8. Увидев, что крепость покинута неприятелями и лагерь пуст, Сципион созвал на сходку локрийцев и жестоко порицал их за измену; зачинщиков он казнил, а имущество их предоставил вождям противной партии за их отменную верность римлянам; что же касается общины локрийской, то он заявил, что ничего не дает ей и ничего не отнимает у нее; пусть отправят послов в Рим; участь их будет такова, какую признает справедливым предоставить им сенат; вполне уверен он в одном: хотя локрийцы и дурно поступили по отношению к римскому народу, но все же под властью разгневанных римлян положение их будет лучше, чем было под властью друзей-карфагенян. Оставив на защиту города легата Племиния и гарнизон, овладевший крепостью, сам Сципион переправился в Мессану с теми войсками, с которыми прибыл к Локрам.
Карфагеняне до такой степени надменно и жестоко обращались с локрийцами после отпадения их от римлян, что небольшие невзгоды они могли выносить не только спокойно, но и охотно; но на самом деле Племиний настолько превзошел начальника гарнизона Гамилькара преступностью и жадностью, а воины римского гарнизона – пунийцев, что состязались, по-видимому, не оружием, а пороками. Вождь и воины применили к горожанам все жестокости, которые заставляют слабого ненавидеть могущество более сильного. Небывалому поруганию подверглись сами локрийцы, их дети и жены, а корыстолюбие не воздержалось даже от ограбления святилищ, и были осквернены не только все прочие храмы, но и сокровищница Прозерпины
[966], остававшаяся неприкосновенной во все времена. Только Пирр, говорят, расхитил ее, но понес тяжкое наказание и вернул свою святотатственную добычу. Итак, подобно тому как раньше царские корабли, разбитые бурей, выгрузили на сушу невредимыми только священные деньги богини, которые они хотели увезти, так и тогда те же самые деньги поразили другого рода бедствием – умоисступлением – всех участников осквернения храма, и как враги яростно обратились друг на друга – вождь на вождя, воин на воина.
9. Главное начальство было в руках Племиния; та часть воинов, которую он привел сам от Регия, была под его командой, другая часть под командой трибунов. Воин Племиния, бежавший после похищения серебряного кубка из дома какого-то гражданина и преследуемый владельцами, случайно попался навстречу военным трибунам Сергию и Матиену. Когда, по приказанию трибунов, у него был отнят кубок, из-за этого возникла перебранка, поднялся крик, наконец началась драка между воинами Племиния и трибунов, по мере того как к каждой партии присоединялись весьма кстати воины, а вместе с тем росла толпа и усиливалась суматоха. Когда побежденные воины Племиния сбежались к нему, показывая кровь и раны, громким криком выражая свое негодование и рассказывая, что во время перебранки было брошено несколько обидных выражений и на его счет, в пылу гнева он выбежал из дома, потребовал к себе трибунов и приказал раздеть их и приготовить розги. Пока тратили время, раздевая их, – они сопротивлялись и умоляли воинов о защите, – вдруг отовсюду сбежались воины, воодушевленные недавней победой, как будто бы раздался призыв к оружию против врага; увидав истерзанные уже розгами тела трибунов, воины предались еще более необузданной ярости и, не обращая внимания не только на величие власти, но и на требования человечности, напали на легата, предварительно избив позорно ликторов; затем, отняв и отрезав его от его воинов, они по-вражески истерзали его и бросили едва живого, оборвав ему нос и уши. Когда весть об этом пришла в Мессану, Сципион через несколько дней прибыл в Локры на шестивесельном судне и, выслушав объяснения по делу Племиния и трибунов, Племиния освободил от ответственности и оставил охранять то же место, трибунов же признал виновными, приказал заключить их в оковы для отправления в Рим к сенату и вернулся в Мессану, а оттуда в Сиракузы. Племиний, не владея собою от гнева и считая, что Сципион небрежно отнесся к причиненной ему обиде и слишком легко посмотрел на нее и что спор этот может решить только тот, кто пострадал от жестокости, приказал притащить к нему трибунов и, подвергнув их всякого рода мучениям, какие только может вынести тело, умертвил их и, не насытившись наказанием живых, бросил их без погребения. Такую же жестокость обнаружил он и по отношению к знатнейшим локрийцам, которые, по слухам, ходили к Сципиону жаловаться на причиненные им обиды; и те позорные действия, которые ранее совершены были им по отношению к союзникам под влиянием увлечения корыстью, теперь, в пылу раздражения, он усугубил, следствием чего было бесславие и ненависть не только против него, но и против главнокомандующего.
10. Уже наступало время комиций, как в Рим пришло письмо от консула Публия Лициния, в котором сообщалось, что он и его войско страдают от тяжкой болезни и что невозможно было бы держаться, если бы столь же сильное или даже более тяжкое бедствие не постигло врага; поэтому, ввиду невозможности явиться ему самому для созыва комиций, он, если так угодно отцам, назначит Квинта Цецилия Метелла диктатором для этой цели; войско же Квинта Цецилия в интересах государства следует распустить, так как, ввиду последовавшего уже удаления Ганнибала на зимние квартиры, оно ни на что не нужно и в том лагере свирепствует так страшно болезнь, что никто не останется в живых, если войско не будет своевременно распущено. Отцы предоставили консулу распорядиться этим, как он считает полезным для государства и согласным со своей добросовестностью.
Государство в то время встревожено было новым религиозным сомнением, так как в Сивиллиных книгах, вследствие слишком частых в том году случаев каменного дождя, наведена была справка и найдено следующее пророчество: если в землю италийскую явится с войною иноземный враг, то его можно выгнать из Италии и победить в том случае, если Идейская Матерь
[967] будет привезена из Пессинунта в Рим. Открытие этого пророчества децемвирами произвело тем большее впечатление на отцов, что и послы, носившие в Дельфы дары, сообщали, что, когда они приносили жертву Аполлону Пифийскому, то все внутренности располагались благоприятным образом, и оракул дал ответ: римскому народу предстоит гораздо бóльшая победа, чем та, с добычи которой они приносят дар. Подтверждение той же надежды видели и в предчувствии Сципиона относительно окончания войны, выразившемся в том, что он требовал себе провинцию Африку. Итак, с целью скорее получить победу, предрекаемую определениями судьбы, предзнаменованиями и оракулами, в Риме обдумывали, каким способом перевезти богиню в Рим.
