14. Закончив рассказ, Гиспала снова пала к ногам консула, повторяя те же самые просьбы об удалении ее из Италии. Консул попросил тещу очистить какую-нибудь часть дома, где бы Гиспала могла поселиться. Ей отдали комнату в верхнем этаже; лестница, ведущая на улицу, была загорожена, а вход был обращен в комнаты. Тотчас туда перенесли все имущество Фецении и вызвали всю ее прислугу. Эбутию приказано было перебраться к одному из клиентов консула.
Таким образом, когда оба свидетеля были во власти Постумия, он перенес в сенат это дело, изложив все последовательно, и то, что было сообщено ему сначала, и то, что расследовал затем он сам. Сенаторы были поражены сильным страхом и за государство, опасаясь, чтобы подобные общества и ночные сборища не причинили какого-нибудь скрытого вреда или опасности, и частным образом – каждый за участь своих семейств, чтобы какой-нибудь родственник не оказался виновным. Сенат постановил выразить благодарность консулу за то, что он расследовал это дело с особым старанием и без всякой огласки. Затем поручили обоим консулам вне порядка приступить к следствию о вакханалиях и о ночных священнодействиях, позаботиться о безопасности доносчиков Эбутия и Фецении и о привлечении наградами других доносчиков. Жрецов этого культа, будут ли то мужчины или женщины, отыскать не только в Риме, но и по всем рынкам и местам собраний, чтобы они были в распоряжении консулов. Сверх того, должно объявить в Риме и разослать эдикт по всей Италии, запрещающий всем, посвященным в тайный культ Вакха, собираться и сходиться для своих священнодействий или совершать подобные служения. Прежде всего произвести следствие о тех, которые вступили в это общество или собирались для совершения покушений на чью-либо честь или жизнь. Таковы были постановления сената.
Консулы приказали курульным эдилам отыскать всех жрецов этого культа, арестовать их и для допроса держать под караулом, где пожелают. Плебейские эдилы должны смотреть, чтобы не совершалось никаких тайных священнодействий. Уголовным триумвирам было поручено расставить по городу ночные караулы и наблюдать, чтобы не происходило никаких ночных собраний, и чтобы приняты были предосторожности против пожаров, и чтобы, в помощь триумвирам, пять мужей охраняли дома по сю сторону Тибра каждый в своем квартале.
15. Разослав чиновников для исполнения этих поручений, консулы взошли на кафедру и там, созвав народ на собрание, после обычных слов молитвы, произносимой должностными лицами перед обращением к народу, Постумий начал говорить так: «Квириты! Еще никогда, ни для одного народного собрания это торжественное моление богам не было до такой степени кстати и необходимым. Оно должно напоминать вам о тех богах, которых ваши предки постановили почитать обрядами и молитвами, а не о тех богах, которые превратными чужеземными священнодействиями подстрекают умы, охваченные как бы адским безумием, на всякие преступления и на всякие похоти. И не знаю, о чем мне умолчать и все ли мне говорить. Утаив что-нибудь, я боюсь дать место беспечности, а открыв все, боюсь внушить вам слишком много страха. Что бы ни сказал я, знайте, что я скажу слишком мало сравнительно с гнусностью и размерами дела; но мы постараемся сказать достаточно для того, чтобы вы приняли меры предосторожности. Я уверен, вы знаете, не только по слухам, но и по ночному шуму и завываниям, раздающимся по всему городу, что вакханалии уже давно распространились по всей Италии, а теперь и в самом Риме, во многих местах; но вы не знаете, в чем состоит этот культ: одни думают, что это какой-то культ богов, другие – что это дозволенные игры и увеселения и что, во всяком случае, в нем принимают участие немногие. Что касается количества участников, то если я скажу, что их оказывается много тысяч, вы тотчас ужаснетесь, если я не прибавлю, кто они и какие они люди. Это, во-первых, по большей части женщины, и в этом главная причина зла; затем весьма похожие на женщин мужчины, оскверненные и в то же время осквернители, находящиеся в состоянии исступления, обезумевшие от бессонных ночей, ночных попоек, шума и криков. Общество это еще бессильно, но силы его чрезвычайно растут и увеличиваются со дня на день. Ваши предки не хотели даже того, чтобы вы случайно самовольно собирались, кроме трех случаев: когда знамя развевалось на крепости и войско выступало из города на выборные комиции
[1168]; когда трибуны назначали собрание плебеев; когда какое-нибудь должностное лицо созывало народ. И где бы ни собирался народ, там считали необходимым присутствие законного его руководителя. А каковы, по вашему мнению, сборища, происходящие, во-первых, ночью, а во-вторых, при участии мужчин и женщин? Если вы знаете, какого возраста допускаются туда молодые люди, то вы должны не только пожалеть их, но и устыдиться за них. Ужели, квириты, вы считаете возможным сделать воинами молодых людей, давших такую присягу? Вручить оружие тем, которые приведены из этого позорного святилища? Ужели эти люди, покрытые своим и чужим позором, станут сражаться за честь ваших жен и детей?
