Из Свессы пришло известие, что в двое ворот и часть стены, находящуюся между ними, ударила молния; то же самое сообщили послы из Формий и из Остии о храме Юпитера, послы из Велитерны о храмах Аполлона и Санга, а также о том, что в храме Геркулеса выросли волосы. Из Бруттии пропретор Квинт Минуций написал, что родился жеребенок с пятью ногами и три петушка, каждый с тремя ногами. Пришло также письмо из Македонии от проконсула Публия Сульпиция, в котором он среди прочего сообщал, что на корме военного корабля выросло лавровое дерево. По поводу первых предзнаменований сенат постановил, чтобы консулы принесли в жертву крупных жертвенных животных тем божествам, которым они заблагорассудят; по поводу же одного последнего предзнаменования были призваны в сенат гаруспики, и на основании их ответа назначено было на один день всенародное общественное молебствие и у всех лож богов были совершены моления и жертвоприношения.
2. В этом году карфагеняне в первый раз привезли в Рим серебро в уплату наложенной на них контрибуции. Но так как квесторы заявили, что оно не чистое и при пробе пропала из него четвертая часть, то карфагеняне, взяв взаймы денег в Риме, пополнили ими образовавшийся при этом недочет в серебре. Затем, когда они просили у сената, не угодно ли уже возвратить им заложников, то сто заложников им было возвращено; подана была также надежда и на возвращение остальных, если карфагеняне будут соблюдать договор. Согласно их же просьбе о переводе из Норбы, где было мало удобств, в другое место тех заложников, которых им не возвращали, разрешено были им перейти в Сигнию и Ферентин. По просьбе гадесцев также была сделана уступка, чтоб в Гадес не посылали префекта, хотя это было согласно с условием, заключенным с Луцием Марцием Септимом при переходе их во власть римского народа
[1027]. Послы из Нарнии жаловались, что у них не хватает колонистов и что некоторые чужаки присоединились к ним и выдают себя за колонистов. По этому поводу было приказано консулу Луцию Корнелию избрать трех мужей. Избраны были Публий и Секст Элии (у обоих было прозвание Пет) и Гней Корнелий Лентул. Что сделано было для жителей Нарнии относительно увеличения числа колонистов, в том отказано было жителям Кóзы.
3. По окончании всех дел, которые следовало выполнить в Риме, консулы отправились в провинцию. Прибыв в Македонию, Публий Виллий застал страшный бунт воинов, начавшийся уже раньше, но не вполне сразу подавленный. То были 2000 воинов, переправленных после победы над Ганнибалом из Африки в Сицилию и затем, спустя почти год, отправившихся в Македонию в качестве добровольцев. Они говорили, что это случилось без их согласия, что, несмотря на их протест, их посадили на корабли трибуны; но как бы то ни было – навязана ли им эта военная служба или добровольно ими принята, – срок ее и истек, и пора положить ей когда-нибудь конец. В продолжение-де многих лет они не видели Италии, они состарились под оружием в Сицилии, Африке и Македонии; труды и работы надломили уже их силы, у них нет крови от множества полученных ран. Консул ответил, что причину требования уволить их от службы он признает основательной, если бы просьба была предъявлена скромно, но что ни эта, ни какая другая причина не может считаться законной для того, чтобы затевать возмущение. Поэтому, если они хотят оставаться под своими знаменами и повиноваться приказаниям, то он напишет об увольнении их сенату: скромностью они скорее достигнут желаемого, чем упорством.
4. В это время с величайшими усилиями Филипп вел осаду Тавмак посредством насыпей и виней и уже собирался придвинуть к стенам таран; но внезапное прибытие этолийцев заставило его отказаться от этого предприятия. Проникнув в город через македонские пикеты под предводительством Архидама, они ни днем, ни ночью не переставали делать вылазки то на сторожевые посты, то на укрепления македонян. Им помогала сама природа местности. Если идти со стороны Фермопил и Малийского залива через Ламию, то Тавмаки расположены на высоком месте при самом входе в ущелье и господствуют над Фессалией, именуемой здесь Койлой
[1028]; а если подойти к этому городу, перейдя утесистые местности и пересекаемые извилинами долин дороги, то внезапно открывается, наподобие обширного моря, вся равнина, так что почти невозможно обнять взором лежащие внизу поля. От этого-то дивного зрелища и получили название Тавмаки
[1029]. Город этот не только защищен высотой места, но и тем, что расположен на скалах, окруженных со всех сторон отвесными утесами. Эти затруднения и недостаточно ценное вознаграждение за такие большие труды и опасности заставили Филиппа отказаться от этого предприятия. Кроме того, наступила уже зима, когда он ушел оттуда и увел войско на зимние квартиры в Македонию.
5. Там все отдыхали душой и телом от понесенных трудов, как ни незначительно было время, данное для отдохновения; но Филипп, насколько успокоился от постоянных трудов, соединенных с переходами и битвами, настолько же более тревожился заботами об исходе всей этой войны; он боялся не только неприятелей, которые теснили его на суше и на море, но и беспокоился о настроении как союзников, так и соотечественников, опасаясь, чтобы первые не отпали в надежде на дружбу с римлянами и чтобы самими македонянами не овладело желание произвести переворот. Поэтому он посылает послов к ахейцам, чтобы, с одной стороны, потребовать у них клятвы в верности (было выговорено, что они ежегодно будут давать клятву в верности Филиппу), с другой стороны – объявить им, что он возвратит им Орхомен, Герею и Трифилию, отнятую у элейцев, а мегалополитанцам – Алиферу. Последние доказывали, что хотя этот город никогда не составлял части Трифилии, но должен быть возвращен им, так как он был в числе тех городов, которые на общем собрании аркадцев были назначены для основания Мегалополя. С ахейцами этим путем он желал закрепить союз; видя же, что дружба с Гераклидом лишает его расположения македонян и больше всего вызывает ненависть против него, он обвинил его во многих преступлениях и заключил в оковы к великой радости своих соотечественников. К войне он готовился с величайшей тщательностью, как никогда прежде, и упражнял в военном искусстве как македонян, так и наемных воинов, и в начале весны отправил с Афинагором все иноземные вспомогательные войска и легковооруженных через Эпир в Хаонию для занятия прохода, прилегающего к Антигонии и именуемого греками Стэны
[1030]. Сам же спустя немного дней последовал с тяжелым отрядом и, ознакомившись с положением всей страны, признал самым удобным для укрепления местом то, которое находится возле реки Аой. Она протекает между двумя горами, из которых одну жители называли Мероп, а другую Аснай, в узкой долине, оставляя небольшой проход над берегом. Аснай он приказал занять легковооруженными и укрепить Афинагору, а сам расположился лагерем на Мероп. Те места, где скалы были отвесны, занимал караул из немногих вооруженных; места, менее защищенные, он укреплял то рвами, то валом, то башнями. В удобных же местах было расположено и большое количество метательных орудий, чтобы, пуская стрелы, не подпускать неприятеля. Царская палатка была поставлена перед валом на самом видном холме, чтобы внушать страх врагам и подавать надежду и уверенность своим.
