Евдам, начальник родосского флота, больше высказывался о том, что ему не нравится предложенное мнение, чем выразил, как следует поступить по его мнению. Родосец Эпикрат предлагал оставить при настоящем положении дел Эфес и послать часть кораблей в Ликию, чтобы присоединить к союзникам Патары, главный город этой страны. Это-де будет полезно в двух отношениях, так как и родосцы, если будут умиротворены земли, лежащие против их острова, будут в состоянии обратить свои силы и заботы всецело на одну войну с Антиохом, и можно будет помешать соединиться с Поликсенидом тому флоту, который готовится в Киликии. Это мнение произвело наибольшее впечатление; однако решено было, чтобы Регилл со всем флотом подплыл к Эфесской гавани, с целью возбудить страх среди врагов.
16. Гай Ливий послан был в Ликию с двумя римскими пентерами, четырьмя родосскими тетраерами и двумя беспалубными смирнскими кораблями, причем ему было приказано зайти прежде в Родос и обсудить с родосцами все планы. Государства, мимо которых он плыл – Милет, Минд, Галикарнасс, Книд и Кос, – ревностно исполняли то, что им приказывали. По прибытии на Родос Ливий тотчас сообщил родосцам, для чего послан, и в то же время просил их совета. С общего одобрения, прибавив к имевшемуся у него флоту три тетраеры, он поплыл в Патары. Сначала, благодаря попутному ветру, они шли прямо к городу и надеялись вызвать в нем какое-нибудь волнение, устрашив горожан своим неожиданным появлением. Но затем ветер стал менять свое направление и море заколыхалось от волн, устремлявшихся в разные стороны. Римляне, правда, хотя и с трудом, достигли берега, но ни около города не было надежной якорной стоянки, ни перед входом в гавань в открытом море они не могли держаться, так как море было неспокойно и наступала ночь. Итак, проплыв мимо города, они направились в порт Феникунт, отстоящий оттуда меньше чем на расстоянии двух миль и для кораблей со стороны моря безопасный; но над ним поднимались высокие скалы, которые быстро заняли горожане, взяв с собою царских воинов, бывших в гарнизоне. Несмотря на то что местность была неровная и неудобная для высадки, Ливий послал против них вспомогательный отряд иссейцев
[1103] и легковооруженных воинов из Смирны. Сначала, пока в дело употреблено было только метательное оружие и происходили незначительные схватки с небольшими отрядами, а настоящая же битва еще не начиналась, посланные выдерживали сражение. Но когда из города стало прибывать все большее число людей и уже высыпала вся толпа граждан, Ливием овладел страх, что и вспомогательные войска его будут уничтожены, и для кораблей явится опасность со стороны суши. Поэтому он ввел в дело не только воинов, но даже моряков и гребцов, вооружив их, кого чем мог. Но и после этого борьба оставалась нерешительной, и в беспорядочном бою пало не только несколько воинов, но и Луций Апустий. Однако в конце концов ликийцы были разбиты наголову и отброшены в город, но и римляне возвратились на корабли с победой, стоившей значительных потерь. Отсюда они поплыли в Тельмесский залив, который одной стороной прилегает к Карии, а другой к Ликии; дальнейшие попытки овладеть Патарами были оставлены, и родосцы отпущены домой, а Ливий, проплыв мимо берегов Азии, направился в Грецию, чтобы, повидавшись со Сципионами, бывшими в то время около Фессалии, переправиться в Италию.
17. Когда Эмилий узнал, что дело в Ликии брошено и что Ливий отправился в Италию, то, хотя сам тоже без успеха возвратился на Самос, будучи отогнан от Эфеса бурею, однако счел позорным, что попытка овладеть Патарами оказалась тщетной, и решил отправиться туда со всем флотом и напасть на город со всеми силами. Проплыв мимо Милета и других союзных государств на этом побережье, римляне высадились в Баргилийском заливе у города Иаса
[1104]. Город занят был царским гарнизоном, римляне же враждебно опустошили окрестности. Затем Эмилий, послав выведать путем переговоров о настроении умов старейшин и должностных лиц и получив ответ, что они не имеют никакой власти, повел войско с целью напасть на город. С римлянами находились изгнанники из Иаса. Они, собравшись большой толпой, настойчиво просили родосцев не допустить незаслуженной гибели соседнего и родственного им города. Причиной-де их изгнания была только верность римлянам; те, которые остались в городе, терпят со стороны царских воинов то же насилие, от которого они сами ушли в изгнание; у всех жителей Иаса одно помышление – избавиться от царской неволи. Родосцы, тронутые просьбами, пригласили для содействия царя Евмена и, то напоминая о своем родстве, то стараясь возбудить сожаление к несчастной участи города, занятого царским гарнизоном, добились того, что от штурма отказались. Успокоив прочих союзников, римляне отправились отсюда и вдоль берега Азии приплыли в Лоримы, гавань, лежащую против Родоса. Здесь на сборных местах в лагере возникали сперва тайные разговоры между военными трибунами, дошедшие потом и до слуха самого Эмилия, о том, что флот удален от Эфеса, назначенного ему района войны, и таким образом неприятель, оставленный свободным с тыла, может безнаказанно нападать на союзные города, которых так много вблизи от него. Эти разговоры произвели впечатление на Эмилия. Поэтому, призвав родосцев, Эмилий спросил их, может ли стоять в Патарской гавани весь флот; получив отрицательный ответ, он нашел в этом достаточное основание оставить дело и отвел корабли обратно на Самос.
18. В то же время Селевк, сын Антиоха, простояв с войском все зимнее время в Эолиде, где частью подавал помощь союзникам, частью опустошал поля тех, кого не мог привлечь к союзу, решил перейти в пределы царства Евмена, пока тот вдали от дома с римлянами и родосцами нападал на приморские земли Ликии. Сначала он враждебно подступил к Элее, но затем, оставив осаду этого города, опустошил поля его и пошел, чтобы напасть на Пергам, столицу и твердыню царства. Расставив наблюдательные посты перед городом, Аттал
[1105] сначала тревожил врагов нападениями конницы и легковооруженной пехоты, но не мог устоять против них; когда же наконец он увидел по незначительным схваткам, что враги превосходят его силами во всех отношениях, он удалился под защиту стен, и началась осада города.
Почти в то же время и Антиох двинулся от Апамеи и остановился лагерем сначала в Сардах, а потом недалеко от лагеря Селевка, при истоках реки Каик; он имел большое войско, составленное из разных народов; между ними грознее всех были 4000 наемных галлов; их-то, присоединив к ним немного других воинов, царь послал повсюду опустошать Пергамскую область. Когда известие об этом пришло на Самос, Евмен, отозванный войною, происходившей у него дома, сначала направился с флотом в Элею, а отсюда, под охраной конницы и легковооруженной пехоты, бывших там наготове, поспешил в Пергам, прежде чем неприятели узнали об этом и двинулись с места. Тогда снова начались вылазки и схватки, но незначительные, так как Евмен видимо уклонялся от решительного сражения. Спустя несколько дней от Самоса в Элею на помощь царю прибыли римский и родосский флоты. Получив известие о том, что они высадили войска в Элее и что столько флотов собралось в одну гавань, и в то же время услыхав, что консул с войском уже находится в Македонии и что готовится все нужное для переправы через Геллеспонт, Антиох сообразил, что пора вступать в переговоры о мире, прежде чем его стеснят одновременно и с суши, и с моря. Заняв под лагерь один холм против Элей и оставив на нем все пешие войска, он с конницей – а конницы у него было 6000 – спустился на равнину под самые стены Элеи и послал к Эмилию парламентера сказать о своем желании вступить в мирные переговоры.
