Книга История Рима от основания Города, страница 289. Автор книги Тит Ливий

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История Рима от основания Города»

Cтраница 289

18. Между тем те испанские народы, которые отпали после понесенного римлянами поражения, не переходили обратно на их сторону, но и вновь никто не отпадал от карфагенян. И в Риме после взятия Капуи для сената и римского народа составляла предмет бóльших забот уже не Италия, а Испания; находили нужным увеличить там войско и послать туда главнокомандующего. Однако вопрос, кого послать туда, не был выяснен столь же достаточно, как было очевидно то, что в страну, где в тридцатидневный промежуток времени погибли два величайших полководца [897], нужно было с особенной тщательностью выбирать того, кто явился бы преемником их обоих. Так как одни называли одно имя, другие – другое, то наконец прибегли к тому, чтобы народ собрался на комиции для избрания проконсула в Испании, и консулы назначили день для комиций. Сначала ожидали, что те, которые считали себя достойными такой власти, заявят предварительно о своей кандидатуре; но когда обманулись в этом ожидании, снова поднялись вопли о понесенном поражении, и стали сожалеть о потере главнокомандующих. Таким образом, опечаленные граждане, почти не находя решения делу, сошлись, однако, в назначенный для комиций день на Марсово поле. Обратив свои взоры на магистратов, они искали глазами знатнейших граждан, вопросительно посматривавших друг на друга, и громко сетовали, до того-де плохи обстоятельства и до того отчаянно положение дел в государстве, что никто не осмеливается принять на себя верховную власть в Испании. В это время вдруг встал на возвышенном месте, откуда его можно было видеть, Публий Корнелий, сын погибшего в Испании Публия Корнелия, едва достигший двадцати четырех лет юноша, и заявил о своих притязаниях. Когда все обратили на него свои взоры, тотчас полными одобрения криками выразили ему предзнаменование счастливого и благополучного служения. Затем, получив приказание приступить к голосованию, все без исключения не только центурии, но и отдельные лица постановили, чтобы Публий Сципион имел верховную власть в Испании. Впрочем, после того как дело было кончено и поостыл уже пыл одушевления, внезапно наступили тишина и молчаливое размышление о том, что же сделали. Неужели же расположение к личности победило рассудок? Особенно раскаивались, думая о его возрасте. Некоторых страшила также судьба его фамилии и имя человека, который, покидая две находившиеся в трауре семьи, отправлялся в те провинции, где ему предстоял круг деятельности среди могил отца и дяди.

19. Лишь только Сципион заметил это беспокойство и озабоченность народа, после того как дело было решено с таким воодушевлением, он пригласил народ на сходку и с таким достоинством и благородством рассуждал о своем возрасте, о врученной ему власти, о войне, которую ему дóлжно было вести, что вновь возбудил поостывший было пыл энтузиазма и вселил во всех более прочную надежду, чем надежда, обыкновенно внушаемая доверием к человеческим обещаниям, или соображения, основанные на уверенности в успехе дела. Ибо Сципион возбуждал удивление не только действительными своими доблестями, но и обладал с юношеских лет особым умением выставлять их на вид, действуя во многих случаях на глазах толпы или по указанию бывших ему ночных видений, или как бы по внушению свыше, потому ли, что и сам он был до некоторой степени суеверен, или же для того, чтобынемедленно приводились в исполнение его предначертания и планы, как бы внушенные изречением оракула. С намерением приучить к этому других с самого начала своей общественной деятельности он, с тех пор как надел мужскую тогу, ни разу не выполнял какого-либо государственного или частного дела, прежде чем не сходит на Капитолий, и, войдя в храм, не расположится там и не проведет время по большей части в одиночестве и в уединении. Этим обычаем своим, соблюдаемым в жизни, Сципион, намеренно ли или не намеренно, вселил среди некоторых лиц веру в распространенное мнение о том, что он – человек, происшедший от божества, и воскресил в своем лице такое же пустое и баснословное сказание, как существовавшее раньше об Александре Великом, будто бы он был зачат от сожительства с громадным змеем, что в спальне его матери очень часто замечали облик этого чудовища и что при появлении людей оно внезапно скатывалось с ложа и исчезало из глаз. Никогда сам Сципион не издевался над верой в эти чудеса; мало того, он придал ей больше силы, с особым умением не отрицая подобных слухов и не уверяя прямо в их действительности. Много других толков в том же роде, и достоверных, и вымышленных, внушало удивление к этому юноше более, чем к обыкновенному смертному; полагаясь на это, государство тогда поручило столь трудное дело, соединенное с такою властью, человеку совсем незрелого возраста.

