После того как было сообщено под Капую это сенатское постановление, проконсул Квинт Фульвий, которому дóлжно было отправиться в Рим, так как его товарищ страдал от раны, набрав воинов из трех армий, переправил через Волтурн до 15 000 пехоты и 1000 всадников. Затем, узнав с достоверностью, что Ганнибал пойдет по Латинской дороге, он послал вперед людей по муниципальным городам, лежавшим у Аппиевой дороги, и тем, которые находились вблизи нее, – в Сетию, Кору и Лавиний, приказал этим общинам иметь и в городах наготове съестные припасы и свозить их на дорогу из отдаленных от них деревень, а также стягивать в эти города гарнизоны, так чтобы каждая община располагала средствами для самообороны.
9. Ганнибал в тот день, как переправился через Волтурн, расположился лагерем неподалеку от этой реки, а на следующий, пройдя мимо Кал, прибыл в область сидицинов. Проведя один день в опустошении той местности, он через земли городов Свессы, Аллиф и Казина направляется по Латинской дороге. В течение двух дней стояли лагерем под Казином и повсюду опустошили местность. Затем, минуя Интерамну и Аквин, Ганнибал пришел в область фрегелланцев к реке Лирис, где нашел мост сломанным фрегелланцами для замедления его движения. И Фульвий был задержан у реки Волтурн, в то время как он с трудом, при большом недостатке строительного материала, изготовлял плоты для переправы войска, так как корабли были сожжены Ганнибалом. После переправы войска на плотах остальной путь не представлял для Фульвия затруднений, так как не только по городам, но и вокруг дороги провиант был заготовлен в изобилии, и воины бодро побуждали друг друга прибавить шагу, помня, что они идут на защиту отечества.
Вестник из Фрегелл, прибыв в Рим после безостановочного пути днем и ночью, распространил там великий ужас. Беготня людей, присочинявших ложь к тому, что они слышали, подняла на ноги весь город, производя еще больше смятения, чем само известие. Не только из домов слышны были вопли женщин; повсюду устремились на улицы матроны: они перебегали от одного храма богов к другому и на коленях, покрывая ступени алтарей своими распущенными волосами, воздымали к небожителям свои руки с мольбой о том, чтобы те вырвали из рук врага город римлян и сохранили невредимыми римских матерей и малолетних детей. На форуме постоянно находился наготове сенат на тот случай, если магистраты пожелают о чем-нибудь спросить его совета. Одни получают приказания и расходятся каждый к своим обязанностям; другие предлагают свои услуги, если ими можно для чего-нибудь воспользоваться. Расставляются гарнизоны в Крепости, на Капитолии, на стенах, вокруг города, даже на Альбанской горе и в Эфуланской крепости. Среди этого смятения приносят весть о том, что проконсул Квинт Фульвий вышел с войском из Капуи. Чтобы не умалилась его власть, раз он прибудет в город, сенат постановил – иметь Квинту Фульвию одинаковые с консулами полномочия верховной власти. А Ганнибал, весьма жестоко опустошив область Фрегелл в отместку за разрушение мостов, прибыл через пределы фрузинатов, ферентинцев и анагнийцев в Лабик; затем через Альгид направился в Тускул и, не найдя пристанища в его стенах, спустился ниже Тускула направо, в сторону Габий, а затем, сведя войско в Пупинийскую область
[888], разбил лагерь на расстоянии восьми тысяч шагов от Рима. Чем ближе подступал враг, тем больше беглецов избивали шедшие впереди его нумидийцы и тем более попадало в плен людей всякого происхождения и возраста.
