Между карфагенским и римским лагерем находилась покрытая лесом возвышенность. Вначале она не была занята ни теми ни другими, так как римляне не знали, какова та часть, которая обращена была к лагерю врагов, Ганнибал же считал ее более удобной для засад, чем для лагеря. Имея это в виду, он послал туда ночью несколько отрядов нумидийской конницы и скрыл их на этой лесистой возвышенности; днем ни один из них не показывался из места стоянки, чтобы издали не заметили ни оружия, ни их самих.
В римском лагере все громко заявляли, что необходимо занять эту возвышенность и воздвигнуть на ней укрепление: если ее займет прежде Ганнибал, враг будет как бы на шее. Эти заявления повлияли на Марцелла, и он сказал своему товарищу: «Отчего бы нам не отправиться для разведку самим, с небольшим числом всадников? Исследование местности даст возможность выработать более определенный план действий». Криспин согласился, и они отправились с 220 всадниками, из которых 40 были фрегелланцы, а остальные этруски. Сопровождали их военные трибуны Марк Марцелл, сын консула, Авл Манлий и два префекта союзников – Луций Аррений и Маний Авлий. У некоторых историков сохранилось известие, что в этот день приносил жертву консул Марцелл и у первого животного, принесенного в жертву, была найдена печень без верхушки, а у второго все оказалось в порядке, верхушка казалась даже увеличенною. Предсказатель, конечно, не был доволен тем, что вслед за внутренностями, увечными и предвещающими недоброе, оказались внутренности чересчур благоприятные.
27. Но Марцелл был охвачен таким сильным желанием сразиться с Ганнибалом, что никогда не считал лагерь врагов достаточно близким к римскому лагерю. И теперь, выходя из-за вала, он дал знак воинам стоять каждому на своем месте и быть готовыми к выступлению вслед за ним, на тот случай, если холм, на осмотр которого они отправляются, будет признан удобным.
Перед лагерем находилась небольшая равнина; отсюда на холм вела дорога, которая была со всех сторон открыта и видна. Нумидийский лазутчик, доставленный совсем не потому, чтобы враги надеялись на такую удачу, а на случай, если можно будет захватить в плен римских воинов, которые разбредутся и отойдут на большое расстояние от своего лагеря за фуражом или дровами, дает знак своим явиться в одно время с обеих сторон. Те нумидийцы, которым нужно было броситься на римлян со стороны горного хребта, появились не прежде, чем сделали обходное движение другие, которые должны были отрезать дорогу с тыла. Тогда нумидийцы поднялись со всех сторон и с криком напали на римлян. Консулы находились в долине, так что не могли ни подняться на вершину, занятую врагом, ни возвратиться назад, так как были отрезаны с тыла. Сражение могло затянуться надолго, если бы этруски не обратились первыми в бегство и тем самым не навели паники на остальных. Но не оставили битвы покинутые этрусками фрегелланцы до тех пор, пока консулы, оставаясь невредимыми, ободряли их и своим личным участием в сражении поддерживали присутствие духа. После же того как они увидели, что оба консула ранены, причем Марцелл, пронзенный копьем, замертво упал с лошади, тогда и сами они – их осталось весьма немного – с консулом Криспином, получившим две раны от неприятельских дротиков, и с молодым Марцеллом, тоже раненым, обратились в бегство. Здесь же погиб военный трибун Авл Манлий, а из двух префектов союзников – Маний Авлий был убит, а Аррений взят в плен. Живыми попались в руки врагов 5 консульских ликторов, а остальные были или убиты, или убежали вместе с консулом; из всадников отчасти во время битвы, отчасти во время бегства погибло 43 человека, а 18 взято в плен. В лагере поднялся шум, надо-де идти на помощь консулам, как вдруг видят, что консул и сын другого консула, оба раненые, и незначительные остатки участников несчастной рекогносцировки возвращаются к лагерю. Смерть Марцелла была достойна сожаления, как по другим причинам, так и потому, что он, вопреки своему возрасту – ведь ему было уже более шестидесяти лет – и благоразумию старого полководца, так неосмотрительно подверг такой большой опасности себя, своего товарища и почти все государство.
Много мне пришлось бы ходить вокруг да около одного предмета, если бы я пожелал разобраться во всех разноречивых известиях, передаваемых историками о смерти Марцелла. Оставляя в стороне других, Целий трояко излагает ход дела: сначала так, как передан он народной молвою, протом как он описан в хвалебной речи сына, который участвовал в этом деле, наконец, как результат своих собственных тщательных исследований. Впрочем, при всем разногласии молвы, большинство, однако, передает, что Марцелл вышел из лагеря для рекогносцировки, и все – что он был окружен вследствие засады.
28. Полагая, что враги находятся в большом страхе вследствие смерти одного консула и раны другого, Ганнибал, чтобы не пропустить какого-нибудь удобного момента, тотчас переносит лагерь на холм, где происходила битва. Здесь он нашел тело Марцелла и похоронил его. Криспин, потерявший присутствие духа вследствие смерти своего товарища и своей раны, среди тишины наступившей ночи выступил из лагеря и, достигнув ближайших гор, расположился лагерем на возвышенном и защищенном со всех сторон месте. Тут оба полководца обнаружили находчивость: один – стараясь воспользоваться хитростью, а другой – отвратить ее. Ганнибалу вместе с телом Марцелла достался и перстень его. Опасаясь, как бы Пуниец не ввел кого-нибудь в обман при помощи находившейся на этом перстне печати, Криспин послал в ближайшие окрестные города вестников сообщить, что товарищ его убит и неприятель завладел его перстнем; поэтому пусть они не верят ничему, что написано от имени Марцелла. Едва только такой посол консула пришел в Салапию, как было получено письмо Ганнибала, составленное от имени Марцелла, в котором сообщалось, что в следующую за этим днем ночь он придет в Салапию; войска тамошнего гарнизона пусть будут наготове, если представится необходимость в их содействии. Начальники Салапии поняли обман и, полагая, что Ганнибал ищет удобного случая сильно наказать их не только за их отпадение от него, но и за избиение его всадников, отослав обратно вестника (он был римский перебежчик), чтобы воины могли сделать без свидетеля желаемые приготовления, располагают по стенам и на удобных местах города отряды граждан; караулы и посты на эту ночь они расставляют с особенным вниманием; около ворот, к которым, по их мнению, должен был прийти враг, помещают самую отборную часть гарнизона.
Ганнибал подступил к городу около четвертой стражи. Первые ряды составляли римские перебежчики, имевшие римское оружие. Все они говорили по-латыни и, как только подошли к воротам, вызывают стражей и приказывают отворить ворота, заявляя, что здесь находится консул. Сторожа, как будто разбуженные их криком, подняли тревогу, засуетились и старались открыть ворота, которые были заперты, так как решетка была спущена; ее-то они частью расшатывают при помощи рычагов, частью поднимают на веревках на такую высоту, что можно было выпрямившись пройти под нею. Едва открылся достаточно свободный проход, как перебежчики наперегонки устремляются через ворота в город. Но лишь только их прошло в город около шестисот человек, решетка с большим шумом упала, так как веревка, на которой она держалась, была опущена. Тогда одна часть гарнизона Салапии нападает на перебежчиков, которые, прибыв с похода, беспечно несли оружие за плечами, как обычно среди мирных граждан, а другая, бросая с башни над этими воротами и со стен камни, колья и дротики, отражает неприятеля.
