35. Когда Спурий окончил свою речь, консул, осыпав его похвалами, повел его из народного собрания в сенат; здесь он тоже получил благодарность по постановлению сената, а военные трибуны назначили его за его доблесть центурионом первого манипула в первом легионе. Остальные центурионы, отказавшись от апелляции, покорно стали являться на призыв трибунов.
Чтобы дать возможность должностным лицам поскорее уехать в провинции, Латинские праздники назначили в июньские календы; по окончании их претор Гай Лукреций ухал в Брундизий, отправив наперед туда все необходимое для флота. Претору Гаю Сульпицию Гальбе было поручено сформировать, кроме войск, набранных консулами, еще четыре городских легиона с установленным количеством пехотинцев и всадников и выбрать из числа сенаторов четырех военных трибунов для командования ими. Кроме того, он должен был потребовать от союзников латинского племени 15 000 пехотинцев и 1200 всадников. Это войско должно быть готовым к выступлению туда, куда его найдет нужным послать сенат. По просьбе консула Публия Лициния к его войску, составленному из граждан и союзников, были добавлены вспомогательные отряды: 2000 лигурийцев, критские стрелки (неизвестно, какое количество прислали критяне, когда у них потребовали вспомогательных войск), а также нумидийские всадники и слоны. С этой целью к Масиниссе и карфагенянам римляне отправили послами Луция Постумия Альбина, Квинта Теренция Куллеона и Гая Абурия. И на Крит также решено было отправить трех послов – Авла Постумия Альбина, Гая Децимия и Авла Лициния Нерву.
36. В то же время в Рим прибыли послы царя Персея. Так как война с их царем и с македонянами была уже решена сенатом и повелена народом, то не признали возможным впустить их в город. Введенные в сенат в храме Беллоны, они держали такую речь: царь Персей удивлен, зачем переправились римские войска в Македонию; он готов дать, какое будет угодно сенату, удовлетворение за все обиды, причиненные, по мнению римлян, их союзникам, если только сенат согласится отозвать эти войска назад. Здесь же в сенате был и Спурий Карвилий, нарочито на этот случай присланный из Греции Гнеем Сицинием. Он стал уличать послов в том, что македоняне взяли приступом Перребий и захватили несколько фессалийских городов, и говорил о замыслах и приготовлениях царя. Сенат потребовал от послов ответы на эти обвинения; так как они затруднялись ответить, ссылаясь на то, что им не дано более никаких поручений, то сенат велел им передать царю, что в скором времени в Македонии будет консул Публий Лициний с войском; если царь намерен дать удовлетворение римлянам, то пусть к нему отправит послов, а присылать их в Рим нет более нужды: никому из них не будет разрешен проезд через Италию. С таким ответом послы были отпущены. Консулу Публию Лицинию поручено было приказать им в течение одиннадцати дней покинуть Италию и послать Спурия Карвилия наблюдать за ними, пока они не сядут на корабль. Вот что произошло в Риме еще до отъезда консулов в провинцию. Между тем претор Гней Сициний, посланный еще до оставления своей должности к флоту и войскам в Брундизий, переправив 5000 пехоты и 300 всадников в Эпир, расположился лагерем в области аполлонийцев, близ Нимфея. Отсюда он отрядил трибунов с 2000 воинами занять крепостцы дассаретов и иллирийцев, которые сами просили прислать им гарнизоны, с целью обезопасить себя таким образом от нападения своих соседей-македонян.
37. Несколько дней спустя на остров Коркиру приехали с 1000 пехотинцев отправленные в Грецию в качестве послов Квинт Марций, Авл Атилий, Публий и Сервий Корнелии Лентулы и Луций Децимий. Здесь они разделили между собой и области, какие каждый из них должен был посетить, и воинов. Децимий был послан к Гентию, царю иллирийцев, с поручением, если он имеет какое-нибудь уважение к дружбе с римлянами, попытаться склонить его и к союзу с римским народом для предстоящей войны. Лентулы были отправлены на Кефаллению, чтобы отсюда переправиться в Пелопоннес и до наступления зимы побывать во всех государствах, лежащих на западном берегу. Марций и Атилий должны были посетить Эпир, Этолию и Фессалию, заехать отсюда в Беотию и на остров Эвбею, а затем в Пелопоннес, где они условились встретиться с Лентулами. Прежде чем послы разъехались с Коркиры, от Персея было получено письмо, в котором он спрашивал, по какой причине римляне переправляют свои войска в Грецию и занимают греческие города. Письменно ответить ему на это не сочли нужным, сказали только гонцу, привезшему письмо, что римляне делают это для защиты самих городов. Посещая государства Пелопоннеса, Лентулы одинаково призывали все без различия общины помочь римлянам в войне с Персеем с той же готовностью и добросовестностью, с какой они помогали сперва в войнах с Филиппом, а затем с Антиохом. Вследствие этого на собраниях ахейцев слышался ропот: они негодовали на то, что римляне уравняли их с мессенцами и элейцами, между тем как они с самого начала Македонской войны делали для римлян все и в войне с Филиппом были врагами македонян, а мессенцы и элейцы воевали против них, помогая их врагу Антиоху, и будучи же недавно присоединены к Ахейскому союзу, жаловались на то, что римляне отдали их победителям ахейцам, как бы в награду за войну.
38. Марций и Атилий, прибыв в Гитаны, город Эпира, находящийся на расстоянии десять тысяч шагов от моря, и созвав собрание эпирцев, были выслушаны ими при всеобщем одобрении и отрядили в страну орестов четыреста молодых людей для охраны свободы, предоставленной сенатом македонянам. Затем они отправились дальше – в Этолию, где пробыли несколько дней, ожидая избрания другого претора вместо умершего, а когда был избран Ликиск, державший, как было известно, сторону римлян, Марций с Атилием перешли в Фессалию. Туда прибыли послы акарнанцев и беотийские изгнанники. Первым было предложено сообщить своим согражданам, что им представляется случай загладить все то, в чем они, соблазнившись обещаниями царей, провинились перед римлянами сначала во время войны с Филиппом, затем – с Антиохом; если они, несмотря на свои дурные поступки, добились милости римского народа, то своими заслугами могут добиться и щедрости его. Беотийцам поставили в упрек союз, заключенный ими с Персеем. Когда же они сваливали всю вину на Исмения, главу другой партии, и говорили, что в это дело были вовлечены некоторые государства, державшиеся другого мнения, Марций ответил, что все это вскоре обнаружится, так как римляне представят каждому государству возможность решить свою судьбу. Собрание фессалийцев происходило в Ларисе. Здесь они имели удобный случай выразить свою признательность римлянам за дарованную свободу, равным образом и римские послы – фессалийскому племени за деятельную помощь, полученную от них сперва во время войны с Филиппом, а позднее – с Антиохом. Это обоюдное упоминание заслуг побудило толпу решить все вопросы в смысле, желательном для римлян.
По окончании этого собрания пришли послы от царя Персея, надеясь больше всего на частные дружеские отношения, которые Персей поддерживал с Марцием, унаследовав их от отца своего. Начав с упоминания об этой тесной дружбе, послы просили, чтобы Марций дал возможность царю явиться для переговоров с ним. На это Марций возразил, что он слышал от своего отца о дружбе и гостеприимстве с Филиппом и, хорошо помня об этих добрых отношениях, принял на себя обязанности посла; он не откладывал бы переговоров, если бы был вполне здоров; впрочем теперь, при первой возможности, он придет к реке Пеней, к тому месту, где находится переправа из Гомолия
[1216] в Дий, отправив предварительно людей сообщить об этом царю.
