33. По окончании же игр все почти бегом бросились к римскому полководцу, так что он не далек был от опасности быть задавленным: толпа валом валила, желая подойти, пожать руку, бросить венок или ленты. Но ему было около тридцати трех лет; как юношеская крепость, так и радость, последствие такой отменной славы, доставляли ему силы. Восторг выказался не только в то время, но и потом в продолжение нескольких дней возобновлялся в благодарных воспоминаниях и разговорах: есть-де на земле некий народ, который на свой счет, подвергаясь трудам и опасностям, ведет войны за свободу других и делает это не для соседей или близко живущих, даже не для обитателей одного и того же материка, но переплывает моря с тем, чтобы нигде в мире не было несправедливой власти, чтобы везде было царство справедливости, естественного права и закона; одним словом глашатая освобождены все города Греции и Азии; надеяться на это было бы дерзостью, привести же это в исполнение свойственно только великой доблести и счастью.
34. После Истмийских игр Квинкций и десять уполномоченных выслушали посольства царей и народов. Прежде всех были приглашены послы царя Антиоха. На их такую же речь, какую они держали и в Риме, не возбуждавшую доверия, не обиняком, как прежде, когда не было решено дело с Филиппом, но ясно было высказано требование: очистить города Азии, бывшие под властью Филиппа или Птолемея; не трогать свободных государств и не вызывать их на войну; все греческие города везде должны пользоваться миром и свободой. Прежде же всего было заявлено, чтобы ни сам он не переходил в Европу, ни войск не переправлял. По удалении царских послов началось собрание общин и племен. Оно тем скорее шло к концу, что решение десяти уполномоченных объявлялось государствам каждому поименно. Македонскому племени орестов за то, что они первые отпали от Филиппа, дано право пользоваться своими законами; магнесийцы, перребы и долопы также объявлены свободными. Фессалийцам, кроме дарования свободы, предоставлены земли фтиотийских ахейцев, исключая Фтиотийских Фив и Фарсала. Требование этолийцев, чтобы им согласно договору были возвращены Фарсал и Левкада, передали на решение сената. Фокейцев и локрийцев, отданных им прежде, утвердили за ними. Коринф, Трифилия и Герея – и этот город в Пелопоннесе – возвращены ахейцам; Орей и Эретрию десять уполномоченных хотели подарить царю Евмену, сыну Аттала, но так как Квинкций не соглашался, то это одно дело было передано на решение сената. Сенат даровал этим государствам свободу, присоединив еще Карист. Плеврату подарены были Лихнид и Парфины; жители того и другого города – иллирийцы, бывшие под властью Филиппа. Относительно Аминандра решено было, чтобы он удержал те крепости, которые отнял во время войны у Филиппа.
35. Распустив собрание, десять уполномоченных разделили между собою обязанности и разошлись для освобождения государств назначенной каждому страны: Публий Лентул в Баргилии, Луций Стертиний – в Гефестию, Фасос и во фракийские города, Публий Виллий и Луций Теренций – к царю Антиоху, а Гней Корнелий – к Филиппу. Последний, передав то, что ему было поручено о менее важных делах, спросил царя, согласен ли он выслушать не только полезный, но и спасительный совет. Царь ответил, что он даже будет благодарен, если Корнелий выскажет что-нибудь, клонящееся к его пользе; тогда последний настоятельно посоветовал ему, добившись мира, отправить в Рим послов просить союза и дружбы, чтобы не могло казаться, что он выжидал какого-нибудь движения со стороны Антиоха и ловил благоприятный момент для восстания. Встреча с Филиппом состоялась у Темпейской долины в Фессалии. Получив от него ответ, что он тотчас отправит послов, Корнелий прибыл в Фермопилы, где в установленные дни обыкновенно бывает многочисленное собрание греков, называемое Пилейским. Он особенно советовал этолийцам быть с римским народом в постоянной и верной дружбе. На это одни из этолийских старейшин слегка высказали жалобу по поводу того, что римляне после победы иначе относятся к их племени, чем относились во время войны, другие же обвиняли очень дерзко и упрекали, что римляне без этолийцев не могли бы не только победить Филиппа, но даже переправиться в Грецию. Не желая отвечать на это, чтобы дело не дошло до пререканий, римлянин сказал, что все их справедливые требования будут уважены, если они отправят в Рим послов. Поэтому по его совету назначены были послы. Таков был конец войны с Филиппом.
36. Одновременно с этими событиями в Греции, Македонии и Азии заговор рабов чуть не вовлек во враждебные отношения Этрурию. Для производства следствия и подавления заговора послан был претор Маний Ацилий Глабрион, на долю которого выпало судопроизводство между гражданами и чужестранцами, с одним из двух городских легионов. Одних, уже собравшихся в одно место, он победил в сражении; из них много было убито, много взято в плен; других, которые были вождями заговора, после бичевания он распял на кресте, иных возвратил их господам.
