2. В Сицилии набрано было 3000 воинов, с одной стороны потому, что все силы этой провинции были перевезены в Африку, с другой стороны потому, что побережье Сицилии решено было охранять 40 кораблями, чтобы какой-нибудь флот не переправился из Африки. Тринадцать новых кораблей Виллий привел с собою в Сицилию, остальные – старые – были починены на месте. Во главе этого флота был поставлен Марк Помпоний, претор предыдущего года, которому была продлена власть; он посадил на корабли новобранцев, привезенных из Италии. Такое же число кораблей и такие же права отцы назначили для охраны Сардинии Гнею Октавию, который тоже был претором предыдущего года; претору Лентулу повелено было поставить для флота 2000 воинов. Так как неизвестно было, куда пошлют флот карфагеняне, а между тем казалось, что они будут нападать на все беззащитные места, то претору предыдущего года Марку Марцию поручено было защищать побережье Италии с таким же числом кораблей. На основании постановления отцов консулы набрали 3000 воинов для этого флота и два городских легиона – на случай непредвиденных осложнений войны. Испания с войсками и властью главнокомандующих назначена была прежним вождям – Луцию Лентулу и Луцию Манлию Ацидину. В общем со стороны римлян дело вели в тот год 20 легионов и 160 военных кораблей.
Преторы получили приказ отправиться в провинции. Консулам повелено было до отбытия из города отпраздновать Великие игры, которые диктатор Тит Манлий Торкват обещал устроить через пять лет, если положение государства не изменится.
Известия, получавшиеся из разных мест относительно знамений, возбуждали в умах людей новые религиозные сомнения. Поверили, что вороны не только содрали, но даже съели золото на Капитолийском храме; в Антии мыши изгрызли золотой венок; все поля вокруг Капуи покрыла масса саранчи, и оставалось неясным, откуда она явилась; в Реате родился жеребенок с пятью ногами; в Анагнии сперва были рассеяны по небу огни, а затем на нем запылал огромный факел; в Фрузиноне дуга в виде тонкой линии окружила солнце, а затем круг солнца, постепенно увеличиваясь, замкнул дугу с внешней стороны; под Арпином на равнине земля осела, образовав огромный провал; когда один из консулов в первый раз приносил жертву, то печень жертвенного животного оказалась без верхушки. Эти знамения были предотвращены принесением в жертву крупных животных; коллегия понтификов указала, каким богам следует принести жертвы.
3. Закончив эти дела, консулы и преторы отправились в провинции; но все заботились об Африке, точно получили ее по жребию, или потому, что там, как они видели, центр войны, или с целью сделать приятное Сципиону, на которого в то время было обращено внимание всего государства. Ввиду этого, не только из Сардинии, как сказано выше
[986], но и из Сицилии и Испании туда доставляли одежду и хлеб, а сверх того, еще оружие и всякого рода запасы из Сицилии. А Сципион в течение всей зимы не прекращал военных предприятий, одновременно в большом количестве окружавших его со всех сторон: он осаждал Утику, наблюдал за лагерем Газдрубала; карфагеняне спустили на воду корабли, держали в полной готовности флот, чтобы перехватывать запасы.
В то же время он не оставлял заботы и о восстановлении дружбы с Сифаком, рассчитывая, не наступило ли уже пресыщение любовью к супруге вследствие продолжительного обладания ею. Но Сифак не столько обнаруживал склонность изменить карфагенянам в случае продолжения войны, сколько предлагал условия мира с ними – чтобы римляне ушли из Африки, пунийцы из Италии. Я скорее склонен верить, что эти переговоры велись через послов – так свидетельствует и большинство историков, сам Сифак не приходил для переговоров в римский лагерь, согласно показанию Валерия Антиата. Сперва римский главнокомандующий едва слушал эти условия, а затем, чтобы дать своим воинам основательный повод ходить в лагерь врагов, он стал отвергать их с меньшей настойчивостью и подавал надежду, что дело может уладиться путем частых встреч.
