18. Ближайшее войско карфагенян, находившееся под начальством Газдрубала, стояло вблизи города Бекулы. Перед лагерем находились конные аванпосты. На них-то прямо с пути, не выбрав места для лагеря, сделали нападение легковооруженные, стоявшие перед знаменами и вообще все те, которые шли в первых рядах; при нападении римляне выказали такое пренебрежение к карфагенянам, что ясно было, каково мужество той и другой стороны: всадники, обращенные в беспорядочное бегство, были загнаны в лагерь, и римские знамена почти проникли в самые ворота. И в тот день, разжегши только желание сразиться, римляне расположились лагерем. Ночью Газдрубал отвел свои войска на возвышенности, вершины которых представляли ровную поверхность; с тыла находилась река, а впереди и по сторонам холм опоясывали как бы обрывистые берега. Под этой вершиной находилась другая, более низкая равнина, спускавшаяся в виде террасы; она так же была окружена другим обрывом, представлявшим не менее трудностей для восхождения. На эту-то ниже находящуюся равнину Газдрубал, увидев выстроившиеся перед лагерем войска врагов, и приказал на следующий день спуститься нумидийским всадникам вместе с легковооруженными балеарцами и африканцами. Между тем Сципион, объезжая ряды и отряды своего войска, указывал на врага, говоря, что он, отчаявшись в надежде иметь успех в сражении на равнине, занимает холмы и стоит пред их глазами, полагаясь на занимаемую им позицию, а не на храбрость и силу оружия; но стены Нового Карфагена были выше, и, однако, римский воин перешагнул через них; ни холмы, ни крепость, ни даже море не могли противостоять его оружию; занятые врагами возвышенности послужат только к тому, что во время бегства им придется прыгать в пропасти и с крутизны, но и этот путь к бегству им будет заперт. Затем Сципион дает распоряжение двум когортам – одной занять вход в долину, через которую катит свои волны река, другой – засесть на дороге, полого идущей от города на поля; а сам ведет отряд легковооруженных воинов, прогнавших накануне врага с аванпостов, против легковооруженных неприятелей, расположившихся на нижнем выступе горы. Сперва римляне шли по весьма неровной местности, встречая препятствия только в самом пути; но затем, лишь только они подошли к неприятелю на расстояние полета стрелы, их осыпали тучею всякого рода метательных снарядов. Римляне в ответ бросали камни, лежавшие повсюду и почти все годные для этой цели; бросали их не только воины, но и толпа обозных служителей, присоединившаяся к вооруженным. Впрочем, хотя римлянам трудно было подниматься и они буквально были засыпаемы стрелами и камнями, но благодаря привычке взбираться на стены и стойкости духа они первыми взошли наверх. Лишь только они достигли ровного места, где можно было твердо стать ногою, они прогнали с позиции неприятеля, который, будучи легко вооружен, появлялся то тут, то там и был вне опасности, благодаря расстоянию, дававшему возможность бросать метательные орудия и уклоняться от сражения, но не обладал стойкостью в рукопашном бою. С большим уроном враг был прогнан к отряду, занимавшему более высокий холм.
Затем Сципион приказал победителям напасть на середину неприятельской армии, а сам разделил с Лелием прочие войска и велел ему идти в обход с правой стороны возвышенности, пока не найдет менее крутой подъем. Сам же, сделав небольшой обход слева, напал на неприятеля с фланга. Тут впервые произошло смятение в строю врагов, когда они хотели обращать фланги и поворачивать ряды по направлению раздавшихся кругом со всех сторон криков. Во время этого замешательства подошел и Лелий; когда враги отступали, чтобы не подвергаться ранам с тыла, первые ряды их разорвались, и таким образом среднему отряду римлян представилась возможность взобраться наверх; иначе они никогда бы не взошли на возвышенность на таком неудобном месте, если бы ряды врагов оставались сомкнутыми и слоны стояли в порядке перед знаменами. Когда избиение врагов происходило повсеместно, Сципион, напавший первоначально с левым флангом своих войск на правый фланг, особенно губительно действовал против незащищенных открытых флангов врагов. И уже некуда было даже бежать: с обеих сторон, справа и слева, римские отряды заняли дороги; ворота же лагеря были заперты вследствие бегства полководца и знатных лиц; к этому присоединился еще испуг слонов, паника которых устрашала воинов не менее, чем враги. Таким образом в этом сражении пало до 8000 неприятелей.
