было, по-видимому, достаточно – и приказал им нести лестницы к этому месту, как только будет дан сигнал четвертой стражи. Ворота в этом месте были низки и узки, вследствие того, что по дороге, ведшей через них, ездили мало, так как она пролегала по пустынной части города. Консул приказал прежде всего перелезть по лестницам через стену, отворить ворота изнутри или сломать запоры и, заняв эту часть города, дать сигнал, чтобы и прочие войска подвинулись к городу, а у него-де будет все наготове. Приказание было старательно исполнено, и то обстоятельство, которое, по-видимому, могло помешать предприятию, больше всего помогло обмануть врагов: начавшийся после полуночи сильный дождь заставил всю стражу покинуть посты и искать убежища под кровлей, а бушевавшая вначале сильная буря помешала распознать шум, происходивший при взломе ворот; а затем, когда она стала стихать и до ушей доходили более однообразные звуки, то это усыпило бóльшую часть населения. Когда отряд занял ворота, приказано было трубачам, расставленным по дороге на равных расстояниях, дать сигнал для вызова консула. Как только дан был условленный сигнал, консул приказал войску выступать и еще до начала дня вошел в город через выломанные ворота.
47. Тут только неприятели проснулись, когда дождь уже перестал и стало светать. В городе был гарнизон Ганнибала приблизительно в 5000 человек, а у самих арпийцев было 3000 вооруженных. Их пунийцы выставили первыми против римлян, чтобы не подвергнуться измене с тыла. Сначала сражение шло в полумраке и в узких улицах. Когда римляне заняли не только улицы, но и ближайшие к воротам дома, чтобы не подвергаться сверху обстреливанию и ранам, то некоторые арпийцы и римляне, узнавшие друг друга, стали переговариваться. Римляне спрашивали арпийцев, что это они вздумали и чем провинились римляне против них, или какую услугу оказали им пунийцы, что они, италийцы, ведут войну за чужестранцев и варваров против прежних союзников и готовы заставить Италию платить дань и пошлины Африке. Арпийцы приводили в свое оправдание, что они, ничего не ведая, проданы были своими старейшинами Пунийцу, что немногие перехитрили и подчинили их. Начало было сделано: все большее и большее число арпийцев и римлян стало вступать в разговоры. Наконец арпийцы привели своего претора к римскому консулу и, заручившись перед знаменами и рядами войска обещанием поддержки, вдруг обратили оружие на защиту римлян против карфагенян. И испанцы, в количестве немного менее 1000 человек, выговорив у консула только свободный выход пунийского гарнизона, перешли на его сторону. Ворота были отворены, и карфагеняне, выйдя беспрепятственно согласно обещанию консула, прибыли к Ганнибалу в Салапию. Арпы без ущерба для кого бы то ни было, за исключением одного прежнего изменника и нового перебежчика, перешли опять на сторону римлян. Испанцам было приказано отпустить двойной паек: Римское государство очень часто пользовалось их отважной и верной службой.
Когда один консул находился в Апулии, а другой в Лукании, из Капуи, под видом опустошения неприятельской страны, прибыло, с дозволения своих начальников, к римскому лагерю, что стоял выше Свессулы, 112 знатных кампанских всадников; объяснив сторожевому посту, кто они такие, они заявили, что желают переговорить с претором. Лагерем командовал Гней Фульвий. Когда ему доложили о прибывших, он приказал десятерых из них привести к себе безоружными и, выслушав их требование – просьба же их состояла только в том, чтобы римляне приняли сдачу Капуи, но возвратили им их имущество, – обещал оказать им всякую поддержку. Другой претор, Семпроний Тудитан, взял город Атрин. Более 5000 человек было захвачено в плен, и приобретено значительное количество чеканной меди и серебра.
В Риме две ночи и один день продолжался сильный пожар: выгорело дотла все пространство, находящееся между соляными амбарами и Карментальскими воротами, с Эквимелийским и Югарийским кварталами, с храмами Фортуны и Матери Матуты. Огонь, широко распространившийся и за воротами, уничтожил много священных и частных зданий.