Консулы отправились в провинции. Марцелл вступил в область бойев; несмотря на усталость воинов вследствие целодневного пути, он стал строить лагерь между какими-то холмами; в это время на него напал с большим отрядом один князь бойев, Королам, и перебил до 3000 человек; во время этого беспорядочного сражения пало несколько знатных мужей, в числе их начальники союзников Тит Семпроний Гракх и Марк Юний Силан и военные трибуны из второго легиона Марк Огульний и Публий Клавдий. Однако римляне проворно укрепили лагерь и удержали его, хотя враги, гордые счастливой битвой, напрасно штурмовали его. Затем Марцелл несколько дней продержался в том же постоянном лагере, чтобы между тем вылечить раненых и дать воинам оправиться от такого страха. Бойи, как народ совсем не выносящий скучного ожидания, когда встретится препятствие в деле, разошлись туда и сюда по своим крепостям и селениям. Тогда Марцелл, поспешно перейдя через реку Пад, повел легионы в область города Кома, где стояли лагерем инсубры, подстрекнув к возмущению жителей этой области. Галлы, отважные вследствие бывшей немного дней тому назад битвы с бойями, завязали сражение во время самого похода и сначала напали с такой энергией, что сбили с позиции воинов первой линии. Увидев это и опасаясь, как бы, будучи сбиты с позиции, они не обратились в бегство, Марцелл выставил вперед когорту марсов и выпустил на неприятеля все отряды латинской конницы. Когда первый и второй натиск ее отразил отважно наступавшего врага, то и остальной римский строй ободрился, сначала занял свои позиции, а затем стал энергично наступать. Галлы не выдержали долее боя, обратились в бегство и побежали в беспорядке. Валерий Антиат сообщает, что в том сражении было убито более 40 000 человек, отнято 87 военных знамен, 732 повозки и много золотых цепей, из которых одна, очень тяжелая, по словам Клавдия, принесена была как дар Юпитеру, в храме на Капитолии. Лагерь галлов был в тот день взят и разграблен, а спустя немного дней был взят и город Ком; затем 28 крепостей отпало к консулу. Между писателями существует разногласие и относительно того, куда прежде повел консул войско, против ли бойев или против инсубров, и затем удачной ли битвой загладил неудачную, или победа, одержанная над Комом, была омрачена поражением, понесенным в области бойев.
37. Тотчас после этих событий, совершившихся с таким переменным счастьем, другой консул – Луций Фурий Пурпуреон прибыл в область бойев через Сапинскую трибу. Он уже приближался к укреплению Мутилу, когда, опасаясь быть запертым бойями и лигурийцами, повел войско назад тем же путем, каким привел, и, сделав большой обход, прибыл к товарищу по открытым и потому безопасным местам. Затем, соединив армии, они сначала стали опустошать область бойев и дошли до города Фельсины. Этот город и находящиеся около него крепости сдались, равно как и все бойи, кроме юношей, которые вооружились ради грабежа и в то время ушли в непроходимые леса. Затем войско было переведено в область лигурийцев. Бойи, рассчитывая, что римляне поведут войско очень небрежно, так как неприятель, по-видимому, далеко, и что, следовательно, их нападение будет неожиданно, последовали за ними в непроходимые леса. Обманувшись в этом, они внезапно переправились на кораблях через Пад и опустошили области левов и либуев, а возвращаясь оттуда по окраинам земли лигурийцев с добычей, взятой с полей, наткнулись на римский отряд. Завязалось сражение скорее и ожесточеннее, чем если бы встретились заранее приготовившись в назначенное время и в назначенном для сражения месте. Там было очевидно, как сильно гнев раздражает людей: римляне во время сражения настолько более обнаружили желания убивать, чем победить, что едва оставили врагу вестника поражения. Когда в Рим пришло письменное сообщение об этом от консулов, то там было назначено трехдневное молебствие. Вскоре после того консул Марцелл прибыл в Рим, и ему при большом единодушии отцов был присужден триумф. Он праздновал триумф во время отправления должности над инсубрами и жителями Кома, товарищу же предоставил надеяться получить триумф над бойями, так как один он начал неудачное сражение с этим племенем, а вместе с товарищем – удачное. Во время триумфа на повозках, отбитых у неприятеля, везли много неприятельских доспехов и военных знамен, несли 320 000 медных ассов и 234 000 серебряных денариев. Каждому пехотинцу было дано по 80 медных ассов, а всадникам и центурионам втрое больше.
