22. После речи претора произошел шум: одни выражали одобрение, другие сильно порицали сочувствующих, и уже не отдельные только лица, но представители целых племен заспорили между собою; совершенно такой же спор, как в толпе, происходил между начальниками народа, именуемыми дамиургами и избираемыми в числе десяти. Пятеро говорили, что они сделают доклад народу относительно союза с римлянами и предложат подать голоса; пятеро других заявляли, что закон запрещает начальникам докладывать или собранию постановлять решение, направленное против союза с Филиппом. Этот день прошел тоже в спорах. Оставался один день для законного собрания, так как закон повелевал на третий день постановлять решение. В тот день так разгорелись страсти, что с трудом родители воздерживались от насилия над детьми. У Писия, родом из Пеллены, был сын, по имени Мемнон, дамиург, принадлежавший к той партии, которая не допускала прочтения постановления и опроса мнения. Он долго упрашивал сына дозволить ахейцам позаботиться об общем благе и не губить своим упорством всего народа. После того как просьбы мало имели успеха, он поклялся собственною рукой убить его и считать врагом, а не сыном, и этими угрозами довел сына до того, что на следующий день тот склонился к той партии, которая стояла за доклад. Когда из лиц, стоявших за доклад, образовалось большинство и все почти народы без колебания одобряли доклад и ясно показывали, каково будет их решение, жители Дим, мегалополитанцы и некоторые из аргивян, прежде чем состоялось решение, встали и оставили собрание, причем никто этому не удивлялся и не выразил порицания. Ибо мегалополитанцев, изгнанных из отечества на памяти дедов лакедемонянами, возвратил в отечество Антигон, равным образом, когда Димы были захвачены в плен и разграблены римским войском, Филипп приказал выкупить их жителей, где бы они ни находились в рабстве, и не только возвратил им свободу, но даже отечество. Аргивяне же, помимо веры, что македонские цари ведут свое происхождение от них, в большинстве своем были связаны с Филиппом еще частным гостеприимством и семейной дружбой. По этой причине они вышли из собрания, которое склонялось к решению заключить союз с римлянами, и их удаление-де поставлено им в вину, так как они связаны были великими и еще недавними благодеяниями.
23. Прочие народы ахейские, когда спрашивали их мнения, решением утвердили заключить союз с Атталом и родосцами, так как они были налицо, а союз с римлянами, так как без согласия всего народа он не мог быть утвержден, был отложен до того времени, когда можно будет отправить послов в Рим; в настоящее же время решено было отправить трех послов к Луцию Квинкцию и все войско ахейцев двинуть к Коринфу, так как по взятии Кенхрей Квинкций осаждал уже и сам город.
И ахейцы расположились лагерем со стороны ворот, ведущих в Сикион; римляне же осаждали часть города, обращенную к Кенхреям, а Аттал, переправив войско через Истм, осаждал со стороны Лехея – гавани у другого моря. Сначала осада велась вяло, так как осаждающие надеялись, что между гражданами и гарнизоном царя внутри города вспыхнет раздор. Но все действовали единодушно: македоняне защищали Коринф, как бы общее отечество, а коринфяне дозволяли начальнику гарнизона Андросфену пользоваться по отношению к ним властью, как бы согражданину, выбранному подачей голосов; поэтому у осаждающих вся надежда осталась на силу, оружие и осадные машины. Со всех сторон, несмотря на трудность доступа, подводились насыпи к стенам. Таран разрушил значительную часть стены с той стороны, которую осаждали римляне. Когда сбегались в это место, лишенное укрепления, македоняне, чтобы защитить его оружием, завязалась страшная битва между ними и римлянами. Сначала без труда масса прогоняла римлян; потом, когда присоединились отряды ахейцев и Аттала, то бой уравновешивался, и было несомненно, что они легко выбьют с места македонян и греков. Было тут громадное количество италийских беглецов. Одни из них присоединились к Филиппу из войска Ганнибала вследствие страха наказания со стороны римлян, другие, составлявшие флотский экипаж, покинули недавно флот и перешли к Филиппу в надежде на более почетную военную службу. Не имея никакой надежды на спасение, в случае победы римлян, они сражались скорее с ожесточением, чем с храбростью. Напротив Сикиона есть мыс Юноны, называемый Акреей, выдающийся в море; расстояние от него до Коринфа равняется приблизительно семь тысяч шагов; туда Филокл, тоже царский префект, привел через Беотию 1500 воинов. У Коринфа были наготове лодки, чтобы переправить этот гарнизон в Лехей. Аттал настаивал на том, чтобы, предав пламени осадные сооружения, внезапно оставить осаду, римский же консул упорно стоял на продолжении начатого труда; но и он склонился к мнению Аттала, когда увидел, что во всех воротах расположены царские войска и что нелегко будет выдержать натиск делающих вылазку. Таким образом предприятие было безуспешно, ахейцы были распущены и возвратились к кораблям. Аттал направился в Пирей, римляне – на Коркиру.