48. В том же году Публий и Гней Корнелии простерли свои надежды и на покорение Африки, так как в Испании у них все шло удачно: они склонили на свою сторону много прежних союзников и приобрели новых. Нумидийский царь Сифак сделался неожиданно для карфагенян их врагом. Сципионы отправили к нему в качестве послов трех центурионов заключить с ним дружественный союз и уверить его, что если он будет продолжать теснить карфагенян войною, то этим сделает приятное сенату и римскому народу и что они постараются своевременно отблагодарить его сторицей. Это посольство пришлось варвару по сердцу. Выслушав в разговоре с послами о способе ведения войны взгляды старых воинов и сравнив организацию своего войска с такой благоустроенной военной дисциплиной римлян, он увидел, как многого он не знает. Тут прежде всего он стал просить их поступить с ним, как подобает хорошим и верным союзникам: чтобы двое из них отправились к своим главнокомандующим с ответом, а один остался у него в качестве инструктора; нумидийцы-де не способны вести войну пешими и ловки только на конях: так вели войну их предки уже с незапамятных времен, к этому же привык и он с детства. Но он имеет дело с противником, который силен своею пехотой, и если он, Сифак, желает сравняться с ним своими силами, то и ему необходимо снарядить пехоту; и есть у него в царстве достаточно людей для этого, но он не обладает искусством вооружить их, снабдить всем необходимым и обучить строю. Ни в чем нет порядка и плана, как в случайно сбежавшейся толпе. Послы изъявили готовность исполнить его желание, но просили дать слово отпустить немедленно того из них, который останется, если главнокомандующие не одобрят их образа действий. Имя оставшегося у царя было Квинт Статорий. Вместе с двумя римскими послами царь отправил в Испанию и нумидийских послов, чтобы заручиться словом верности у римских главнокомандующих. Им же он поручил немедленно склонить на свою сторону тех нумидийцев, которые служили в карфагенских гарнизонах в качестве вспомогательного войска. И в самом деле, Статорий набрал царю пехоту из многочисленной молодежи, разделил ее подобно римскому войску, обучил при построении и маневрировании следовать за знаменами и соблюдать ряды и приучил ее к воинским работам и обязанностям. Вскоре царь столько же мог положиться на пехоту, сколько и на конницу, и когда дело дошло до столкновения на ровном месте, то разбил карфагенян в настоящем сражении. Прибытие царских послов оказалось весьма выгодным и для римлян в Испании, так как, узнав об этом, нумидийцы стали часто переходить на сторону римлян. Так началась дружба римлян с Сифаком.
Как только карфагеняне узнали об этом, то отправили немедленно послов к Гале, царю другой части Нумидии, жители которой назывались мезулии.
49. У Галы был семнадцатилетний сын Масинисса
[856], настолько даровитый, что уже тогда видно было, что он расширит и обогатит царство, которое унаследует. Так как Сифак соединился с римлянами, чтобы при помощи этого союза иметь больше силы против царей и народов Африки, то карфагенские послы объяснили Гале, что и ему выгоднее будет немедленно соединиться с ними еще до перехода Сифака в Испанию или римлян в Африку: можно-де одолеть Сифака, у которого от союзного договора с римлянами пока нет ничего, кроме имени. Галу было легко склонить к тому, чтобы отправить войско, так как его сын настойчиво требовал поручить эту войну ему; присоединив к себе карфагенские легионы, он наголову разбил Сифака в большом сражении. Говорят, что в этом сражении было убито 300 000 человек. Сифак бежал с поля битвы с немногими всадниками к маврусийским нумидийцам, жившим далее всех африканцев у Океана, против Гадеса, и так как с известием об его прибытии к нему отовсюду стали стекаться варвары, то он в короткое время вооружил огромное войско, с тем чтобы переправиться с ним в Испанию, отделенную узким проливом. Между тем сюда явился Масинисса с победоносным войском и вел здесь самостоятельно, без всякой помощи карфагенян, весьма славную войну с Сифаком.
