24. В то самое время консул Гней Сервилий, не сомневаясь, что слава успокоения Италии принадлежит ему, преследуя Ганнибала, как будто бы именно он его изгнал, переправился в Сицилию с намерением переехать оттуда в Африку. Как только слух о его намерении распространился в Риме, сенаторы высказались за то, чтобы претор написал консулу, что, по мнению сената, ему следует вернуться в Рим. Затем, когда претор начал говорить, что консул не обратит внимания на его письмо, то назначенный именно для этого диктатором Публий Сульпиций по праву высшей власти отозвал консула назад в Италию. Остальную часть года диктатор вместе с начальником конницы Марком Сервилием объезжал италийские города, которые отпали во время войны, и старался определить степень виновности каждого из них.
Во время перемирия переправились из Сардинии в Африку под прикрытием 20 быстроходных кораблей 100 транспортных судов с провиантом; их послал претор Публий Лентул, воспользовавшись тем, что море было спокойно и не представляло опасностей со стороны неприятеля. Не так повезло Гнею Октавию, переправлявшемуся из Сицилии с 200 транспортными и 30 военными кораблями. Когда, после благополучного плавания, он почти уже видел берег Африки, ветер сначала стих, а затем, сменившись африканским ветром, привел в беспорядок корабли и разбросал их в разные стороны. Сам Октавий с быстроходными кораблями, борясь с встречным волнением, благодаря неимоверным усилиям гребцов, достиг Аполлонова мыса.
Бóльшую часть транспортных судов отнесло к Эгимуру – остров этот, на расстоянии тридцати миль от Карфагена, замыкает со стороны открытого моря залив, при котором расположен этот город, – а другие суда отнесло к Теплым Водам
[992], лежащим против самого города. Все это происходило в виду Карфагена. Поэтому весь город сбежался на форум: магистраты созывали сенат, народ в преддверии курии шумно требовал не терять из вида и не упускать из рук такой добычи. В то время как некоторые выставляли на вид обязательства, налагаемые просьбой о мире и перемирием – а срок его еще не истек, – в этом почти смешанном совещании сената и народа решено было, чтобы Газдрубал с флотом в 50 кораблей переправился на Эгимур и оттуда собрал римские корабли, рассеянные по всему берегу и гаваням. Покинутые бежавшими моряками транспортные суда сначала от Эгимура, а затем от Вод за кормы приведены были в Карфаген.
25. Еще не вернулись послы из Рима, еще не было известно, каково мнение сената о войне или о мире, еще не истек и срок перемирия. Сципион, считая этот оскорбительный поступок тем более возмутительным, что те, которые добивались мира и перемирия, сами же нарушили последнее и уничтожили всякую надежду на мир, – немедленно же отправляет в Карфаген послов: Луция Бебия, Луция Сергия и Луция Фабия. Так как они едва не подверглись оскорблению со стороны сбежавшейся толпы, а вследствие этого и обратный свой путь считали не вполне безопасным, то обратились к магистратам, остановившим насилие, с просьбой отправить суда для их охраны. Даны были две триремы, которые, достигнув реки Баград, откуда был виден римский лагерь, вернулись обратно в Карфаген. Пунийский флот имел тогда стоянку под Утикой. Отсюда три квадриремы – то ли по приказанию, тайно посланному из Карфагена, то ли же потому, что Газдрубал, командовавший флотом, сам, без всякого вероломства со стороны государства, отважился на это коварное дело – неожиданно с открытого моря напали на римскую пентеру, когда та огибала мыс. Но при быстроте ее хода они не могли нанести ей удара носом, равным образом как моряки с неприятельских кораблей, которые были ниже, не могли перепрыгнуть на более высокий корабль, защищаемый к тому же с отменной энергией, пока было достаточно метательного оружия. Когда же стал ощущаться недостаток в этом оружии, тогда пентеру могла спасти только близость материка и толпа воинов, высыпавшая на берег из лагеря. Разогнав ее ударами весел и изо всех сил пустив на берег, плывшие, хотя испортили корабль, но зато сами спаслись невредимыми. Когда таким образом одним за другим преступлением явно было нарушено перемирие, Лелий и Фабий прибыли из Рима с карфагенскими послами. Объявив послам, что, хотя карфагеняне нарушили не только обязательства, налагаемые перемирием, но в лице послов оскорбили и международное право, он все-таки не совершит по отношению к ним ничего такого, что было бы недостойно обычаям римского народа и несогласно с его собственными правилами, Сципион отпустил их и стал готовиться к войне.
Когда Ганнибал приближался уже к материку, одному из моряков приказано было взобраться на мачту и посмотреть оттуда, какого направления они держатся; сообщение моряка, что нос корабля обращен к разрушенной могиле, Ганнибал принял за дурное предзнаменование, а потому, приказав кормчему миновать это место, он причалил к Лептису и высадил здесь войска.
26. Таковы события, происшедшие в этом году в Африке; последующие переходят уже на тот год, когда в отправление консульских обязанностей вступили Марк Сервилий Гемин, бывший в то время начальником конницы, и Тиберий Клавдий Нерон [202 г.]. Впрочем, в конце предыдущего года прибыли из Греции послы от союзных городов с жалобой на опустошение их полей царскими гарнизонами, а также и на то, что послы, отправившиеся в Македонию с требованием удовлетворения, не были допущены к царю Филиппу; вместе с тем они сообщили, что, по слухам, переправились в Африку 4000 воинов под начальством Сопатра на помощь карфагенянам, и одновременно послана туда значительная сумма денег. Ввиду этого сенат признал необходимым отправить послов к царю, объявить ему, что подобные действия, по мнению сената, не согласны с договором. Посланы были Гай Теренций Варрон, Гай Мамилий и Марк Аврелий; им предоставлены были три пентеры.
Год этот [203 г.] памятен страшным пожаром, от которого выгорел дотла Публициев спуск, большими наводнениями, а также дешевизной хлеба, которая объясняется не только тем, что благодаря миру вся Италия была открыта, но еще и тем, что громадное количество хлеба было доставлено из Испании. Весь этот хлеб курульные эдилы Марк Валерий Фальтон и Марк Фабий Бутеон распределили по кварталам для продажи народу по четыре асса за меру.
В том же году умер Квинт Фабий Максим – в преклонном возрасте, если только верно, что он был шестьдесят лет авгуром, как свидетельствуют некоторые историки. Несомненно только, что муж этот был достоин такого почетного прозвища даже и в том случае, если бы оно принадлежало ему первому. Отца он превзошел почестями, с дедом сравнялся. Более многочисленными победами и более важными сражениями прославился дед его Рулл; но со всеми ими можно поставить рядом одного противника – Ганнибала. Однако же он был скорее осторожен, чем предприимчив; и хотя трудно решить, по врожденному ли характеру он был медлителен, или же этого требовали особенности войны, которую тогда вели, но – во всяком случае – нет ничего более верного, как то, что один человек своей медлительностью спас нам государство, как говорит Энний. В авгуры на его место был посвящен сын его Квинт Фабий Максим, а в понтифики на его же место – он носил два жреческих сана – Сервий Сульпиций Гальба.