19. Газдрубал, еще до начала битвы поспешно отправивший вперед деньги и слонов, захватывая по пути как можно больше воинов из обратившихся в бегство, устремился вдоль реки Таг к Пиренеям. Сципион овладел лагерем врагов; всю добычу, исключая свободных людей, он предоставил воинам, пленных же при проверке оказалось 10 000 пехотинцев и 2000 всадников; из них всех испанцев он отпустил по домам без выкупа, а африканцев приказал квестору продать. Тогда толпа испанцев, как сдавшихся прежде, так и взятых в плен накануне, окружила его и с замечательным единодушием провозгласила царем. Но Сципион, водворив через глашатая молчание, заявил, что имя главнокомандующего, как называют его воины, для него самое почетное, имя же царя, имеющее большое значение в других местах, в Риме ненавистно. Он обладает духом, приличным царю; если они признают это самым важным в человеке, то пусть про себя и держатся такого мнения, но громко его не выражают. Даже варвары поняли величие души Сципиона, который, так высоко стоя в нравственном отношении, с презрением относится к имени, пред которым преклоняются другие люди. Затем были разделены подарки царям и знатным людям Испании, причем Индибилису он предложил выбрать по своему желанию 300 лошадей из большого числа захваченных в плен.
Продавая, по приказанию полководца, африканцев, квестор послал к Сципиону замечательно красивого юношу, узнав, что он царского рода. На вопросы Сципиона, кто он такой, из какой страны и почему, будучи в таком возрасте, находился в лагере, юноша отвечал, что он нумидиец и соотечественники называют его Массивой; после смерти отца, он, как сирота, был воспитан у Галы, деда по матери, царя нумидийцев, и вместе с дядей Масиниссой, который недавно пришел с конницей на помощь карфагенянам, переправился в Испанию; до этого времени Масинисса, принимая во внимание его возраст, никогда не позволял ему участвовать в сражении; но в этот день, в который произошло сражение с римлянами, он тайно, без ведома своего дяди, взяв оружие и лошадь, вышел в строй; здесь, во время сражения, лошадь его споткнулась, он упал в пропасть и был взят римлянами в плен. Приказав охранять нумидийца, Сципион покончил со всеми делами, подлежащими решению с трибунала; затем, возвратившись в свою палатку, призвал Массиву и спросил, желает ли он возвратиться к Масиниссе. Заплакав от радости, юноша заявил, что, конечно, желает. Тогда полководец, подарив ему золотой перстень, тунику с широкой пурпурной полосой вместе с испанским военным плащом и золотою застежкой и богато убранного коня, отпустил его, приказав всадникам сопровождать его, пока он пожелает.
20. После этого происходил совет относительно ведения войны. Некоторые предлагали тотчас же начать преследование Газдрубала; но Сципион, считая этот план опасным, в случае если Магон и другой Газдрубал соединятся с ним, послал только отряд войска для занятия Пиреней, а сам употребил остальную часть лета на подчинение власти римлян народов Испании. Немного дней спустя после сражения при Бекуле, когда Сципион, возвращаясь уже в Тарракон, вышел из лесистых гор Кастулона
[928], оба полководца, Газдрубал, сын Гисгона, и Магон, подошли к Газдрубалу из отдаленной части Испании – помощь, слишком поздняя после несчастного сражения, но зато подоспевшая весьма кстати для выполнения дальнейших военных операций. Когда они сообщали здесь друг другу, каково настроение испанцев в пределах провинции каждого из них, то только Газдрубал, сын Гисгона, высказал мнение, что лишь самые отдаленные пределы Испании, лежащие у Океана и Гадеса, до сих пор еще ничего не знают о римлянах и потому довольно верны карфагенянам; другой же Газдрубал и Магон были согласны в том, что Сципион снискал к себе расположение как всего вообще испанского народа, так и отдельных личностей благодаря оказываемым благодеяниям, и переход испанцев на сторону римлян прекратится только тогда, когда все испанские воины будут отодвинуты в самую отдаленную часть Испании или переведены в Галлию; поэтому, хотя бы карфагенский сенат и был другого мнения, все-таки Газдрубал должен идти в Италию, где главный театр военных действий, где должно решиться дело; вместе с собою ему следует увести из Испании всех испанцев, чтобы они не слышали имени Сципиона. Войско-де его, уменьшившееся как вследствие перехода испанцев на сторону римлян, так и вследствие несчастного сражения, должно быть пополнено испанскими воинами, а Магон, передав Газдрубалу, сыну Гисгона, свое войско, сам с большой суммой денег отправится на Балеарские острова для найма вспомогательных войск; Газдрубал, сын Гисгона, удалится с войском внутрь Лузитании и не будет вступать в бой с римлянами; из всей конницы Масиниссы следует составить отборный конный отряд, численностью в 3000 человек, который пройдет по всей Ближней Испании, оказывая помощь союзникам и предавая опустошению неприятельские города и их поля. Остановившись на таких решениях, полководцы разошлись выполнять их. Такие события произошли в этом году в Испании.
