3. Отправлено было по три посла в Африку к карфагенянам и в Нумидию просить хлеба для отправки в Грецию под условием, что римский народ уплатит его стоимость. Все государство до такой степени было занято хлопотами и приготовлениями к этой войне, что консул Публий Корнелий издал приказ, в силу которого сенаторы и имеющие право подавать голоса в сенате, а также младшие должностные лица не должны были удаляться из города Рима на большее расстояние, чем с какого можно возвратиться в тот же день; кроме того, не должны были в одно время отлучаться из города Рима пять сенаторов.
Деятельное снаряжение флота было несколько задержано распрей, возникшей у претора Гая Ливия с приморскими колонистами, потому что, когда их стали собирать на службу во флот, они обратились к народным трибунам, а те направили их в сенат; сенат же единогласно решил, что эти колонисты не освобождены от службы во флоте. Остия, Фрегены, Новый Лагерь, Пирги, Антий, Таррацина, Минтурны и Синуэсса – вот города, которые спорили с претором об освобождении от службы.
Потом консул Маний Ацилий, по постановлению сената, предложил коллегии фециалов решить, обязательно ли объявить войну царю Антиоху лично или достаточно уведомить какой-либо его гарнизон; далее, прикажут ли они объявить войну этолийцам отдельно и дóлжно ли отказать им от союза и дружбы прежде объявления войны. Фециалы отвечали, что они еще раньше, когда совещались насчет Филиппа, решили, что все равно, лично ли царю объявляется война или какому-нибудь гарнизону; дружественные же отношения они признают нарушенными, так как этолийцы не сочли справедливым, несмотря на неоднократные требования послов, ни вознаградить за убытки, ни дать удовлетворения; этолийцы сами объявили войну, так как силой захватили Деметриаду, союзный город, отправились осаждать Халкиду с суши и моря и призвали в Европу царя Антиоха, чтобы идти войной против римского народа.
Когда все уже было приготовлено как следует, консул Маний Ацилий приказал, чтобы те войска, которые набрал Луций Квинкций и которые вытребовал от союзников латинского племени, и войска, которые должны были отправиться в провинцию вместе с ним, а также военные трибуны первого и третьего легионов, все собрались в Брундизии к майским идам; сам же, надев походный плащ, выехал из города за пять дней до майских нон; в течение этих же дней отправились в провинции и преторы.
4. Около этого же времени прибыли в Рим послы от двух царей – Филиппа и Птолемея; Филипп обещал вспомогательные войска, деньги и хлеб для войны; от Птолемея даже привезено было 1000 фунтов золота и 20 000 фунтов серебра; но ничего этого не было принято; царям выразили благодарность. И тот и другой обещались прийти в Этолию со всеми войсками и принять участие в войне, но Птолемею в этом отказали; послам же Филиппа дали ответ, что он доставит удовольствие сенату и римскому народу, если окажет свое содействие консулу Манию Ацилию.
Пришли послы также и от карфагенян и царя Масиниссы. Карфагеняне обещали 500 000 модиев пшеницы и 500 000 модиев ячменя для войска, а половину этого количества изъявляли готовность доставить в Рим; они просили, чтобы римский народ принял от них это в дар. За свой собственный счет они приготовят флот и выплатят теперь же всю дань, которую они должны были выплачивать в течение многих лет в несколько взносов. Послы Масиниссы говорили, что царь пошлет в Грецию для войска 500 000 модиев пшеницы и 300 000 модиев ячменя и в Рим 300 000 модиев пшеницы, 250 000 модиев ячменя и доставит консулу Ацилию 500 всадников и 20 слонов. Относительно хлеба тем и другим послам дан был ответ, что римский народ воспользуется им, если возьмут за него плату; насчет флота карфагенянам было отказано, кроме числа кораблей, которое они обязаны были представить по договору; также и относительно денег ответили, что ничего не будет взято раньше назначенного срока.
5. Когда это происходило в Риме, Антиох, находясь в Халкиде и не желая оставаться праздным вследствие зимнего времени [191/192 гг.], волновал умы граждан: то сам он отправлял послов к ним, то к нему добровольно приходили послы, подобно тому как пришли эпирцы, с согласия всего племени, и элейцы из Пелопоннеса. Элейцы просили помощи против ахейцев, которые, думали они, прежде всего нападут на их государство, после того как война объявлена Антиоху без согласия их, элейцев. Им было послано 1000 пехотинцев под предводительством Евфана Критянина. Посольство эпирцев не обнаруживало вовсе прямого и бесхитростного отношения к какой-либо стороне: они хотели снискать себе расположение царя и вместе с тем уберечься от всего, что могло бы оскорбить римлян. Поэтому они просили, чтобы Антиох не впутывал их в свое дело без нужды, так как их государству, расположенному против Италии, впереди всей Греции, первым придется подвергнуться нападению римлян; но если он сам может защищать Эпир своими сухопутными и морскими силами, то эпирцы весьма охотно примут его во все города и гавани; если же он сделать этого не в силах, то они умоляют его не вовлекать их, беззащитных и безоружных, в войну с римлянами. Ясно было, что расчеты этого посольства были таковы: если Антиох не вступит в Эпир, на что они более всего надеялись, то их отношения к римскому войску останутся в прежнем положении, а, вместе с тем, расположение царя в достаточной степени будет снискано, так как они выразили готовность принять его; если же он явится, то и тогда у них будет надежда на прощение со стороны римлян, потому что они уступили-де силе бывшего налицо врага, не дождавшись отдаленной от них помощи. Так как Антиох не был достаточно приготовлен, чтобы отвечать такому двусмысленному посольству, то сказал, что пришлет к ним послов, которые и будут вести с ними переговоры о том, что касается их общих интересов.
6. Сам же отправился в Беотию; видимые причины гнева беотийцев на римлян были изложенные выше, а именно: убийство Брахилла и война, начатая Квинкцием с Коронеей за избиение римских воинов. На самом же деле уже в течение многих веков некогда отменный строй этого народа стал клониться к упадку, и многие находились в таком положении, которое не могло оставаться долгое время без перемены существующего порядка. Антиох прибыл в Фивы и был встречен старейшинами, собравшимися со всех сторон Беотии. Хотя, сделав нападение на римский гарнизон у Делия и под Халкидой, он положил весьма серьезное и несомненное начало войне, однако здесь в собрании племени он выступил с той же самой речью, какую держал во время первых переговоров у Халкиды и через послов в собрании ахейцев: он-де стремится к тому, чтобы беотийцы установили с ними дружественные отношения, а не требует объявления войны римлянам. Никто не обманывался насчет его намерений. Несмотря на это, состоялось решение в пользу царя и против римлян, хотя и в смягченных выражениях.
Привлекши на свою сторону и этот народ, Антиох возвратился в Халкиду и, наперед разослав оттуда письма, чтобы этолийские старейшины собрались в Деметриаду для обсуждения общего плана действий, сам прибыл на кораблях в назначенный для этого собрания день. На совещание был вызван и Аминандр из Афамании, принимал участие в этом совете и карфагенянин Ганнибал, которого уже давно не приглашали. Совещались о фессалийском племени, настроение которого все присутствующие признавали необходимым испытать. Мнения расходились только в том, что одни считали нужным тотчас приступить к действию, другие – отложить это дело до начала весны, так как прошла уже почти половина зимы; при этом одни предлагали только отправить послов, а другие думали, что следует идти со всеми войсками и, в случае колебания со стороны фессалийцев, подействовать на них страхом.
