Поблагодарив за все это, родосцы стали просить за город Солы, находящийся в Киликии, говоря, что жители этого города, как и они, происходят из Аргоса; что благодаря этому родству между ними существует братская любовь и что поэтому они просят, как особенного одолжения, освободить этот город от царского ига. Пригласив послов Антиоха, сенаторы переговорили с ними, но ничего не добились, так как Антипатр ссылался на договор, вопреки-де которому родосцы просят не город Солы, но Киликию и таким образом хотят переступить за Таврский хребет. Призвав снова родосцев, сенаторы объяснили им, как твердо противится их требованию посол царя, но прибавили, что если, по мнению родосцев, это дело особенно затрагивает честь их государства, то сенат всеми мерами постарается сломить упорство послов. Тогда, поблагодарив еще искреннее, чем прежде, родосцы сказали, что они скорее уступят неосновательным притязаниям Антипатра, чем подадут повод к нарушению мира. Таким образом относительно Сол все осталось по-старому.
57. В то время как происходило все это, прибыли послы из Массилии с известием, что претора Луция Бебия на пути в провинцию Испанию окружили лигурийцы и убили большую часть сопровождавших его; что сам он, израненный, с немногими спутниками, без ликторов бежал в Массилию и на третий день умер. Выслушав это известие, сенат постановил, чтобы пропретор Этрурий Публий Юний Брут передал провинцию и войско тому из своих легатов, кому заблагорассудит, а сам отправился в Дальнюю Испанию и чтобы она была его провинцией. Об этом постановлении сената претор Спурий Постумий послал в Этрурию письменное извещение, и пропретор Публий Юний отправился в Испанию. В этой провинции, значительно раньше еще прибытия туда преемника, Луций Эмилий Павел, одержавший впоследствии замечательную победу над царем Персеем, после неудачи предыдущего года наскоро собрал войско и, встретясь с лузитанами, сразился с ними. Неприятели были разбиты и обращены в бегство; при этом они потеряли 18 000 убитыми, 2300 пленными и лагерь. Слух об этой победе восстановил некоторое спокойствие в Испании.
В этом же году за три дня до январских календ триумвиры Луций Валерий Флакк, Марк Атилий Серран и Луций Валерий Таппон согласно сенатскому постановлению вывели латинскую колонию в Бононию. Они вывели туда 3000 человек; всадникам дали по семьдесят югеров земли, а остальным колонистам – по пятьдесят. Эта область была отобрана от галлов-бойев, галлы же раньше изгнали оттуда этрусков.
В этом же году многие знаменитые мужи домогались должности цензора. Это обстоятельство, как будто оно в самом себе не заключало достаточной причины к большому соревнованию, возбудило еще другую, гораздо бóльшую борьбу. Домогались цензорства Тит Квинкций Фламинин, Публий Корнелий Сципион, сын Гнея, Луций Валерий Флакк, Марк Порций Катон, Марк Клавдий Марцелл и Маний Ацилий Глабрион, победивший при Фермопилах Антиоха и этолийцев. Расположение народа склонялось больше всего на сторону последнего, так как он имел случай раздать множество подарков и тем снискать признательность значительной части граждан. Вследствие недовольства многих лиц знатного происхождения на то, что отдают такое преимущество перед ними человеку «новому», народные трибуны Публий Семпроний Гракх и Гай Семпроний Рутул привлекли его к суду за то, что он будто бы не представил во время триумфа и не внес в государственную казну значительной части царских денег и добычи, взятой в лагере Антиоха. Показания уполномоченных и военных трибунов были разнообразны, особенно же обращал на себя внимание как свидетель Марк Катон, но его влияние, которое он приобрел постоянно примерной жизнью, ослаблялось тем обстоятельством, что он сам был в числе кандидатов; спрошенный в качестве свидетеля, Катон показал, что во время триумфа он не видел золотых и серебряных сосудов, которые видел среди другой царской добычи после взятия лагеря. Наконец Глабрион, чтобы возбудить недоброжелательство больше всего к Катону, заявил, что отказывается от своего домогательства, так как соперник его, человек, как и сам он, «новый», гнусно нарушая клятву, нападает на то, на что молча негодуют люди знатного происхождения.
58. Предложено было оштрафовать обвиняемого на сто тысяч ассов; два раза происходили прения о нем, в третий же раз, когда обвиняемый отказался от своего домогательства, народ не пожелал голосовать вопроса о штрафе, и трибуны не настаивали на этом деле. В цензоры были выбраны Тит Квинкций Фламинин и Марк Клавдий Марцелл.
В эти же дни сенат за городом в храме Аполлона дал аудиенцию Луцию Эмилию Региллу, одержавшему морскую победу над начальником флота Антиоха. Выслушав отчет о его действиях, с какими большими флотами неприятельскими он сражался, сколько кораблей затопил и сколько взял в плен, сенаторы с большим единодушием присудили ему триумф за победу на море. Этот триумф он праздновал в февральские календы. В триумфе несли 49 золотых венков, но количество денег вовсе не соответствовало блеску победы, одержанной над царем: несли только 34 200 аттических тетрадрахм и 132 300 кистофоров. После триумфа, согласно сенатскому постановлению, были совершены благодарственные молебствия за успехи, одержанные в Испании Луцием Эмилием.
Спустя немного времени к городу прибыл Луций Сципион; не желая уступить брату в прозвище, он хотел, чтобы ему дали титул Азиатского. Как в сенате, так и в народном собрании он подробно говорил о своих деяниях. Были люди, толковавшие, что эта война на деле представила меньше трудностей, чем можно было ожидать, судя по молве о ней: она была окончена одним большим сражением, и славу этой победы умалила предварительная победа при Фермопилах. Но, если судить справедливо, при Фермопилах шла борьба скорее с этолийцами, чем с царем; ибо с какою частью своих сил сражался там царь? Между тем как в Азии, где он собрал вспомогательные войска ото всех народов с самых отдаленных пределов востока, у него стояли в строю силы целой страны.
59. Справедливо поэтому и в честь богов устроили величайшее торжество, какое только могли, в благодарность за то, что они великую победу сделали еще и легкою, и главнокомандующему присудили триумф, который он праздновал во вставном месяце накануне мартовских календ
[1126]. Этот триумф представлял собою более пышное зрелище, чем триумф брата его, Сципиона Африканского; но, если припомнить совершенные ими деяния и оценить опасность борьбы, то их в такой же степени можно сравнивать, как если бы сравнить самих вождей или Антиоха с Ганнибалом. Во время триумфа несли 224 военных знамени, 134 изображения городов, слоновых бивней 1231, золотых венков 234, серебра весом 137 420 фунтов, тетрадрахм аттических 224 000, кистофоров 321 070, золотых монет-филиппиков 140 000, серебряных сосудов – все они были чеканной работы – весом 1423 фунта, золотых – весом 1023 фунта. Царских вождей, начальников и царедворцев шло перед колесницей 32 человека. Воинам было роздано по двадцать пять денариев, центурионам вдвое больше, а всадникам втрое. Жалованье и хлеб после триумфа они получили в двойном количестве; в двойном же количестве консул выдал все это и в Азии после сражения. Праздновал триумф он почти год спустя после своего консульства.
