14. Отсюда на третий день пришли к реке Кас. Выступив отсюда, они при первом приступе взяли город Эризу и пришли к крепости Табусию, возвышающейся над рекой Инд, которая получила свое имя от сброшенного со слона индийца. Они находились уже недалеко от Кибиры
[1136], и все еще не являлось никакого посольства от Моагета, тирана этого города, человека во всех отношениях ненадежного и несносного. Чтобы испытать его образ мыслей, консул послал вперед Гая Гельвия с 4000 пеших и 500 всадников. Когда этот отряд уже вступал в пределы Моагета, его встретили послы с известием, что тиран готов исполнить приказания; они просили его вступить в их пределы дружелюбно и удержать воинов от опустошения полей и принесли с собой золотой венок в пятнадцать талантов. Гельвий обещал сохранить поля от опустошения и приказал послам отправиться к консулу. Когда они докладывали консулу то же самое, он сказал: «С одной стороны, мы, римляне, не имеем ни малейшего доказательства доброго к нам расположения тирана, а с другой стороны, он, как всем известно, такой человек, что нам следует скорее думать о его наказании, чем о дружбе с ним». Смущенные этими словами, послы ни о чем другом не просили, как только о том, чтобы он принял венок, позволил тирану явиться к нему и дал возможность переговорить с ним и оправдаться. С дозволения консула на другой день прибыл в лагерь тиран. Одежда его и свита едва соответствовали обстановке не очень богатого частного человека; его речь была смиренна и лишена всякой энергии; он умалял свои богатства и жаловался на бедность подчиненных ему городов. Находились же под его властью, кроме Кибиры, Силлей и город по прозванию «у Лимна». С этих городов он обещал, почти как бы сомневаясь в возможности этого, собрать двадцать пять талантов, и то только в том случае, если ограбит себя и своих. «Однако, – сказал консул, – этого издевательства уже нельзя более выносить. Мало того, что, насмехаясь над нами через своих послов, ты не краснел, не находясь при этом: ты и присутствуя упорствуешь в том же бесстыдстве. Двадцать пять талантов будто истощат твое государство? Итак, если ты в три дня не заплатишь пятьсот талантов, то ожидай опустошения полей и осады города». Хотя тиран и был поражен этим объявлением, однако продолжал упорно притворяться бедным. И только мало-помалу, посредством неблаговидных прибавок, прибегая то к пустым отговоркам, то к просьбам и притворным слезам, он должен был согласиться на сто талантов. При этом потребовали еще десять тысяч медимнов хлеба. Все это было взыскано в продолжение шести дней.
15. От Кибиры войско пошло через область Синды и, перейдя реку Кавларис, расположилось лагерем. На следующий день войско пошло вдоль Каралитийского болота
[1137]; у Мадампра оно остановилось. Когда римляне отсюда двинулись вперед, то из ближайшего города Лага жители от страха убежали. Оставленный жителями и наполненный всякого рода запасами город был разграблен. Отсюда пошли вперед до источников реки Лисис, а на следующий день до реки Кобулат. В это время термессцы, овладев городом Изондой, осаждали крепость. Так как у осажденных не было никакой другой надежды на помощь, то они отправили к консулу послов с просьбою о защите. Они говорили, что, будучи заперты в крепости с женами и детьми, они ожидают со дня на день смерти или от меча, или от голода. Таким образом представился консулу желанный повод свернуть в Памфилию. Своим приходом он освободил от осады Изонды, Термессу же даровал мир, получив с него пятьдесят талантов серебра; точно так же мир дан был аспендянам и прочим народам Памфилии. Возвращаясь из Памфилии, в первый день он расположился лагерем у реки Тавр, а на другой день у так называемой Деревянной Деревни. Двинувшись отсюда, он беспрерывными переходами прибыл к городу Кормасам. Ближайший город был Дарса. Его он нашел оставленным жителями из страха и наполненным запасами всякого рода. Когда он продолжал свой путь вдоль болот, к нему пришли послы от Лисинои, чтобы передать ему свой город. Отсюда пришли в Сагаласскую область
[1138], богатую и изобилующую всякого рода плодами. Живут в ней писидийцы, самые способные к войне из жителей той страны. Им придает мужества как это обстоятельство, так в особенности плодородие их страны, многочисленность народонаселения и местоположение сильно укрепленного их города. Так как у границ не явилось никакого посольства, то консул послал грабить поля. Только тогда было сломлено их упрямство, когда они увидели, что грабят их имущество. Отправив послов, они согласились заплатить пятьдесят талантов и поставить двадцать тысяч медимнов пшеницы и столько же ячменя и получили мир. Оттуда он двинулся к Ротринским источникам и расположился лагерем у Акоридовой (так ее называют) деревни. Туда на следующий день прибыл из Апамеи Селевк. Отослав оттуда больных и ненужный багаж в Апамею и получив от Селевка проводников, он в тот же день отправился в Метрополитанские земли и на следующий день достиг Динии во Фригии. Оттуда он прибыл в Синнады
[1139]; жители из страха покинули все окрестные города. Далее он повел уже обремененное добычей, награбленной из этих городов, войско и, совершив в продолжение целого дня путь едва в пять тысяч шагов, прибыл в Бевд, по прозванию Старый. Затем он расположился лагерем у Анабур, на другой день – у источников Аландра и на третий – у Аббасия. Тут он стоял лагерем в продолжение нескольких дней, потому что достигли границ толостобогиев.