К тем боевым силам, которые оставались в Испании от прежнего войска, в соединении с войсками, переправленными туда из Путеол вместе с Гаем Нероном, присоединено было 10 000 пехотинцев и 1000 всадников; был назначен также помощником в ведении дел пропретор Марк Юний Силан. Таким образом, Сципион с флотом из тридцати кораблей – все они были пентеры – направился от устьев Тибра вдоль этрусских берегов и, обогнув Альпы, Галльский залив и затем мыс, образуемый Пиренеями, высадил войско в Эмпориях, греческом городе, так как и сами эмпорийцы родом из Фокеи. Затем он, приказав флоту следовать за собою, отправился сухим путем в Тарракон; там он председательствовал в собрании всех союзников, ибо при слухе об его прибытии явились во множестве посольства из каждой провинции. Здесь он приказал вытащить на берег корабли, отослав обратно четыре триремы массилийцев, сопровождавших его ради почета от своего города. Затем Сципион начал объявлять свои решения посольствам, колебавшимся вследствие превратностей судьбы в столь многих случаях, проявляя при этом достоинство, вытекавшее из высокой уверенности в своих доблестях, но так, что у него не срывалось ни одного заносчивого слова, и все, что он ни говорил, и обнаруживало величие его духа, и возбуждало к нему доверие.

20. Выступив из Тарракона, Сципион посетил как города союзников, так и зимние квартиры войска и похвалил воинов за то, что они, потерпев два таких следовавших одно за другим поражения, удержали за собою провинцию и, не позволив неприятелю воспользоваться плодами своих побед, держали его в отдалении от всех местностей по сю сторону Ибера и добросовестно защищали союзников. Марция Сципион держал при себе в таком почете, из которого легко можно было видеть, что он менее всего опасался, как бы кто не стал на дороге его славы. Позже Нерона сменил Силан, и на зимние квартиры были отведены новые войска. Заблаговременно осмотрев и покончив с тем, что нужно было осмотреть и кончить, Сципион удалился в Тарракон. Ничуть не меньшей славою пользовался он среди врагов, чем у сограждан и союзников, а какое-то предчувствие будущего внушало им тем больше опасения, чем меньше они могли дать себе отчет в беспричинно появившемся страхе. На зимние квартиры разошлись по противоположным направлениям: Газдрубал, сын Гисгона, к Океану до города Гадеса, Магон – во внутреннюю часть страны, именно, выше Кастулонского хребта, Газдрубал же, сын Гамилькара, зазимовал поблизости Ибера, в окрестностях Сагунта.

На исходе того лета, когда была взята Капуя и прибыл в Испанию Сципион, пунийский флот, призванный из Сицилии в Тарент, для того чтобы мешать доставке провианта для находившегося в тарентинской крепости римского гарнизона, хотя и заградил все доступы к крепости со стороны моря, но, вследствие затянувшейся блокады, сделал более затруднительным пропитание для своих союзников, чем для врагов. Хотя побережье отличалось безопасностью, порты, находясь под охраной пунийских кораблей, были открыты, но через них нельзя было подвозить для жителей города столько же хлеба, сколько истреблял его сам пунийский флот вследствие многочисленности своего экипажа, состоявшего из сброда всякого рода людей. Так что гарнизон крепости, ввиду своей малочисленности, мог просуществовать на ранее заготовленном хлебе и без привозного, а для тарентинцев и флота не хватало даже привозного. Наконец, этот флот отпустили к большей радости, чем встречали; но продовольствие немногим стало дешевле, так как, с удалением прикрытия со стороны моря, нельзя было подвозить хлеб.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация