33. Вслед за тем Аристен то увещевал Набиса, то даже просил, чтобы он, пока можно, пока случай позволяет, позаботился о себе и своем положении. Потом он начал перечислять поименно тиранов пограничных государств, которые, сложив власть и возвратив своим подданным свободу, прожили старость не только в безопасности, но и в почете среди сограждан. Такие речи были высказаны и выслушаны с обеих сторон, и приближение ночи положило конец переговорам. На следующий день Набис объявил, что он удаляется из Аргоса, уводит оттуда гарнизон, так как это угодно римлянам, и возвратит пленников и перебежчиков; если же римляне имеют еще другие какие требования, то он просил изложить их письменно, чтобы иметь возможность обсудить их с друзьями. Таким образом, и тирану дано было время для совещания, и Квинкций также созвал совет, пригласив на него и начальников союзников. Мнение большинства было продолжать войну и уничтожить тирана; иначе-де свобода Греции никогда не будет в безопасности; гораздо лучше было бы не начинать войны с ним, чем начав не окончить. И сам тиран, как бы получив одобрение для своего деспотизма, будет чувствовать себя прочнее на своем престоле, заручившись санкцией своей незаконной власти со стороны римского народа, и его пример увлечет многих в других государствах к покушению на свободу своих сограждан. Сам главнокомандующий более склонен был к миру, так как он понимал, что когда враг загнан в стены, то ничего не остается кроме осады, осада же будет затруднительна и продолжительна. Ибо им придется осаждать не Гитий, который, однако, сдался сам, а не был завоеван, но Лакедемон, город весьма сильный вооруженными защитниками. Одна только надежда была, не вспыхнет ли какой-либо раздор или мятеж между самими лакедемонянами с приближением римского войска к стенам города; но никто не двинулся с места, хотя они видели, что наши знамена вносят почти в городские ворота. К этому римский полководец прибавлял, что легат Виллий, возвращаясь от Антиоха, возвещал о ненадежности мира и с этим царем и доносил, что Антиох переправился в Европу с гораздо большими сухопутными и морскими силами, чем прежде. Если-де занять войско осадой Лакедемона, то с какими другими войсками можно будет вести войну против царя, такого сильного и могущественного? Так говорил Квинкций открыто; втайне же его тревожила забота, как бы новый консул не получил по жребию Грецию, как провинцию, и как бы ему не пришлось уступить своему преемнику уже начавшуюся победу на войне.
34. Так как Квинкций своим противодействием не производил никакого впечатления на союзников, то, делая вид, что он переходит на их сторону, он привел всех их к тому, что они согласились с его решением. «Хорошо, – сказал он, – будем осаждать Лакедемон, когда так вам угодно. Впрочем, так как осада городов дело такое медленное – вы сами это знаете – и часто надоедает прежде осаждающим, чем осажденным, то вы теперь уже должны представить в своем воображении, что нужно будет зимовать около стен Лакедемона. Если бы эта проволóчка соединена была только с трудами и опасностями, то я увещевал бы вас быть готовыми и душой и телом к перенесению их; теперь же требуются, кроме того, еще большие затраты на осадные сооружения, на машины и метательные орудия для штурма такого большого города, а равно на заготовку съестных припасов вам и нам на зиму. Поэтому, чтобы вы или внезапно не растерялись, или начатое дело не оставили постыдно, я думаю, необходимо написать прежде вашим государствам и узнать, сколько у каждого из них мужества и сколько средств. У меня за глаза довольно вспомогательных войск; но чем больше нас, тем больше будут наши нужды. В области врагов нет уже ничего, кроме голой земли. К этому присоединится зима, когда доставка издалека затруднительна». Эта речь сперва обратила умы всех к обсуждению домашних зол, каковы: леность, зависть и недоброжелательство остающихся дома к тем, которые несут военную службу; свобода, затрудняющая согласие, бедность казны и скупость при взносах из частного имущества. Поэтому, изменив вдруг свои желания, они предоставили главнокомандующему делать то, что, по его мнению, согласно с интересами государства римского народа и союзников. 35. После этого Квинкций, пригласив только уполномоченных и военных трибунов, написал следующие условия мира с тираном. Шесть месяцев должно быть перемирие между Набисом, римлянами, царем Евменом и родосцами; Тит Квинкций и Набис должны тотчас отправить в Рим послов, чтобы мир утвержден был сенатом; с того дня, в который письменные условия мира будут сообщены Набису, должно начаться перемирие; и с этого дня должны быть выведены в течение десяти дней все гарнизоны из Аргоса и прочих городов, находящихся в области аргивян, и они должны быть переданы римлянам очищенными и свободными; и никакой раб царский ли, или общественный, или частный не должен быть выведен, а если какие рабы были выведены раньше, то они должны быть без обмана возвращены господам. Набис должен возвратить корабли, отнятые у приморских государств и сам не должен иметь ни одного корабля, кроме двух легких судов, приводимых в движение не более чем шестнадцатью веслами; он должен возвратить перебежчиков и пленников всем союзным государствам римского народа, а жителям Мессении все, что будет налицо и что признают владельцы как свою собственность; он должен также возвратить лакедемонским изгнанникам детей и жен, которые пожелают следовать за своими мужьями, но против воли ни одна жена не должна сопровождать изгнанника; тем из наемников Набиса, которые перейдут или в свои города, или к римлянам, должны быть без обмана возвращены все их вещи; на острове Крите он не должен иметь в своей власти ни одного города, а те, которые он имеет, он должен возвратить римлянам; он не должен ни вступать в союз, ни вести войну с кем-либо из критян или с каким-либо другим народом. Он должен вывести все гарнизоны из всех городов, которые он сам возвратил и которые передались со своею собственностью под покровительство и во власть римского народа, и он должен и сам не трогать их, и удерживать от того своих людей; он не должен основывать никакого города или крепости ни в своей, ни в чужой земле. В обеспечение исполнения этих условий он должен дать пять заложников, по выбору римского главнокомандующего, в том числе своего сына, заплатить сто талантов серебра теперь и уплачивать по пятьдесят талантов ежегодно в течение восьми лет.
36. Эти письменные условия отправлены были в Лакедемон, и лагерь римлян придвинут был ближе к городу. Конечно, ни одно из условий не нравилось тирану, за исключением того, что, сверх ожидания, не сделано было никакого упоминания о возвращении изгнанников на родину; более же всего возмущало Набиса то, что у него отнимались корабли и приморские государства. А море ему приносило много выгод, так как при помощи разбойничьих кораблей он сделал все побережье Малеи опасным. Кроме того, он получал из тех государств молодых людей для пополнения самого лучшего рода воинов. Хотя тиран сам обсуждал эти условия с друзьями тайно, однако молва разносила их повсюду, так как царские телохранители, на верность которых вообще плохая надежда, не умеют хранить тайн своего повелителя. Не столько все порицали условия в целом, сколько отдельные лица нападали на те пункты, которые затрагивали личные интересы каждого. Те, которые женились на супругах изгнанников или владели чем-либо из их имущества, возмущались, точно им предстояло потерять свое, а не возвратить чужое. Рабам, которых освободил тиран, представлялось воочию, что не только свобода их сведется ни к чему, но и наступит гораздо более позорное рабство, чем было прежде, так как они возвратятся во власть раздраженных господ. Наемники сильно недовольны были тем, что плата за военную службу понизится во время мира, и не видели себе никакого возврата в свои города, так как прислужники тиранов были там не менее ненавистны, чем сами тираны.
