42. А когда я оттуда двинулся далее, чтобы побывать в Ларисе, Антроне и Птелее, то, находясь вблизи Дельф, отправился в этот город с намерением принести жертву и выполнить давно уже данные обеты. Чтобы усилить обвинение против меня, прибавляют, что я явился туда с войском; разумеется, для того, чтобы овладевать городами и вводить гарнизоны в крепости, как я теперь жалуюсь на такой образ действий с вашей стороны. Созовите на совет те греческие государства, через которые я шел, и если кто-нибудь из них пожалуется на какую-либо несправедливость со стороны какого-нибудь моего воина, то я не стану протестовать против предположения, будто я, под предлогом жертвоприношения, имел другое намерение. Далее, мы послали подкрепления этолийцам и византийцам, а с беотийцами заключили дружественный союз. Как бы то ни было, но об этом я не только сообщал через моих послов, но даже неоднократно получал за подобные поступки прощение от вашего сената, где моими судьями были некоторые и не такие справедливые люди, как ты, Квинт Марций, в котором я встретил унаследованного от отца друга и гостеприимца. Но в это время не прибыл еще в Рим обвинитель Евмен, с целью своей клеветой и извращением истины бросить тень подозрения и возбудить ненависть против меня, а также попытаться убедить вас в том, что, пока будет существовать Македония, Греция не может пользоваться дарованной вами свободой. Явление это будет повторяться: вскоре найдется кто-нибудь такой, кто станет доказывать, что напрасно оттеснили Антиоха по ту сторону горного хребта Тавр и что гораздо опаснее Антиоха оказался для Азии Евмен; ваши союзники не могут успокоиться, пока столица его находится в Пергаме; это крепость, сооруженная над столицами соседних государств. Я уверен, Квинт Марций и Авл Атилий, что поставленное вами мне на вид или сказанное мною в свое оправдание будет понято соответственно настроению слушателей, и не столько важно то, что и с каким намерением я сделал, сколько то, как вы посмотрите на все случившееся. Я сознаю, что заведомо я ни в чем не провинился, а если и погрешил в чем-либо по необдуманности, то все это легко можно исправить и загладить теперь, после ваших указаний. По крайней мере я не совершил ничего непоправимого и вообще ничего такого, за что следовало бы мстить мне войною; или без основания распространилась между народами слава о вашей снисходительности и вашей серьезности, если вы беретесь за оружие и идете войной против союзных царей из-за таких причин, которые едва ли заслуживают жалобы и обвинения».
43. Марций, одобрительно выслушав ответ Персея, предложил ему отправить послов в Рим, так как признавал необходимым испробовать все средства и не пренебрегать хотя бы слабой надеждой на благоприятный исход дела. Затем состоялось совещание по поводу того, каким образом обеспечить безопасность послов во время путешествия. Хотя для этой цели необходимо было просить перемирия и хотя Марций желал этого и, вступая в переговоры, это именно и имел в виду, однако он согласился на просьбу Персея с трудом и лишь в виде большого одолжения. Перемирие было необходимо для римлян, так как в то время они ничего еще как следует не подготовили для войны – ни войска, ни вождя, между тем как Персей, если бы только его не ослепила ни на чем не основанная надежда на мир, при полной своей боевой готовности легко мог открыть военные действия в самое удобное для него и неблагоприятное для врагов время.
Тотчас по окончании переговоров римские послы, заручившись обещанием, что перемирие состоится, отправились в Беотию. Там уже начались волнения, так как некоторые из союзных народов, узнав о намерении римских послов выяснить, какому народу особенно не нравилось заключение союза с царем, отказались от участия в общем собрании беотийцев. Прежде всего их встретили еще на пути херонейские послы, затем фиванские, уверяя, что они не участвовали в собрании, в котором был заключен союз. Римляне, не дав никакого ответа, пригласили их следовать за собой в Халкиду. В Фивах возникло сильное напряжение из спора по другому вопросу. Партия беотийцев, побежденная на собрании для выбора беотарха, желая отомстить за нанесенную обиду, собрала большую толпу народа в Фивах и составила постановление не принимать в города беотархов. Тогда все изгнанники удалились в Феспии, где были беспрепятственно приняты; отсюда, вследствие наступившей уже перемены в настроении умов, они вызваны были обратно в Фивы и тут составили постановление, чтобы те двенадцать, которые созвали собрание, будучи частными лицами, были наказаны изгнанием. После этого новый претор, а именно Исмений, знатный и влиятельный человек, провел постановление, которым они заочно были приговорены к смертной казни. Осужденные бежали в Халкиду, а оттуда в Ларису к римлянам и тут выставили Исмения главным виновником заключения союза с Персеем. Из этого спора возникла борьба партий. Тем не менее к римлянам явились послы от обеих партий, а также изгнанники и обвинители Исмения и сам Исмений.
