53. Если в продолжение всей его речи довольно часто слышались одобрительные клики, то теперь, при последних словах, раздавались громкие голоса одновременно негодования и угроз, а некоторые требовали, чтобы царь был мужественным; поэтому Персей закончил свою речь, и так как по слухам было известно, что римляне двинулись уже из Нимфея, то отдал приказание всем быть готовыми к выступлению. Затем, распустив собрание, он удалился, чтобы выслушать посольства от разных областей Македонии. А явились они все с тем, чтобы предложить доставлять, по мере сил и возможности, деньги и провиант, необходимые для ведения войны. Всем им была выражена благодарность, но предложенная помощь не была принята, и заявлено, что вполне достаточно царских запасов. Однако приказано было только поставить подводы для перевозки метательных орудий и заготовленных в огромном количестве метательных снарядов, а равно и других военных принадлежностей.
Затем царь выступил со всем войском, направляясь в Эордею, где и расположился лагерем у так называемого Бегорритского озера, а на следующий день ушел вперед в Элимею, до реки Галиакмон. Отсюда, перейдя по тесному ущелью через Камбунийские горы, он спустился к Азору, Пифею и Долихе, именуемым жителями Трехградьем. Эти три города несколько медлили со сдачей, так как дали жителям Ларисы заложников, но, побужденные страхом перед настоящей опасностью, покорились. Персей обошелся с ними милостиво, нисколько не сомневаясь, что и перребы сделают то же самое; и действительно, тотчас по прибытии он занял их город без малейшей задержки со стороны жителей. Город Киретии пришлось брать приступом, причем в первый день, после жаркой стычки около городских ворот, Персей был отбит, но на другой день, когда он подступил со всеми силами, все изъявили покорность до наступления ночи.
54. Жители ближайшего за тем города Мил, так сильно укрепленного, что надежда на неприступность делала их слишком надменными, не удовлетворились тем, что заперли ворота перед царем, но даже позволили себе дерзко бранить царя и македонян. Обстоятельство это, с одной стороны, сильно раздражало македонян при штурме, с другой – воспламеняло осажденных к более храброй обороне, так как им нельзя было рассчитывать на пощаду. При таком положении дел в течение трех дней с огромным воодушевлением обеих сторон одни штурмовали, другие защищались. Македоняне благодаря своей многочисленности легко могли чередоваться в битве, между тем как горожане, день и ночь без отдыха защищая стены, изнурены были от ран и бессонных ночей, а также и от постоянного напряжения. На четвертый день, когда со всех сторон начали приставлять к стенам лестницы и штурмовать ворота все с большей и большей яростью, горожане, прогнанные со стен, бросились защищать ворота и тут сделали внезапную вылазку против неприятелей. Но так как это было следствием скорее необдуманной злобы, чем действительной уверенности в своих силах, то немногочисленные и притом утомленные защитники были отброшены свежими силами штурмующих и, обратившись в бегство, впустили неприятелей в город через открытые ворота. Таким образом, город был взят и разграблен, свободные граждане, уцелевшие от резни, были проданы в рабство. Разрушив большую часть этого города и опустошив его огнем, Персей двинулся вперед и направился к Фаланне, а оттуда на следующий день к Гиртону. Узнав, что Тит Минуций Руф и фессалийский претор Гиппий вступили в этот город с гарнизоном, он прошел мимо, даже не попытавшись штурмовать его, и быстро занял Элатию и Гонн, так как жители были поражены его внезапным появлением. Оба города расположены в ущелье, через которое идет дорога в Темпейскую долину, особенно Гонн. Вследствие этого Персей оставил в этом городе сильный гарнизон из пехоты и конницы и вдобавок укрепил его тройным рвом и валом. Сам же, дойдя до Сикурия, решил ожидать тут прибытия неприятелей; в то же время войску приказано было добывать хлеб повсюду в смежных неприятельских владениях, ибо Сикурий расположен у подошвы горы Оссы: перед южным склоном ее расстилаются равнины Фессалии, а позади – Македония и Магнесия. К этим благоприятным условиям присоединяется еще весьма здоровое местоположение и обилие проточной воды, так как в окрестностях находится много родников.
55. Римский консул, Публий Лициний, направлявшийся в то же самое время с войском в Фессалию, шел сначала очень удобным путем через Эпир, но когда перешел в Афаманию, отличающуюся неровной и почти непроходимой почвой, то с большими затруднениями едва дошел небольшими переходами до Гомф; и если бы в то время как консул вел недавно набранное войско, и люди, и лошади его были сильно измучены, Персей загородил ему путь со свежим войском, готовым к битве, в удобном месте и в удобную минуту, то римлянам пришлось бы понести большие потери, чего не отрицают и они сами. Когда же они беспрепятственно пришли в Гомфы, то к радости по поводу благополучного перехода через опасное ущелье присоединилось презрение к неприятелям, так мало понимавшим свои собственные выгоды. Совершив надлежащим образом жертвоприношение и раздав воинам хлеб, консул остановился здесь на несколько дней, чтобы дать отдых вьючным животным и людям; когда же узнал, что македоняне в беспорядке бродят по Фессалии и опустошают поля союзников, то повел достаточно уже отдохнувшее войско к Ларисе. Находясь на расстоянии трех миль от Трехградья, известного как Скейского, он расположился лагерем на реке Пеней. В это же время пристал к Халкиде со своими кораблями Евмен с братьями Атталом и Афинеем, оставив третьего, по имени Филетер, в Пергаме для защиты государства. Из Халкиды Евмен вместе с Атталом прибыл к консулу с 4000 пехотинцев и 1000 всадников; в Халкиде было оставлено 2000 пехотинцев под начальством Афинея. Сюда же явились к римлянам от всех народов Греции вспомогательные войска, большинство которых по своей малочисленности предано забвению. Аполлонийцы прислали 300 всадников и 100 пехотинцев. От этолийцев прибыл почти отряд всадников – столько прибыло их от всего племени; фессалийцев, от которых ждали всей конницы, было в римском лагере не более 300 всадников. Ахейцы дали до 1500 человек из своей молодежи, преимущественно в критском вооружении.
56. Около того же времени претор Гай Лукреций, под начальством которого находился флот, стоявший у Кефаллении, приказал брату своему Марку Лукрецию обогнуть с флотом мыс Малею и направиться в Халкиду, а сам сел на триеру и отправился в Коринфский залив, чтобы предупредить события в Беотии. Морское путешествие вследствие слабого здоровья претора совершалось весьма медленно. Тем времен Марк Лукреций, узнав по прибытии в Халкиду, что Галиарт осажден Публием Лентулом, отправил туда гонца с приказом от имени претора снять осаду. Легат Публий Лентул снял осаду, которую он затеял совместно с беотийским отрядом, державшим сторону римлян. Снятие этой осады дало возможность начать другую: ибо Марк Лукреций тотчас же окружил Галиарт моряками, численностью в 10 000 человек, и сверх того двумя тысячами воинов царя Евмена, находившимися под начальством Афинея. Когда они уже приготовлялись к приступу, прибыл из Креусы претор. Почти в то же время прибыли в Халкиду и корабли союзников: две пунийские пентеры, две триеры из Геркалеи Понтийской, четыре из Халкедона, столько же с Самоса и пять тетраер с Родоса; но так как на море не было никаких военных действий, то претор отправил назад корабли к союзникам. По завоевании Алопа и после штурма Ларисы, известной под именем Кремаста, прибыл в Халкиду со своими кораблями и Квинт Марций.