10. Во время этого смятения Фульвий Флакк вступил с войском в Рим через Капенские ворота и направился по центру города через Каринскую возвышенность
[889] к Эсквилинскому холму; выступив же отсюда, расположился лагерем между Эсквилинскими и Коллинскими воротами. Плебейские эдилы распорядились подвозом туда съестных припасов. Между тем прибыли в лагерь консулы и сенат; здесь произошло совещание о важнейших государственных делах; решено было консулам расположиться лагерем около Коллинских и Эсквилинских ворот; городскому претору Гаю Кальпурнию быть начальником в Капитолии и Крепости, сенату же в полном составе постоянно находиться на форуме на тот случай, если бы при столь быстрой смене обстоятельств явилась какая-нибудь необходимость в его заключении. Между тем Ганнибал придвинул лагерь к реке Аниен на расстояние трех тысяч шагов от Рима; расположившись здесь, сам он с двумя тысячами всадников проехал вперед по направлению Коллинских ворот до храма Геркулеса и с лошади, на возможно близком расстоянии, осматривал стены и расположение города. Флакку показалось возмутительным, что Ганнибал столь дерзко и беспрепятственно проделывал это. Поэтому он послал против него всадников и этим заставил неприятельскую конницу отступить и возвратиться в свой лагерь. Когда завязалось сражение, консулы приказали находившимся тогда на Авентинском холме нумидийским перебежчикам, числом до 1200 человек, перейти через город на Эсквилинский холм, так как полагали, что не найдется никого пригоднее их для сражения среди оврагов, садовых построек, гробниц и повсюду находившихся канав. Некоторые, увидев, как они спускались на конях с Капитолия и Крепости по Публициевому спуску
[890], воскликнули, что Авентин взят. Это возбудило такое страшное смятение, панику и бегство, что если бы не находился за городом лагерь пунийцев, то вся трепещущая от страха масса народа высыпала бы из города; теперь же она укрывалась по домам и постройкам и нападала, бросая камни и дротики, на бежавших по улицам своих, принимая их за врагов. И невозможно было ни прекратить смятение, ни раскрыть ошибку, так как улицы были переполнены толпой поселян и скота, загнанных внезапным страхом в город. Конное сражение было удачно, и враги были оттеснены. Но так как во многих местах нужно было подавлять возникавшие без всякого повода беспорядки, то было решено, чтобы все бывшие диктаторы, консулы или цензоры имели полномочия главнокомандующих, до тех пор пока враг не удалится от стен города. И в самом деле, как в остальную часть этого дня, так и в следующую ночь без всякой причины поднималось и было подавляемо много тревог.
11. На следующий день Ганнибал, перейдя Аниен, вывел на битву все свои войска; не уклонились от сражения и Флакк с консулами. Но когда с обеих сторон войска были готовы к сражению, счастливый исход которого дал бы Рим в награду победителю, страшный дождь, перемежаясь с градом, привел то и другое войско в такое расстройство, что воины, едва удержав при себе оружие, возвратились в свои лагери, менее всего по той причине, что боялись врага. И на следующий день такая же непогода заставила разойтись выстроенные на том же самом месте войска. Всякий раз как они возвращались в лагерь, наступала удивительно тихая и ясная погода. Это обстоятельство возбудило в пунийцах суеверный страх и, по рассказам, слышны были речи Ганнибала, что у него не хватает то ума, то удачи для того, чтобы овладеть Римом. Его надежду на это ослабили также два других обстоятельства: одно маловажное, другое значительное. Значительное заключалось в том, что, стоя в бездействии с оружием под стенами города Рима, он услыхал об отправлении под особыми знаменами
[891] римских новобранцев на подкрепление войска для Испании; ничтожное же состояло в том, что, как он узнал от какого-то пленника, в те дни как раз то самое поле, где находился пунийский лагерь, было продано, и цена ничуть не была сбавлена вследствие этого. Действительно, то обстоятельство, что в Риме нашелся покупатель на ту землю, которой он фактически владел и которая составляла его собственность, будучи захвачена на войне, показалось Ганнибалу настолько высокомерным и возмутительным, что он, тотчас призвав глашатая, приказал продать с аукциона находившиеся в Риме вокруг форума лавки менял.
