13. Почти в то же самое время Марк Бебий и царь Филипп, уже раньше зимой повидавшиеся друг с другом в Дассаретии и, после отправки Аппия Клавдия в Фессалию для снятия осады с Ларисы, снова возвратившиеся на зимние квартиры, так как тогда время года было неблагоприятно для военных действий, в начале весны соединили свои военные силы и спустились в Фессалию. Антиох в то время был в Акарнании. Филипп тотчас по приходе напал на Маллойю, город Перребии, а Бебий – на Факий; овладев этим городом едва ли не при первом приступе, он с такой же быстротой взял и Фест; отсюда, отправившись в Атрак, он занял Киретии и потом Эритий. Разместив в занятых городах свои гарнизоны, он снова соединился с Филиппом, осаждавшим Маллойю. А когда жители этого города при подходе римского войска сдались, вследствие ли страха перед силами врагов или в надежде на милость, они пошли вместе, чтобы взять снова те города, которыми овладели афаманы. Вот эти города: Эгиний, Эрикиний, Гомфы, Силана, Трикка, Мелибея и Фалория. Потом они окружили со всех сторон Пеллиней, где для охраны находился Филипп Мегалополитанец с 500 пехотинцев и 40 всадниками; но прежде, чем начать штурм этого города, они послали предложить Филиппу не доводить дела до последней крайности. Филипп довольно дерзко им ответил, что он готов еще положиться на римлян или на фессалийцев, но во власть царя Филиппа он не отдаст себя. После этого стало очевидно, что нужно действовать силой; так как казалось, что в то же время можно штурмовать и Лимней, то решили, чтобы царь пошел к Лимнею, а Бебий остался для штурма Пеллинея.
14. Случайно в эти дни консул Маний Ацилий, переправившись через море с 20 000 пехоты, 2000 конницы и 15 слонами, приказал военным трибунам вести пешие войска в Ларису, а сам с конницей прибыл к Филиппу в Лимней. С приходом консула немедленно последовала сдача города; передан был и царский гарнизон, а с ним и афаманы. Из Лимнея консул отправился в Пеллиней; там первыми изъявили свою покорность афаманы, потом и Филипп Мегалополитанец. Когда он выходил из города, то царь Филипп, случайно попавшийся ему навстречу, желая посмеяться над ним, отдал приказ приветствовать его, как царя, и сам, подойдя к нему, назвал братом в шутку, которая, конечно, менее всего была прилична его высокому сану. Потом его отвели к консулу, где он был отдан под стражу и немного спустя в оковах отправлен в Рим. Остальная толпа афаманов или воинов царя Антиоха, составлявшая гарнизон сдавшихся в течение этих дней городов, передана была царю Филиппу, а их было до 4000 человек. Консул отправился в Ларису, имея в виду обсудить там общий план военных действий. На пути туда его встретили послы из Киерия и Метрополя, передавая свои города. Филипп обошелся особенно милостиво с пленными афаманами, чтобы через них расположить в свою пользу это племя; а когда явилась надежда овладеть всей Афаманией, то он повел туда войско, послав наперед в эти города пленников. И они оказали большое влияние на своих соотечественников, рассказывая о милости к ним царя и о его щедрости. Аминандр, присутствие которого могло бы удержать некоторых в повиновении, опасаясь, как бы его не выдали Филиппу, уже давнишнему его врагу, и римлянам, по справедливости враждебно настроенным против него за измену, оставил свое царство и с женой и детьми удалился в Амбракию. Таким образом вся Афамания подпала под власть и господство Филиппа.
Консул, пробыв несколько дней в Ларисе главным образом для того, чтобы подкрепить вьючный скот, который был утомлен плаванием и последующими походами, выступил в Краннон, имея при себе войско как бы вполне обновленное, хотя отдых и был кратковременный. При его приходе Фарсал, Скотусса, Феры и находившиеся в них гарнизоны Антиоха сдались. На вопрос консула, кто из них хочет остаться с ним, выразили свое желание 1000 человек; их он передал Филиппу, а прочих, обезоружив, отправил в Деметриаду. Потом он снова занял Проерну и соседние с нею крепости, а затем повел свое войско далее к Малийскому заливу. При его приближении к узкому проходу через горы, на верху которых расположены Тавмаки, все граждане, способные к войне, вооружившись, оставили город, заняли леса и тропинки и с более возвышенных мест делали набеги на проходившее мимо римское войско. Консул послал сначала несколько человек, которые бы, переговорив с ними на близком расстоянии, отклонили их от такого безумства; но после того, как увидел, что они остаются непоколебимыми в своем намерении, послал трибуна с двумя когортами в обход гор и, отрезав вооруженным дорогу в город, занял его безлюдным. Потом, когда из взятого города в тылу раздались крики, то находившиеся в засаде побежали из лесу назад в город и были перебиты. От Тавмаков консул на другой день пришел к реке Сперхей и оттуда опустошил поля жителей города Гипаты.
15. В это время Антиох находился в Халкиде. Уже тогда он видел, что в Греции ничего не достиг, кроме приятно проведенной зимы и позорного брака. Он жаловался на этолийцев за их хвастливые обещания и на Фоанта, Ганнибалу же удивлялся не только как человеку благоразумному, но едва ли не как пророку, предсказавшему все то, что теперь происходит. Однако, чтобы не расстроить своего безрассудного предприятия еще и бездеятельностью, он послал в Этолию известие, чтобы этолийцы, собрав все население, способное к войне, сошлись в Ламии; и сам туда же повел почти 10 000 пехотинцев, укомплектованных прибывшими из Азии позже, и 500 всадников. Собралось туда гораздо менее, чем собиралось когда-либо прежде, – только предводители с немногими клиентами; они говорили, что добросовестно сделали со своей стороны все, чтобы вызвать из своих государств возможно большее число людей, но что их авторитет, влияние и власть были бессильны по отношению к тем, которые отказывались от военной службы; тогда царь, покинутый всеми, как своими, которые замешкались в Азии, так и союзниками, не исполнившими того, в надежде на что он предпринял поход, удалился в Фермопильское ущелье. Хребет этих гор так пересекает Грецию посередине, как хребет Апеннинский разделяет Италию. Перед Фермопильским ущельем с севера лежат Эпир, Перребия, Магнесия, Фессалия, Фтиотийская Ахайя и Малийский залив; по другую сторону ущелья, по направлению к югу, находятся большая часть Этолии, Акарнания, Фокида с Локридой, Беотия с близлежащим к ней островом Эвбеей и область Аттика, подобно мысу вдающаяся в открытое море, а за ними расположен и Пелопоннес. Этот горный хребет, простираясь от Левкаты
[1087] и моря, лежащего на западной стороне, через Этолию до другого моря, лежащего на восточной стороне, представляет такие кручи с находящимися между ними скалами, что не только войско, но даже и путники налегке с трудом находят какие-либо тропинки для прохода. Конец этих гор, обращенный к востоку, называют Этой. Самый высокий пункт их именуется Каллидром; на его склоне, обращенном к Малийскому заливу, пролегает дорога не шире шестидесяти шагов. Это единственная военная дорога, по которой можно провести войска, если им не заградят путь; поэтому место это, знаменитое более геройскою смертью спартанцев, чем битвой их с персами, называется Пилами, а некоторыми даже и Фермопилами
[1088], потому что в самом ущелье находятся источники горячей воды.
