7. Услыхав о появлении этолийцев, Персей прекратил осаду города, который штурмовал, и, опустошив только поля, удалился из Амфилохии и возвратился в Македонию. С другой стороны и этолийцы удалились оттуда вследствие опустошения их приморской области. Плеврат, иллирийский царь, вступил с 60 легкими судами в Коринфский залив и, соединившись с ахейскими кораблями, стоявшими в Патрах, опустошал приморские части Этолии. Против них были посланы 1000 этолийцев, которые везде, куда бы флот ни направлялся по извилинам морского берега, спешили по более коротким тропинкам ему навстречу. Хотя, с другой стороны, у Амбракии римляне и потрясали таранами стену в нескольких местах и тем лишили защиты значительную часть города, однако они не могли проникнуть в город: вместо обрушившейся стены враги с одинаковой скоростью воздвигали новую, и стоявшие на развалинах воины заменяли собой укрепление. Итак, ввиду того, что при открытом нападении дело подвигалось вперед слишком медленно, консул решил подвести потайной подземный ход, прикрыв предварительно это место винеями; несмотря на то что работы шли день и ночь, неприятели довольно долго не замечали не только тех, которые рыли подземный ход, но даже и тех, которые вытаскивали землю. Только внезапно выросший холм земли послужил жителям города указанием на то, что производятся работы; опасаясь, что стена уже подкопана и дорога в город проложена, они решили копать ров по сю сторону стены, напротив того сооружения, которое было прикрыто винеями. Дойдя до такой глубины, на какой могло находиться дно подземного хода, осажденные среди господствовавшей здесь тишины в разных местах прикладывали уши к стене рва и прислушивались, стучат ли роющие люди. Услыхав стук, они начали пролагать прямую дорогу по направлению к подземному ходу. И это было не трудно, ибо они тотчас дорылись до пустоты, где враги укрепили стену подпорками. Когда там подземные сооружения сошлись и из рва открылась дорога в подземный ход, то завязали скрытую битву под землей сначала рабочие теми же инструментами, которыми пользовались при работе, а затем и быстро подоспевшие вооруженные. Впоследствии битва ослабела, так как подземный ход преграждали, по желанию, то завешиваясь кошмами, то быстро заставляясь дверьми
[1128]. Кроме того, придумали еще новую, не стоившую большого труда, меру против находившихся в подземном ходе. Они сделали в дне бочки отверстие, так что в него можно было вставить небольшую трубку; затем сделали железную трубку и железную крышку для бочки, также с отверстиями во многих местах; эту бочку наполнили пухом и положили так, что верх был обращен к подземному ходу. Для того чтобы не подпускать неприятелей, в отверстия крышки вставлены были очень длинные копья, называемые сариссами. В пух положили небольшой горящий уголь и раздували его посредством вставленного в отверстие трубки кузнечного меха. Когда затем дым, не только густой, но и особенно едкий вследствие противного смрада от зажженных перьев, наполнил весь подземный ход, то едва кто-нибудь мог оставаться в нем.
8. Когда дела у Амбракии находились в таком положении, явились к консулу послами от этолийцев Феней и Дамотел с неограниченными полномочиями, основанными на постановлении народа. Ибо претор этолийский, видя, что, с одной стороны, Амбракию штурмуют, с другой, что неприятельские корабли угрожают приморской части, далее, что Амфилохию и Долопию опустошают македоняне и, наконец, что у этолийцев нет достаточно сил для того, чтобы вести войну одновременно в трех различных пунктах, созвал совет и спросил у этолийских старейшин, чтó надо делать. Мнения всех сходились к тому, чтобы просить мира, если возможно, на равных условиях, если же нет, то хоть бы на сносных. Они говорили, что начали войну, полагаясь на Антиоха; но какая может быть у них надежда выдержать войну, после того как Антиох побежден на суше и на море и почти изгнан за пределы земного круга, за хребты Тавра? Поэтому пусть Феней и Дамотел делают то, что считают при таких критических обстоятельствах согласным с интересами этолийцев и со своей совестью: ведь какое решение или какой выбор оставила им судьба? Отправленные с такими поручениями послы просили консула пощадить город, пожалеть некогда союзный народ, который принудили безумствовать бедствия (если нельзя сказать – обиды). Кара, которую заслужили этолийцы во время войны с Антиохом, не превышает услуг, оказанных раньше, во время войны против Филиппа; и тогда их не щедро отблагодарили и теперь их не следует подвергать слишком строгому наказанию. На это консул ответил, что этолийцы, правда, часто, но всегда неискренно просили мира. Пусть они, прося о мире, подражают Антиоху, которого вовлекли в войну; он уступил не только те немногие города, из-за свободы которых спорили, но и всю Азию по сю сторону Тавра, самое богатое царство. Предложений этолийцев о мире он не станет выслушивать иначе, как когда они положат оружие; поэтому они должны прежде выдать оружие и всех лошадей, затем уплатить римскому народу тысячу талантов серебра, половину каковой суммы должны внести тотчас, если хотят получить мир. К этим пунктам он прибавит еще в договоре, чтобы они считали друзьями и врагами друзей и врагов римского народа.
9. Так как эти требования были тяжелы, а с другой стороны, так как послы знали необузданный и непостоянный характер своего народа, то, не дав никакого ответа, они возвратились домой, чтобы, пока дело еще не было решено, всесторонне обсудить с претором и старейшинами, как им поступить. Их встретили криком и бранью за то, что они так долго затягивают дело, тогда как им приказано вернуться с каким бы то ни было миром.
На обратном пути в Амбракию послы попали в засаду, устроенную им возле дорог акарнанцами, с которыми была война, и были отведены в Тиррей под стражу. Это обстоятельство замедлило заключение мира, хотя уже находились у консула афинские и родосские послы, прибывшие просить за этолийцев. Царь афаманов Аминандр, получив ручательство за свою безопасность, тоже прибыл в лагерь римлян, беспокоясь не столько за этолийцев, сколько за город Амбракию, где он провел большую часть времени своего изгнания. Узнав от этолийцев о судьбе послов, консул приказал привести их из Тиррея. По прибытии их начались переговоры о мире. Аминандр неутомимо старался склонить амбракийцев к сдаче, в чем и заключалась, главным образом, его цель. Так как он, подходя к стене и разговаривая со старейшинами, имел слишком мало успеха, то наконец, с позволения консула, вошел в город и частью советами, частью просьбами достиг того, что они сдались римлянам. С другой стороны, этолийцам оказал существенную услугу единоутробный брат консула Гай Валерий, сын того Левина, который впервые заключил дружбу с этим народом
[1129]. Амбракийцы, выговорив себе предварительно право отпустить безопасно вспомогательное войско этолийцев, отперли ворота. Затем был заключен мир с этолийцами на следующих условиях: они должны заплатить 500 эвбейских талантов, из них 200 немедленно, а 300 в продолжение шести лет равными взносами; возвратить римлянам пленных и перебежчиков; не принимать в свой союз никакого города, который после переправы Тита Квинкция в Грецию был или силой завоеван римлянами, или добровольно с ними вступил в дружбу; остров Кефалления должен оставаться вне союзного договора
[1130]. Хотя эти условия были значительно легче, чем сами этолийцы ожидали, тем не менее они просили позволения донести о них народному собранию и получили его. Из-за городов произошли непродолжительные прения: так как эти города некогда принадлежали к Этолийскому союзу, то тяжело было, что их как бы отрывают от их тела. Тем не менее все до одного согласились принять условия мира. Амбракийцы подарили консулу золотой венок весом в 150 фунтов
[1131]. Все статуи из бронзы и мрамора и картины, которыми Амбракия, как бывшая столица Пирра, была лучше украшена, чем прочие города этой страны, были сняты и увезены; все прочее осталось нетронутым и невредимым.