16. Галлы выселились в громадном количестве, вследствие ли недостатка в земле или в надежде на добычу, и, полагая, что никакой народ, через пределы которого они пойдут, не будет в состоянии оказать им сопротивление, проникли под предводительством Бренна в страну дарданов. Тут произошли между ними раздоры. Около 20 000 человек с царьками Лонорием и Лутарием отделились от Бренна и повернули во Фракию. Сражаясь тут с сопротивлявшимися и налагая дань на просивших мира, они прибыли в Византий и владели довольно долго берегом Пропонтиды, так что города этой страны платили им дань. Затем ими овладело желание переправиться в Азию, так как, живя вблизи, они слышали, как велико плодородие этой страны. Взяв затем хитростью Лисимахию и овладев силой оружия всем Херсонесом, они спустились к Геллеспонту. Так как тут они видели, что Азия отделена от них только узким проливом, то у них еще более возгоралось желание переправиться, и они послали к Антипатру, наместнику этой прибрежной страны, вестников относительно переправы. Так как это дело подвигалось вперед медленнее, чем они ожидали, то произошли между царьками опять новые раздоры. Лонорий отправился с большей частью людей обратно в Византий, откуда они пришли; Лутарий же отнял у македонян, посланных Антипатром под видом посольства для шпионства, два палубных корабля и три легких. Перевозя на них день и ночь одних воинов за другими, он в несколько дней переправил все войско. Вскоре после этого переправился из Византия с помощью Никомеда, царя Вифинии, и Лонорий. Затем галлы опять соединились и оказали помощь Никомеду, который вел войну с Зибетом
[1140], владевшим частью Вифинии. И преимущественно благодаря их содействию Зибет был побежден, и вся Вифиния подпала под власть Никомеда. Двинувшись из Вифинии, они пошли далее вперед в Азию. Из 20 000 человек вооруженных было не более 10 000. Несмотря на это, они нагнали такой страх на все народы, живущие по сю сторону Тавра, что повиновались их власти самые отдаленные наравне с ближайшими, как те, до которых они дошли, так и те, до которых не доходили. Наконец, состоя из трех племен – толостобогиев, трокмов и тектосагов, они разделили Азию на три части, с тем чтобы каждое из племен собирало с них дань. Трокмы получили прибрежье Геллеспонта; толостобогиям достались по жребию Эолида и Иония, а тектосагам внутренние страны Малой Азии. И собирали они дань со всей Азии по сю сторону Тавра, а сами поселились по обе стороны реки Галис. И так как численность их увеличивалась также вследствие сильного прироста, то страх перед их именем был так велик, что наконец и цари Сирии не отказывались платить им дань. Первым из жителей Азии отказал им в этом Аттал, отец царя Евмена. И смелому предприятию, сверх ожидания всех, благоприятствовало счастье: вступив в сражение с галлами, Аттал одержал верх над ними. Однако он не настолько сломил их мужество, чтобы они отказались от владычества: их могущество осталось неизменным до войны Антиоха с римлянами. Даже тогда, после поражения Антиоха, они сильно надеялись, что из-за отдаленности их местожительства от моря римское войско не придет к ним.