44. По прибытии послов в Халкиду власти разных городов, каждый по своему собственному решению, что особенно было приятно римлянам, уничтожили союз с Персеем и стали присоединяться к ним; Исмений считал справедливым, чтобы весь беотийский народ отдался под покровительство римлян. Из-за этого возник сильный спор, причем Исмений был бы убит изгнанниками и их приверженцами, если бы не бежал на трибунал послов. Даже в самих Фивах, столице Беотии, происходило большое волнение, так как одни склоняли граждан на сторону царя, другие – на сторону римлян; сюда явилась даже толпа народа из Коронеи и Галиарта, чтобы отстаивать постановление касательно союза с царем. Но благодаря твердости знатнейших граждан, указывавших народу, в подтверждение могущества и счастья Римского государства, на поражение Филиппа и Антиоха, толпа уступила, и решено было уничтожить союз с царем; вместе с тем те граждане, которые предложили заключить дружественный союз, отправлены были в Халкиду с целью дать удовлетворение римским послам и в то же время препоручить государство их защите. Марций и Атилий с удовольствием выслушали фиванцев и посоветовали как им, так и каждому народу отдельно отправить послов в Рим для возобновления дружественного союза; но прежде всего предложили возвратить изгнанников и собственным приговором осудили тех, которые посоветовали заключить союз с царем. Расторгнув таким образом Беотийский союз, чего они преимущественно и добивались, послы, вызвав в Халкиду Сервия Корнелия, отправились в Пелопоннес. Собрание для них состоялось в Аргосе; [обе стороны легко пришли к соглашению]: послы потребовали от ахейцев только одного – представить им тысячу воинов. Получив требуемое количество воинов, Марций и Атилий отправили их для защиты Халкиды на все время, пока римское войско переправится в Грецию. По окончании всех своих дел в Греции Марций и Атилий в начале зимы возвратились в Рим.
45. Примерно в то же время оттуда отправлено было посольство в Азии и на окрестные острова. Послов было трое: Тиберий Клавдий, Спурий Постумий и Марк Юний. Они разъезжали повсюду и уговаривали союзников принять сторону римлян в войне против Персея, и чем значительнее было государство, тем настойчивее добивались они его содействия в том предположении, что меньшие государства последуют примеру более могущественных. Наиболее влиятельными во всех отношениях считали родосцев, так как они, располагая флотом в сорок кораблей, сооруженными по совету Гегеселоха, могли оказать существенную помощь не только одним своим благорасположением, но и своими военными силами. Занимая высшую должность, именуемую у них притания
[1218], он частыми речами привел родосцев к тому, что они, отказавшись от расчета на поддержку царей, неосновательность которого они неоднократно испытали, стояли за союз с римлянами как единственный в мире, на прочность которого можно было положиться благодаря могуществу и постоянству этого народа. Гегеселох говорил, что предстоит война с Персеем; для ведения ее римляне наверно потребуют такой же вооруженный флот, какой они недавно видели во время войны с Антиохом и раньше в войне с Филиппом; спешное же вооружение флота в такое время, когда его необходимо будет уже отправлять, поставит родосцев в затруднительное положение, если они теперь не приступят к починке кораблей и снабжению их моряками. И выполнить это следует тем старательнее, чтобы на деле опровергнуть обвинения, предъявленные Евменом. Родосцы, побужденные этими увещаниями, показали прибывшим римским послам вполне вооруженный флот из сорока кораблей и тем самым доказали, что они не выжидали приглашения. Таким образом, и это посольство много способствовало доброжелательному настроению умов в азиатских государствах. Только один Децимий возвратился в Рим без всякого результата и притом еще опозоренный подозрением в получении денег от иллирийских царьков.
