3. В том же году была снята крыша с храма Юноны Лацинии. Цензор Квинт Фульвий Флакк строил храм Фортуны – покровительницы всадников, обещанный им в бытность его претором в Испании во время войны с кельтиберами; при этом он особенно старался о том, чтобы в Риме не было другого более обширного и роскошного храма. Полагая, что особенную красоту этому храму придаст крыша из мраморных плит, он отправился в Бруттию и там снял около половины крыши с храма Юноны, рассчитывая, что этого будет достаточно для того, чтобы покрыть сооруженный им храм. Были готовы и корабли, чтобы на них уложить и увезти эти плиты: союзники, из уважения к власти цензора, не осмелились помешать такому святотатству. Цензор вернулся в Рим, плиты выгрузили с кораблей и стали переносить к храму. Скрыть, откуда они взяты, было невозможно, хотя об этом все умалчивали. Поэтому в курии поднялся ропот; со всех сторон стали требовать, чтобы консулы сделали об этом доклад в сенате. Когда же цензор был приглашен и явился в курию, его стали поносить в лицо и отдельно каждый сенатор, и все собрание вместе еще с большим ожесточением: кричали, что ему мало было осквернить священнейший храм той страны, которого не тронули ни Пирр, ни Ганнибал; он снял с него крышу и этим обезобразил и почти разрушил его. Верхушка храма сорвана, крыша снята, и он открыт для дождей, которые сгноят его. Цензора избирают для надзора за чистотой нравов! Ему, по обычаю предков, поручают свидетельствовать ремонт зданий для общественных священнодействий и наблюдать за охраной их, а он рыскает по городам римских союзников, разрушая храмы, срывая крыши со священных зданий. Что могло бы показаться возмутительным, если бы было сделано с частными зданиями союзников, то он делает, разоряя храмы бессмертных богов; он навлекает проклятие на римский народ, строя один храм из обломков другого, как будто не везде одни и те же бессмертные боги, как будто следует почитать и украшать храмы одних богов теми вещами, что награблены из храмов других. Еще до доклада всем было ясно мнение отцов, а после доклада все стали на сторону одного мнения, что следует отправить эти плиты назад, покрыть ими крышу и принести искупительные жертвоприношения Юноне. Все религиозные обряды были исполнены в точности; плиты же, по донесению подрядчиков, взявшихся перевезти их обратно, остались на площади храма, так как ни один строитель не смог изыскать способа вернуть их на прежнее место.
4. Из преторов, отправившихся в свои провинции, Нумерий Фабий, ехавший в Ближнюю Испанию, умер в Массилии. Получив от массилийских послов известие о его смерти, сенат постановил, чтобы Публий Фурий и Гней Сервилий, ожидавшие себе преемников, бросили жребий, кому из них должна быть продлена власть и кто должен остаться правителем Ближней Испании. Жребий выпал удачно, и в провинции должен был остаться тот же Публий Фурий, под управлением которого она находилась и раньше.
Так как значительная часть лигурийских и галльских земель, после войны отошедших во власть римлян, оставалась незанятой, то сенат в том же году постановил разделить эти земли между отдельными лицами. Городской претор Авл Атилий на основании сенатского постановления выбрал для этой цели децемвирами Марка Эмилия Лепида, Гая Кассия, Тита Эбутия Парра, Гая Тремеллия, Публия Корнелия Цетега, Квинта и Луция Апулеев, Марка Цецилия, Га я Салония и Гая Мунация. При разделе римские граждане получили по десять югеров, союзники латинского племени – по три.
В то же время, когда происходили эти события, в Рим приехали послы из Этолии с целью донести о раздорах и мятежах, происходивших в их стране, и фессалийские послы – с известием о положении дел в Македонии.
5. Занятый мыслями о войне, задуманной еще при жизни отца, Персей старался привлечь к себе не только все племена, но и отдельные общины Греции: с этой целью он отправлял повсюду посольства и больше сулил, чем оказывал услуг; тем не менее он успел многих склонить на свою сторону и пользовался гораздо большим расположением, чем Евмен, хотя последнему за его благодеяния и услуги были обязаны почти все государства и очень многие влиятельные лица Греции; притом, будучи царем, он вел себя так, что подвластные ему города не пожелали бы поменяться своим положением ни с каким свободным государством. Наоборот, про Персея ходили слухи, будто он по смерти отца собственноручно убил свою жену; Апеллеса, который некогда привел в исполнение его злодейский умысел – погубить брата и находился в изгнании вследствие преследований Филиппа, желавшего наказать его за это, он вызвал к себе после смерти отца, обещая великие награды за исполнение такого важного дела, и тайно убил. Несмотря на то что Персей опозорил себя многими преступлениями как у себя на родине, так и вне своего государства, несмотря на то что за ним не знали никаких заслуг, все-таки большинство греческих государств отдавало ему предпочтение перед Евменом, который свято чтил узы родства, был как справедлив по отношению к подданным, так и щедр по отношению ко всем людям. Происходило это или потому, что все раньше наслышались о величии македонских царей и с пренебрежением смотрели на вновь возникающее царство, или потому, что жаждали переворота, или потому, что не желали попасть под власть римлян. Между тем не только в Этолии, но и в Фессалии огромные долги породили мятежи, и это зло, как заразительная болезнь, проникло тотчас по соседству и в Перребию. Получив известие о том, что фессалийцы взялись уже за оружие, сенат отправил посла Аппия Клавдия разобрать дело и успокоить волнения. Наказав главарей обеих партий, он, большею частью с согласия самих заимодавцев, облегчил долговые обязательства, возросшие от чрезмерно высоких процентов, и уплату действительного долга разложил на десять лет. Точно так же тот же Аппий уладил дела и в Перребии. В Дельфах Марцелл разобрал тяжбы этолийцев, которые в это же время ожесточенно спорили между собой и пытались окончить свои распри междоусобной войной. Видя, что обе партии ведут борьбу с безумной дерзостью, и не желая своим постановлением облегчить положение одной из них в ущерб другой, он упросил обе стороны воздержаться от войны и, забыв старое, положить конец всяким спорам. Примирение это они закрепили, взаимно обменявшись заложниками, которых по общему соглашению решено было держать в Коринфе.
6. Из Дельф, по окончании этолийского собрания, Марцелл переправился в Пелопоннес, куда назначил собрание ахейцев. Отозвавшись здесь с большой похвалой об ахейском племени за точное исполнение старинного постановления о недопущении в пределы Ахайи македонских царей, он тем самым обнаружил ненависть римлян к Персею. Чтобы эта ненависть проявилась еще скорее, Евмен лично прибыл в Рим с запиской, которую он составил, собрав подробные сведения о приготовлениях македонского царя к войне. В то же время отправлены были в Македонию пять послов к царю для ознакомления с положением дел. Им же было поведано заехать в Александрию с целью возобновить дружбу с Птолемеем
[1206]. Послами были следующие лица: Гай Валерий, Гней Лутаций Церкон, Квинт Бебий Сулька, Марк Корнелий Маммула и Марк Цецилий Дентр. Тогда же прибыли в Рим и послы царя Антиоха, с Аполлонием во главе. Явившись в сенат, он стал прежде всего извиняться за царя, который по многим уважительным причинам прислал дань позже установленного срока; теперь-де он привез все деньги сполна и просит о снисхождении к царю только за опоздание. Кроме дани, он привез в подарок золотые сосуды, весом в 500 фунтов. Антиох просит, чтобы римский народ возобновил с ним дружественный союз, заключенный с его отцом, и отдал ему приказания, какие следует давать доброму и верному союзнику-царю; он обещает не уклоняться ни от какой обязанности; в бытность его в Риме сенат сделал ему столько добра, римская молодежь обращалась с ним так предупредительно, что люди всех сословий смотрели на него как на царя, а не как на заложника. Послам сенат дал благосклонный ответ и поручил городскому претору Авлу Атилию возобновить с Антиохом союз, существовавший при его отце. Привезенную дань приняли городские квесторы, а золотые сосуды – цензоры, и им было поручено поместить их в том храме, в каком они найдут наиболее удобным. Послу был отправлен подарок в 100 000 ассов, отведено даровое помещение для жилья и назначены деньги на содержание во все время пребыванья его в Италии. Римские послы, бывшие в Сирии, донесли сенату о том, что Аполлоний в величайшем почете у царя и очень расположен к римскому народу.
