В те же дни, когда происходило освящение этих храмов, проконсул Луций Эмилий Павел праздновал триумф над лигурийцами-ингавнами. В этом триумфе несли 25 золотых венков; кроме того, не было никаких золотых и серебряных вещей; впереди колесницы вели много знатных лигурийских пленников; воинам он раздал по 300 медных ассов. Славу его триумфа еще более увеличили послы лигурийцев, явившиеся просить мира навсегда и заявлявшие, что лигурийцы решились никогда не браться за оружие иначе, как только по приказанию римлян. По повелению сената претор Квинт Фабий ответил лигурийцам, что это заявление их не ново, но для них самих весьма важно, чтобы изменился их образ мыслей соответственно этим словам; пусть они обратятся к консулам и исполнят то, что они прикажут; сенат никому, кроме консулов, не поверит, что лигурийцы честно соблюдают мир. В Лигурии был мир.
В Корсике происходила борьба с корсиканцами; во время боя претор Марк Пинарий перебил до 2000 человек, после чего они дали заложников и 100 000 фунтов воска
[1183]. Оттуда войско пошло в Сардинию и счастливо сразилось с илийцами, которые и до сих пор еще окончательно не усмирены. Карфагенянам в этом же году было возвращено 100 заложников, и римляне обещались соблюдать с ними мир не только за себя, но и за царя Масиниссу, который занимал с вооруженным отрядом спорную область.
35. Консульская провинция была спокойна. Марк Бебий, вызванный в Рим для председательствования в комициях, избрал в консулы Авла Постумия Альбина Луска и Гая Кальпурния Пизона. Вслед за тем преторами были назначены: Тиберий Семпроний Гракх, Луций Постумий Альбин, Публий Корнелий Маммула, Тиберий Минуций Молликул, Авл Гостилий Манцин и Гай Мений; все они вступили в должность в мартовские иды.
В начале этого года [180 г.], когда консулами были Авл Постумий Альбин и Гай Кальпурний Пизон, консул Авл Постумий ввел явившихся из Ближней Испании от Квинта Фульвия Флакка легата Луция Минуция и двух военных трибунов, Тита Мения и Луция Теренция Массилиота. Извещая о двух удачных сражениях, о покорности Кельтиберии, полном умиротворении провинции и о том, что войску на этот год не нужно ни жалованья, которое обыкновенно высылалось, ни подвоза хлеба, они прежде всего просили сенат воздать благодарение бессмертным богам за счастливое ведение дел, а затем позволить Квинту Фульвию, уходя из провинции, вывести оттуда войско, храброй службой которого пользовался он сам и многие преторы, бывшие до него; помимо того, это не только дóлжно сделать, оно даже необходимо: воины так упрямы, что, кажется, нет сил долее удержать их в провинции, и если их не распустят, то они уйдут оттуда без разрешения или поднимут опасный бунт, если кто-либо силою будет их удерживать.
Сенат назначил обоим консулам провинцией Лигурию. Затем преторы бросили жребий. Авлу Гостилию досталась городская претура, Тиберию Минуцию – судопроизводство между иноземцами, Публию Корнелию – Сицилия, Гаю Мению – Сардиния. Луций Постумий получил Дальнюю Испанию, Тиберий Семпроний – Ближнюю. Так как последний должен был заступить место Квинта Фульвия Флакка, то, не желая лишать провинцию старого войска, сказал:
«Луций Минуций, так как ты сообщаешь, что провинция совершенно умиротворена, то прошу тебя ответить, останутся ли, по твоему мнению, кельтиберы навсегда верными, чтобы можно было управлять этой провинцией без войска. Если же ты не можешь поручиться и не можешь сказать ничего утвердительного относительно верности варваров и если ты думаешь, что там непременно нужно войско, то советуешь ли ты наконец сенату послать в Испанию подкрепления, чтобы только выслужившие срок воины были уволены и чтобы новобранцы были смешаны со старыми воинами или, выведя из провинции все прежние легионы, набрать новые и послать их туда, хотя презрение к новобранцам может вызвать восстание даже у более кротких варваров? Покорить провинцию, по природе необузданную и склонную к мятежам, легче на словах, чем на деле. Немногие государства, как я, по крайней мере, знаю, покорились: преимущественно те, на которые наводило страх соседство наших зимних квартир, а государства же, более удаленные, и сейчас вооружены. Ввиду этого, я теперь же наперед говорю, что я согласен управлять провинцией, имея в распоряжении находящееся там теперь войско; если же Флакк выведет оттуда с собой легионы, то я для зимних квартир выберу мирные области, но не выставлю новобранцев против жесточайшего врага».
36. На предложенный вопрос легат ответил, что ни он, ни кто-либо другой не может предугадать, о чем думают или о чем будут думать кельтиберы. Итак, он не может отрицать того, что правильнее послать войско даже к покоренным варварам, так как они еще недостаточно привыкли к повиновению. Но решить, новое или старое нужно там войско, дело того, кто может знать, насколько верно кельтиберы будут соблюдать мир, и вместе с тем того, кто хорошо знает, что воины будут спокойны, если удержать их в провинции на дальнейший срок. Но если следует выводить заключение об их мнении на основании того, что они говорят между собою и что громко заявляют в ответ на речь полководца, то они открыто высказали, что они или полководца не пустят из провинции, или вместе с ним сами пойдут в Италию.
Пререкания между претором и легатом прервал доклад консулов, которые полагали, что прежде следует обеспечить их провинции, а потом уже говорить о войске претора. Консулам было назначено целиком новое войско – по два легиона римлян с соответственным числом конницы и, как всегда, с 15 000 пехоты и 800 всадников из союзников латинского племени. С этим войском им поручено было идти войною на апуанских лигурийцев. Публию Корнелию и Марку Бебию была продлена власть и приказано управлять провинциями до прихода консулов, после чего они должны были распустить находящееся в их распоряжении войско и вернуться в Рим. Затем решили вопрос о войске Тиберия Семпрония. Приказано было консулам набрать для него новый легион в 5200 пехотинцев и 400 всадников, присоединить к нему 1000 пехотинцев и 50 всадников из римлян и велеть представить союзникам латинского племени 7000 пехотинцев и 300 всадников. Решено было, чтобы с этими силами Тиберий Семпроний отправился в Ближнюю Испанию. Квинту Фульвию было разрешено, если он найдет возможным, привести с собой обратно воинов из римских граждан и союзников, отправленных в Испанию до консульства Спурия Постумия и Квинта Марция [186 г.]; кроме того, если придут подкрепления, то он может взять с собой тех, мужеством которых он воспользовался в двух битвах против кельтиберов и которые останутся за укомплектованием в двух легионах 10 400 пехотинцев и 600 всадников, а в числе союзников латинского племени 12 000 пехотинцев и 600 всадников. За удачное ведение дел Фульвием было назначено благодарственное молебствие. И прочие преторы были отправлены по своим провинциям. Квинту Фабию Бутеону была продлена власть в Галлии. Решено было, чтобы в тот год войско состояло из восьми легионов, кроме старых воинов, находившихся в области лигурийцев и ожидавших в скором времени увольнения. Даже указанное количество войска трудно было набрать вследствие мировой язвы, которая свирепствовала в Риме и Италии уже третий год.
37. Умер претор Тиберий Минуций, а через несколько времени консул Га й Кальпурний и многие другие славные мужи всех сословий. Такую смертность начали наконец считать за знамение. Верховному понтифику Гаю Сервилию было приказано изыскать средства умилостивления разгневавшихся богов, децемвирам – обратиться к Сивиллиным книгам, консулу – обещать дары и поставить позолоченные изображения Аполлону, Эскулапу и богине Здоровья
[1184], что он и исполнил. Децемвиры распорядились совершить в городе и на всех рыночных и сборных пунктах двухдневное молебствие о сохранении здоровья. Все, старше двенадцатилетнего возраста, молились с лавровыми венками на голове и с лавровыми ветвями в руках. Закралось в душу также подозрение насчет человеческого коварства. На основании сенатского постановления поручено было претору Гаю Клавдию, назначенному на место умершего Тиберия Минуция, произвести следствие об отравлениях, совершенных в городе и его окрестностях на десять миль вокруг, а далее по рыночным и сборным пунктам – Гаю Мению, прежде чем он отправится в Сардинию. Особенно внушала подозрение смерть консула; говорили, что он был умерщвлен своей женою Квартой Гостилией. По крайней мере, как только сын ее Квинт Фульвий Флакк был провозглашен консулом на место отчима, смерть Пизона начала внушать еще большие подозрения. Явились и свидетели, которые говорили, что по провозглашении консулами Альбина и Пизона, причем Флакк не был выбран на комициях, мать укоряла его в том, что, несмотря на его домогательство, ему уже третий раз отказывают в консульской должности, и прибавила, чтобы он готовился к новому домогательству: в два-де месяца она добьется того, что он будет консулом. В числе многих других свидетельств, относившихся к этому делу, при осуждении Гостилии имели вес и эти слова, оказавшиеся слишком верными по результату.
