17. Затем консулы приказали прочитать сенатские постановления и назначили награду всякому, кто приведет к ним виновного или, по крайней мере, объявит имя. Если тот, о ком будет заявлено, бежит, то для таких будет назначен определенный срок суда, и если кто не отзовется на вызов после этого, тот будет осужден заочно. Если будет названо лицо, находящееся в то время вне Италии, ему дадут более продолжительный срок, на случай если он пожелает явиться для защиты своего дела. Потом издан был указ, чтобы никто ничего не продавал и не покупал с целью бегства; чтобы никто не продавал, не укрывал беглецов и ничем не помогал им.
Когда народное собрание было распущено, по всему городу распространился великий страх; и он не ограничился только стенами города или пределами римскими, но смятение началось повсюду, по всей Италии, лишь только были получены письма от друзей о сенатском постановлении, о народном собрании и об эдикте консулов. В ночь, следовавшую за днем, когда это дело было объявлено в народном собрании, у ворот были поставлены караулы, и ночные триумвиры схватили и привели назад много беглецов; был сделан донос на многих лиц, из них некоторые и мужчины и женщины кончили жизнь самоубийством. Говорили, будто более семи тысяч мужчин и женщин принимали участие в заговоре. Известно было, что главными лицами этого тайного общества были римские плебеи Марк и Гай Атинии, фалиск Луций Опитерний и кампанец Миний Церриний; от них исходили все преступления и злодеяния; они были верховными жрецами и основателями этого культа. Постарались схватить их как можно скорее; они были приведены к консулам, признали себя виновными, и приговор о них немедленно состоялся.
18. Впрочем, из города бежало так много людей, теряя право на иск и лишаясь предмета тяжбы, что преторы Тит Мений и Марк Лициний получили от сената приказание отсрочить дела на тридцать дней, пока консулы не окончат свое следствие. Вследствие этого же самого бегства в Риме никто из тех, на кого был сделан донос, не отвечал на вызов, и никого нельзя было найти, а это заставило консулов ездить по окретным рынкам, разыскивать обвиняемых и судить. Те, которые были только посвящены и на основании священной формулы, повторяя за жрецом слова, произносили клятву, заключавшую в себе гнусное обязательство участвовать во всяких преступлениях и злодеяниях, но ни над собой, ни над другими не совершили еще тех злодеяний, исполнять которые были обязаны клятвою, – оставлены были в темнице; тех же, которые были опозорены прелюбодеяниями или убийствами и запятнали себя лжесвидетельствами, подделкой печатей, подложными завещаниями и другими преступлениями, казнили. Больше было казнено, чем заключено в оковы. В той и другой категории было значительное число женщин и мужчин. Осужденных на смерть женщин передавали родственникам или тем, во власти которых они находились, чтобы те сами казнили их частным образом; если же не было подходящего исполнителя казни, то казнили их публично. Затем консулам было дано поручение уничтожить все святилища Вакха сперва в Риме, а потом по всей Италии, кроме жертвенников и статуй, освященных в древности. На будущее время сенатским постановлением запрещалось совершать вакханалии в Риме и в Италии. Если же кто-нибудь считает это служение постоянным и обязательным для себя и не может прекратить его, не насилуя своей совести и не совершив греха, тот должен заявить об этом городскому претору, который спросит по этому делу мнение сената. Если сенат в составе не менее ста членов дозволит кому это служение, то тот может совершать его, лишь бы только на священнодействии присутствовало не более пяти человек и чтобы не было ни общей кассы, ни предстоятеля священнодействий, ни жреца.
19. За этим сенатским постановлением последовало другое, состоявшееся по докладу консула Квинта Марция, о том, чтобы все дело о лицах, служивших для консулов доносчиками, представить на решение сената, когда консул Спурий Постумий, закончив следствие, вернется в Рим. Кампанца Миния Церриния решили заключить в оковы в Ардее, приказав местным властям держать его под более строгим караулом не только для того, чтобы он не убежал, но и для того, чтобы не имел возможности убить себя. Вскоре в Рим прибыл Спурий Постумий; по его докладу о награждении Публия Эбутия и Гиспалы Фецении, так как при их содействии были раскрыты вакханалии, состоялось сенатское постановление, чтобы городские квесторы выдали из государственной казны по сто тысяч ассов
[1169] каждому из них, чтобы консул вошел в переговоры с народными трибунами о внесении возможно скорее на решение плебеев предложения, предоставляющего Публию Эбутию считаться окончившим срок военной службы: он не должен более служить против своей воли и цензор не должен назначать ему казенного коня. Фецении Гиспале было предоставлено право распоряжаться своим имуществом, выходить замуж вне своего рода, выбирать себе опекуна, как будто муж даровал ей это право по завещанию, выходить замуж за свободнорожденного, не принося никакого ущерба или позора тому, кто женится на ней. Консулы и преторы, нынешние и их преемники, должны заботиться о том, чтобы эта женщина не подвергалась никаким оскорблениям и пользовалась безопасностью. Такова-де воля сената, и он считает справедливым, чтобы так было. Обо всем этом сделаны были предложения плебеям, и все было выполнено на основании сенатского постановления.
Относительно безопасности и награждения прочих доносчиков предоставлено было распорядиться консулам.
20. И уже Квинт Марций, окончив следствие в своем округе, готовился отправиться в назначенную ему провинцию Лигурию, получив для пополнения войска 3000 пехотинцев и 150 всадников римских с 5000 пехотинцев и 200 всадников латинского племени. Та же самая провинция с тем же числом пеших и конных воинов была назначена и товарищу его. Они приняли те войска, над которыми начальствовали в предшествовавшем году консулы Гай Фламиний и Марк Эмилий. Сверх того, сенатским постановлением им предписано было набрать два новых легиона, и они набрали у союзников латинского племени 20 000 пехотинцев и 800 всадников, а из римских граждан 3000 пехотинцев и 200 всадников. Все эти войска, за исключением двух легионов, решено было увести для подкрепления испанской армии. Итак, консулы, будучи сами заняты следствиями, поручили Титу Мению произвести набор. Наконец, когда следствия были окончены, Квинт Марций отправился первым против апуанских лигурийцев. Преследуя их до глубины густых лесов, служивших для них всегда убежищем и пристанищем, он попал в теснины, занятые предварительно неприятелем, и был окружен на выгодной для врагов позиции. Погибло 4000 воинов; во власть неприятеля досталось 3 знамени второго легиона, 11 знамен союзников латинского племени и много оружия, которое повсюду бросали воины, так как оно затрудняло бегство по лесным тропинкам. Лигурийцы прежде прекратили преследование, чем римляне бегство. Выбравшись из неприятельских пределов, консул тотчас разослал свое войско по мирной стране, чтобы не заметили, насколько оно уменьшилось. Впрочем, он не мог уничтожить молвы о своем поражении, ибо то ущелье, откуда лигурийцы принудили его бежать, получило название «Марциево».
