17. Так как приходилось вести войну с этим врагом, таким грозным для всех жителей той страны, то консул обратился в собрании к воинам приблизительно со следующими словами: «Воины! Я очень хорошо знаю, что галлы своей военной славой превосходят все народы, населяющие Азию. Это дикое племя, обойдя с оружием в руках почти весь земной круг, выбрало себе место жительства среди самой кроткой породы людей. Их высокий рост, длинные и рыжие волосы, громадные щиты, весьма длинные мечи, кроме того, их пение при начале сражения и завывание, и пляска, и страшный стук оружия, когда они по какому-то обычаю своих отцов ударяют в щиты, – все это рассчитано на то, чтобы внушить ужас. Но пусть боятся этого греки, фригийцы и карийцы, для которых эти приемы необыкновенны и непривычны; римляне привыкли к волнениям, причиняемым галлами, и вместе с тем им известно их ничтожество. Только раз, при первой встрече у Аллии
[1141], некогда бежали от них наши предки; с тех же пор, в продолжение уже двухсот лет, римляне избивают и обращают их в бегство, наводя на них ужас, как на стадо скота, и над галлами праздновали чуть ли не больше триумфов, чем над всем остальным земным кругом. По опыту уже известно, что если выдержать первый их натиск, в котором они истрачивают вследствие своего пылкого характера и слепого гнева все свои силы, то их члены ослабевают от пота и усталости, их оружие колеблется; изнеженные их тела и души, теряющие энергию, лишь только уляжется их гнев, изнемогают от солнца, пыли и жажды, если даже и не пускать в ход меча. Не только легионы наши мерялись силами с их легионами, но Тит Манлий и Марк Валерий, вступая в единоборство, доказали, насколько римская доблесть превосходит галльское бешенство
[1142]. Марк Манлий даже один низверг галлов
[1143], взбиравшихся вереницей на Капитолий. Притом наши предки имели дело с настоящими галлами, родившимися в своей стране; а эти уже – выродки, помесь и на самом деле, как их и называют, галлогреки. Для сохранения отличительных свойств плодов и животных имеют значение не столько их семена, сколько влияют на их изменение особенности почвы и климата, в котором они растут. Македоняне, живущие в Александрии египетской, Селевкии и в Вавилонии и в других рассеянных по земному шару колониях, выродились в сирийцев, парфян и египтян; Массилия, вследствие своего положения среди галлов, переняла довольно многое из нравов соседей. Что же осталось у тарентинцев от известной строгостью и суровостью спартанской дисциплины? Все родится на своей родине лучшим; пересаженное в чужую почву, оно вырождается, изменяя свою природу сообразно тому, чем питается. Итак, вы в действительности будете поражать фригийцев, обремененных только галльским оружием, как победители побежденных, подобно тому как вы их поражали в войске Антиоха. Я боюсь не столько того, что мы встретим здесь слишком трудную войну, сколько того, что нам достанется слишком мало славы. Ведь царь Антиох часто разбивал их наголову. Не думайте, что только недавно пойманные дикие звери сначала сохраняют свою лесную дикость, затем, долго получая пищу из рук человека, смягчаются, а относительно укрощения человеческой дикости не действует тот же закон природы. Неужели вы думаете, что это те же люди, какими были их отцы и деды? Покинув отечество вследствие недостатка земли, они отправились через очень холмистое прибрежье Иллирии, обошли затем Пеонию и Фракию в постоянных сражениях с самыми дикими племенами и наконец заняли эти земли. Закаленные столькими бедствиями и одичавшие, они нашли приют в такой стране, которая бы откармливала их своим изобилием всякого рода произведений. Плодородная почва, самый мягкий климат и кроткие нравы соседей смягчили всю ту дикость, с которой они пришли. Вам, истым мужам Марса, следует, клянусь Геркулесом, остерегаться этой прелести Азии и как можно скорее бежать от нее: такое сильное влияние оказывают эти чужеземные удовольствия на уничтожение энергии духа, так заразительно действуют образ жизни и нравы жителей. Однако, на наше счастье, они, вовсе не обладая силой, достаточной для борьбы с вами, тем не менее пользуются у греков славой, равной той прежней их славе, которую они с собой принесли, а потому и победив их, вы приобретете у союзников такую воинскую славу, как если бы вы победили галлов, сохранивших испытанную свою исконную доблесть».
18. Распустив собрание и отправив послов к Эпосогнату, который один только из царьков остался в дружбе с Евменом и отказал Антиоху во вспомогательном войске против римлян, консул двинулся дальше. В первый день прошли до реки Аландр, во второй – до деревни под названием Тискон. Когда сюда явились послы ороандян
[1144], с ходатайством о дружбе, им было приказано заплатить двести талантов и позволено было вернуться и дать знать об этом домой. Оттуда консул повел войско к Плите; затем расположились лагерем у Алиатт. Туда возвратились посланные к Эпосогнату и послы самого царька с просьбой не идти войною на тектосагов: Эпосогнат сам отправится к этому народу и убедит его исполнить приказания. Царьку дано было позволение, и затем войско пошло через страну, называемую Аксилос
[1145]. Имя свое она получила от природы страны: она не производит не только никакого дерева, но даже и никакого терновника, ни какого-нибудь другого топлива; вместо дров употребляют навоз. Когда римляне стояли лагерем у галлогреческой крепостцы Кубалла, показались с большим шумом неприятельские всадники и своим неожиданным нападением не только привели в смятение сторожевые пикеты, но некоторых воинов даже убили. Но, когда шум этой суматохи проник в лагерь, то римская конница вдруг высыпала изо всех ворот, опрокинула и обратила в бегство галлов и убила нескольких бегущих. Отсюда консул затем шел вперед и, производя рекогносцировки, приказал строю плотно сомкнуться, так как видел, что враги уже близко. И когда беспрерывными переходами дошел до реки Сангарий
[1146], то решил строить мост, потому что нигде нельзя было перейти реку в брод. Сангарий течет из горы Адорея через Фригию и сливается у границ Вифинии с рекой Тимбр. Затем, удвоив свои воды, он течет уже шире через Вифинию и впадает в Пропонтиду, будучи, впрочем, замечателен не столько своей величиной, сколько тем, что доставляет прибрежным жителям громадное количество рыбы. Когда римляне, построив мост, перешли реку и шли вдоль берега, то прибыли из Пессинунта жрецы Великой Матери богов им навстречу с знаками своего достоинства и пророчили во вдохновенных стихах, что богиня указывает римлянам путь войны и дарует победу и владычество над этой страной. Консул, сказав, что принимает это за счастливое предзнаменование, расположился на том же месте лагерем. На следующий день он прибыл к Гордию. Это, правда, небольшой город, но торговый пункт, более бойкий и часто посещаемый, чем можно ожидать от местности, лежащей внутри страны. Три моря находятся почти на одинаковом расстоянии от него: Геллеспонт, Понт у Синопы и прибрежная часть противоположной страны, где живут приморские киликийцы. Кроме того, он граничит с пределами многих великих народов, торговлю которых обоюдные интересы сосредоточили преимущественно в этом месте. Тогда римляне нашли этот город опустевшим вследствие бегства жителей, но в то же время полным запасами всякого рода. Когда здесь стояли лагерем на продолжительное время, прибыли от Эпосогната послы с известием, что он ездил к галльским царькам, но не мог добиться никаких благоприятных результатов; что галлы толпами выселяются из деревень, находящихся на равнине, и с полей и, гоня перед собою и унося все, что можно унести и угнать, направляются с женами и детьми на гору Олимп
[1147], чтобы там защищаться оружием и местоположением.