16. Было бы, впрочем, не так важно, если бы они были расслаблены только распутством – в большинстве случаев этот позор касался бы только их самих, – если бы их руки не были запятнаны злодеяниями, а ум – преступными замыслами. Но нет: никогда в государстве не было такого великого зла, поразившего и так многих и так многое. Все, что совершено в эти годы развратного, вероломного и злодейского, знайте, что все это вышло единственно из того святилища. И пока они еще не выполнили всех преступлений, которые они поклялись совершить: нечестивое сборище ограничивается пока тем, что причиняет вред частным лицам, так как еще не достаточно сильно для того, чтобы угнетать государство. Но зло растет и распространяется с каждым днем; оно уже слишком велико, чтобы могло ограничиться опасностью для положения частного лица, оно направляется против всего государства. Если вы не примите мер, квириты, то ночное сборище может сравняться с этим дневным собранием, созванным законно консулом. Сейчас те, оставаясь отдельными лицами, боятся вас, составляющих собрание и совещающихся, но когда вы разойдетесь по своим домам и по деревням, они соберутся и станут уже совещаться одновременно о своем спасении и о вашей гибели; тогда они все вместе будут страшны для вас, каждого в отдельности. Поэтому всякий из вас должен пожелать, чтобы все его близкие были благоразумны. Если кого-нибудь увлекла в ту пучину страсть или легкомыслие, то такого человека не надо считать своим, а сторонником тех, с которыми он соединился для всякого бесчестного поступка и злодеяния. Я не вполне спокоен и относительно того, не колеблется ли и кто-нибудь из вас под влиянием этого же заблуждения, ибо нет ничего обманчивее с виду, как извращенная религия. Когда преступление прикрывается божеским велением, то душой овладевает страх, как бы, карая людские злодеяния, не оскорбить примешавшееся к ним божеское величие. Но от подобных сомнений избавляют вас бесчисленные решения понтификов, сенатские постановления и наконец ответы гаруспиков. Сколько раз во времена отцов и дедов поручали должностным лицам запрещать чужеземные священнодействия, прогонять жрецов и прорицателей с форума, из цирка и из города, отыскивать и сжигать пророческие книги, уничтожать всякий способ жертвоприношения, кроме как по римскому обычаю. В самом деле, эти мужи, опытнейшие в божеских и человеческих законах, думали, что нет ничего пагубнее для религии, как введение чужеземных обрядов вместо отеческих. Вот что считал я нужным сообщить вам в предупреждение, чтобы какой-нибудь суеверный страх не смутил ваших душ, когда вы увидите, что мы уничтожаем вакханалии и разгоняем нечестивые сборища. Все это мы совершим под покровительством и с соизволения богов; они-то, негодуя, что их божеское величие возмутительно оскверняется преступлениями и пороками, извлекли на свет из мрака этот тайный культ и пожелали открыть его не для того, чтобы он оставался безнаказанным, но для того, чтобы он подвергся каре и был уничтожен. Сенат поручил мне и моему товарищу произвести вне порядка следствие об этом деле, и мы полны решимости выполнить свои обязанности. Наблюдение за ночными караулами по городу мы поручили второстепенным должностным лицам. Справедливость требует, чтобы также и вы, где кто поставлен, ревностно исполнили данные вам приказания, что составляет ваш долг, и приложили старание, чтобы коварство злодеев не причинило какого-нибудь вреда или смуты».
