Когда об этом доложено было Сципиону, он сказал: «Всадники проводят летнее время в крытых помещениях! Пусть их будет хоть больше, только бы они были под предводительством такого вождя!» Считая, что ему тем меньше следует медлить, чем более лениво действуют враги, Сципион приказал Масиниссе, посланному вперед с конницей, подъехать к воротам и вызвать врага на бой. Когда все их полчища выступят из города и начнут его теснить в бою сильнее, чем он может без труда выдержать, то пусть он начнет мало-помалу отступать: он, Сципион, вовремя вступит в битву. Подождав столько времени, сколько считал достаточным, чтобы ушедший вперед союзник его мог выманить врага, Сципион последовал с римской конницей и, под прикрытием холмов, весьма удобно расположенных по извилинам пути со всех сторон, незаметно подошел. Согласно уговору, Масинисса, принимая вид то устрашающего, то боящегося, или подъезжал к самым воротам, или отступая и своей притворной робостью придавая врагу смелости, вызывал его на безрассудное преследование. Враги не все еще выступили, и вождь испытывал различные затруднения, заставляя одних с похмелья и со сна браться за орудие и взнуздывать лошадей, мешая другим выбегать из всех ворот врассыпную, нестройной толпой, без порядка, не дождавшись сигнала. Первых, неосторожно нападающих, задерживал Масинисса; затем, когда большее число одновременно сплоченной массой бросилось из ворот, то условия боя сравнялись; наконец, когда уже вся конница приняла участие в битве, Масинисса не мог более выдержать. Однако он не бросился бежать врассыпную, а отражал их нападения, постепенно отступая, пока увлек к холмам, прикрывавшим римскую конницу. Тут выскочили всадники, сами не утомленные и на свежих лошадях, и окружили утомленных битвой и преследованием Ганнона и африканцев; и Масинисса, вдруг повернув коней, возвратился в битву. Около 1000 человек, которые сражались в первом ряду и которым потому трудно было отступить, были отрезаны с самим вождем Ганноном и перебиты; остальных, которые были напуганы главным образом смертью вождя, а потому бежали врассыпную, победители преследовали на пространстве тридцати миль и захватили в плен или убили еще до 2000 всадников. Точно было известно, что в числе их находилось не менее 200 карфагенских всадников, некоторые известные своим богатством и знатностью.
35. Случайно в тот же день, когда произошло это сражение, возвратились с припасами корабли, возившие добычу в Сицилию, как бы предчувствуя, что они пришли забрать другую добычу. Не все писатели свидетельствуют, что два одноименных карфагенских вождя были убиты в двух конных сражениях, опасаясь, вероятно, впасть в ошибку, дважды рассказав об одном и том же событии; Целий и Валерий рассказывают еще о пленении Ганнона. Сципион одарил префектов и всадников соответственно заслугам каждого, но самые блестящие дары из всех получил Масинисса; поставил крепкий гарнизон в Салеке и выступил с остальным войском; он не только опустошил поля повсюду, где шел, но и завоевал города и некоторые деревни и распространил ужасы войны на обширном пространстве. На седьмой день Сципион вернулся в лагерь с большим количеством людей и скота и всякого рода добычи и отпустил корабли, опять тяжело нагрузив их вражескими доспехами. Затем, прекратив небольшие набеги и опустошения, все силы войны он обратил на осаду Утики, располагая впоследствии, в случае занятия ее, сделать ее опорным пунктом для прочих предприятий. Одновременно к той стороне города, которая омывается морем, придвинуты были флотские воины, а к холму, возвышающемуся почти над самыми стенами, сухопутное войско. Одни метательные машины и прочие снаряды он привез с собой, другие были присланы из Сицилии вместе с припасами, а новые были сооружаемы в арсенале многочисленными ремесленниками, которые нарочито были собраны.
Всю надежду жители Утики, окруженные со всех сторон такими силами, полагали на карфагенский народ, а карфагенский народ на Газдрубала, при условии, если ему удастся поднять Сифака. Но все шло медленнее, чем желали нуждавшиеся в помощи. Набрав путем самой усиленной вербовки до 30 000 пехотинцев и 3000 всадников, Газдрубал, однако, не решился придвинуть лагерь ближе к врагу до прибытия Сифака. Сифак пришел с 50 000 пехоты и 10 000 всадников и, двинувшись немедленно от Карфагена, расположился недалеко от Утики и римских укреплений. Прибытие этих сил имело все же то следствие, что Сципион, в течение почти сорока дней тщетно всячески осаждавший Утику, удалился оттуда, не достигнув цели; ввиду же того, что уже наступала зима, он укрепил зимний лагерь на мысе, который, соединяясь с материком при посредстве невысокой горной цепи, значительно выступает в море, и окружил общим валом и то место, куда были вытащены корабли. Посередине хребта был расположен лагерь легионов; сторону, обращенную к северу, занимали вытащенные на берег корабли и флотский экипаж, южный склон, выходящий к другому берегу – конница. Эти события произошли в Африке до конца осени.
36. Кроме хлеба, собранного отовсюду с полей путем опустошения их, и припасов, доставленных из Сицилии и Италии, пропретор Гней Октавий привез огромное количество хлеба из Сардинии от претора Тиберия Клавдия, который управлял этой провинцией; таким образом наполнены были не только уже существовавшие ранее житницы, но и сооруженные вновь. Не хватало одежды для войска. Октавию было поручено переговорить с претором, нельзя ли заготовить и прислать что-нибудь из этой провинции. И это дело было устроено весьма быстро: в короткое время было доставлено 1200 тог и 12 000 туник.
В то лето, когда в Африке происходили эти события, консул Публий Семпроний, имевший провинцией землю бруттийцев, дал Ганнибалу во время самого пути беспорядочную битву в Кротонской области. Сражались двигавшиеся колонны, а не боевые строи; римляне были обращены в бегство, и из войска консула погибло до 1200 воинов не столько в битве, сколько среди суматохи; поспешно римляне вернулись в лагерь, но враги все же не решились осадить его. Впрочем, в тиши следующей ночи консул двинулся оттуда и, послав вперед вестника к проконсулу Публию Лицинию, чтобы он подошел со своими легионами, соединил войска. Таким образом к Ганнибалу вернулись два вождя и два войска; и сражение не заставило ждать себя, так как консулу придавали мужества удвоенные силы, а Пунийцу – недавняя победа. В первую шеренгу Семпроний вывел свои легионы, легионы Публия Лициния были помещены в резерве. В начале битвы консул дал обет построить храм Фортуне Первородной
[984], если разобьет врагов в тот день; и он достиг того, ради чего дал обет. Пунийцы были рассеяны и обращены в бегство, свыше 4000 вооруженных было убито, немного менее 300 живыми взято в плен, захвачено 40 лошадей и 11 военных знамен. Потрясенный неудачной битвой Ганнибал увел войско назад в Кротон.
В то же время консул Марк Корнелий в другой части Италии не столько оружием, сколько страхом перед судебными приговорами сдерживал Этрурию, которая почти вся склонялась на сторону Магона, а при помощи его можно было надеяться на переворот. Эти расследования, на основании сенатского постановления, он производил без всякого лицеприятия, и многие знатные этруски, которые или сами ходили к Магону, или посылали к нему сообщения насчет отложения их единоплеменников, сперва были приговариваемы лично; затем, сознавая свою вину, они сами уходили в изгнание и, осужденные заочно, спасая свою жизнь, оставляли в залог для наказания только свое имущество, которое могло быть обращено в казну.