Зимний лагерь карфагенян почти весь был деревянным; материал был второпях собираем с полей. Нумидийцы жили преимущественно в хижинах, сплетенных из тростника и покрытых по большей части циновками повсюду, без всякого порядка, а некоторые даже вне рва и вала, так как заняли места, не дождавшись приказания. Доклады об этом вызвали в Сципионе надежду найти случай поджечь лагерь врагов.
4. С послами, отправляемыми к Сифаку, вместо погонщиков Сципион посылал в рабской одежде центурионов первых рядов, отличавшихся доблестью и рассудительностью. Пока послы вели переговоры, они должны были, бродя по лагерю, рассмотреть все входы и выходы, расположение и вид всего лагеря и частей его, где жили пунийцы и где нумидийцы, какой промежуток между лагерем Газдрубала и царя; вместе с тем они должны были узнать порядки на аванпостах и караулах, когда удобнее напасть на них, ночью или днем; так как переговоры происходили часто, то нарочно были посылаемы разные лица, чтобы тем большее число ознакомилось со всеми порядками.
Когда частые переговоры со дня на день более и более упрочивали надежду Сифака и карфагенян на заключение мира со Сципионом, римские послы заявляют, что они боятся вернуться к главнокомандующему без определенного ответа; поэтому, если Сифак уже остановился на определенном мнении, то пусть выскажет его, или же, если ему надо посоветоваться с Газдрубалом и карфагенянами, то пусть посоветуется. Пора или заключить мир, или вести серьезно войну. Пока Сифак совещался с Газдрубалом, а Газдрубал с карфагенянами, лазутчики имели достаточно времени все осмотреть, а Сципион – приготовить все необходимое. Разговоры о мире и надежда на заключение его вызвали у пунийцев и нумидийцев обычную небрежность в наблюдении за тем, как бы не подвергнуться тем временем какому-нибудь враждебному нападению. Наконец принесен был ответ, в котором заключались некоторые невыгодные для римлян условия, вставленные ввиду того, что, как казалось, они очень хотят мира. Так как Сципион желал нарушить перемирие, то эти затруднения дали ему вполне подходящий повод к тому. Заявив вестнику царя, что он доложит условия военному совету, на следующий день он ответил, что, несмотря на тщетные усилия его одного, никто не согласен на мир; поэтому пусть он сообщит, что Сифак может надеяться на мир с римлянами только в том случае, если оставит карфагенян.
Таким образом он уничтожает перемирие, с целью освободиться от всяких обязательств и выполнить свой план. Спустив на море корабли – было уже начало весны, – он грузит на них машины и метательные орудия, будто готовясь напасть на Утику с моря; вместе с тем он посылает 2000 воинов взять возвышавшийся над Утикой холм, который он занимал раньше с целью отвлечь в другую сторону внимание врагов от затеваемого им предприятия и в то же время оградить свой лагерь, оставленный под прикрытием небольшого гарнизона, от вылазки и нападения из города, когда он сам уйдет к Сифаку и Газдрубалу.
5. Окончив эти приготовления и созвав военный совет, Сципион приказал лазутчикам рассказать о том, что они узнали, а также Масиниссе, которому все порядки у врагов были известны, и наконец сам изложил, что он задумал предпринять в следующую ночь; трибунам он отдает приказ немедленно вывести легионы из лагеря, как только, по распущении военного совета, раздастся сигнал. Согласно его приказу, под вечер знамена начали выносить из лагеря. Около первой стражи войско выстроилось для похода; в полночь не спеша дошли до лагеря врагов – идти надо было всего семь миль. Тут Сципион часть войск и Масиниссу с нумидийцами поручил Лелию и приказал им напасть на лагерь Сифака и поджечь его. Затем, отведя в сторону Лелия и Масиниссу, он убеждает их поодиночке усилить бдительность и заботливость настолько, насколько ночь лишает возможности видеть впереди. Он нападет на Газдрубала и пунийский лагерь, но только тогда, когда увидит огонь в царском лагере.