24. Когда флот был занят этими делами, консул, расположившись лагерем в Фокиде у Элатии, сначала попробовал вести переговоры через начальников Элатии. Но после того как они ответили, что не имеют никакой власти и что царских воинов больше, чем граждан, и они сильнее, он напал на город одновременно со всех сторон с машинами и оружием. Когда придвинутый таран с шумом и треском повалил часть стены, находившуюся между тремя башнями, и город оказался открытым, одновременно и римская когорта бросилась по пути, образовавшемуся от недавнего разрушения, и граждане, оставив свои посты, все сбежались со всех частей города в то место, которое подвергалось нападению неприятелей. В то же время римляне стали переходить через развалины стены и приставлять лестницы к стоявшим еще стенам. И пока бой сосредоточил взоры и внимание неприятелей на одной стороне города, стена во многих местах была взята при помощи лестниц, и вооруженные вступили в город. Неприятели, устрашенные долетевшим до них шумом, оставив то место, которое они защищали, все бежали в крепость; за ними последовала и безоружная толпа. Таким образом консул овладел городом. Город был разграблен, а в крепость были отправлены послы с обещанием даровать жизнь царским воинам, если они желают уйти безоружными, и жителям Элатии свободу. После того как дана была клятва в верности, спустя немного дней, крепость сдалась.
25. Но с приходом в Ахайю царского префекта Филокла не только Коринф освободился от осады, но и государство аргивян, при посредстве некоторых начальников, было предано Филоклу, после того как было испытано ранее настроение народа. Существовал обычай, чтобы в первый день комиций, как бы ради доброго предзнаменования, преторы провозглашали имена Юпитера, Аполлона и Геркулеса. В законе прибавлено было, чтобы к этим именам присоединялось и имя царя Филиппа. Так как после заключения союза с римлянами глашатай не провозгласил его имени, то сначала в толпе произошел шум, а затем раздались крики тех, которые хотели присоединить имя Филиппа и требовали воздать ему законную почесть, пока, наконец, при величайшем единодушии всего народа, не было провозглашено и его имя. В надежде на такое расположение народа Филокл был призван ночью, занял холм, возвышавшийся над городом (эта крепость называется Ларисой), и, расположив там гарнизон, на рассвете стал спускаться к находившемуся у подножия крепости форуму с целью напасть на него, но с противоположной стороны встретил его вооруженный отряд. То был недавно поставленный ахейский гарнизон – около 500 отборных молодцов из всех государств. Начальником их был Энесидем из Дим. К ним был отправлен царским префектом посол с приказанием выйти из города: они-де не в состоянии противиться одним гражданам, которые все заодно с македонянами, и еще менее будут в состоянии после их соединения с македонянами, против силы которых даже римляне не устояли при Коринфе. Но он сначала не произвел никакого впечатления ни на полководца, ни на граждан. Спустя немного, заметив, что с другой стороны приближаются еще вооруженные аргивяне большим отрядом, и видя неминуемую гибель, они все-таки, казалось, готовы были подвергнуться всевозможным опасностям, если бы полководец был настойчивее. Но Энесидем, не желая погубить вместе с городом цвет ахейской молодежи, выговорил для них у Филокла позволение удалиться, а сам, вооруженный, с немногими клиентами не двигался с того места, на котором стоял. Филокл послал спросить, чего он хочет; не изменив своего положения, как стоял, держа перед собою щит, Энесидем ответил, что он желает умереть вооруженным на вверенном ему посту в городе. Тогда, по приказанию префекта, фракийцы пустили стрелы и всех их убили. Таким образом, после заключения союза между ахейцами и римлянами, во власти царя были два знаменитых города – Аргос и Коринф. Вот что сделано было римлянами в это лето в Греции на море и на суше.
