В то же время Персей, заслышав о приближении неприятеля, но не зная, по какому пути он двинется, решил занять все ущелья вооруженными отрядами. На хребет Камбунийских гор, называемых у них Волустанскими, он отправил под начальством Асклепиодота 10 000 легковооруженных юношей; Гиппий с отрядом в 12 000 македонян получил приказание занять ущелье около укрепления над Аскуридским болотом – это место носит название Лапатунт. Сам Персей с остальным войском сначала стоял лагерем около Дия; затем, как бы растерявшись и не зная, на что решиться, он быстро переходил со своей легковооруженной конницей от Дия по морскому берегу то в Гераклей
[1231], то в Филу и оттуда по той же дороге возвращался в Дий.
3. Между тем консул остановился на мысли вести войско тем ущельем, где, как мы сказали выше, возле Оттолоба находился лагерь царя. Однако он решил послать вперед 4000 воинов занять предварительно наиболее выгодные позиции; начальниками этого отряда назначены были Марк Клавдий и Квинт Марций, сын консула. Немедленно следовало за ними и все войско. Но дорога была до такой степени крута, обрывиста и неровна, что высланный вперед отряд легковооруженных воинов, с трудом пройдя в два дня пятнадцать тысяч шагов, расположился лагерем на отдых; занятое им место называется Диер. Пройдя на следующий день еще семь миль и заняв возвышенность невдалеке от неприятельского лагеря, они отправили к консулу вестника сказать, что достигли неприятеля и расположились в месте, безопасном и удобном во всех отношениях; пусть консул как можно скорее спешит к ним. В то время когда консул был озабочен трудностью пути, по которому шел, и опасался за участь немногих лиц, посланных им вперед между неприятельскими постами, у Аскуридского болота его встретил вестник. Вследствие этого у консула прибавилось уверенности в своих силах, и, соединив войска, он приблизил лагерь к занимаемому отрядом легковооруженных холму, где местоположение представляло наиболее удобств. Глазам римлян представлялся не только неприятельский лагерь, отстоявший несколько более чем на тысячу шагов, но и вся местность, прилегающая к городам Дию и Филе, а также и берег моря, благодаря открывавшемуся на далекое пространство виду в даль с такой высокой горной вершины. Это обстоятельство воодушевило воинов, особенно когда они увидели так близко всю силу, которая должна была решить войну, все войско царя и неприятельскую страну. Поэтому, когда воины, воодушевившись, стали просить консула немедленно вести их к неприятельскому лагерю, он дал им один день на отдых, так как они были утомлены трудностью пути. На третий день консул, оставив часть войска для охраны лагеря, двинулся против неприятеля.
4. Персей незадолго перед тем послал Гиппия для защиты прохода; последний, заметив на холме римский лагерь, подготовил своих воинов к предстоящей битве и вышел навстречу наступавшему отряду консула. И римляне вышли на битву налегке, и у неприятелей войско состояло из легковооруженных, что было особенно удобно для начала борьбы. Поэтому и римляне, и неприятели немедленно после встречи начали бросать друг в друга стрелы. Вследствие этого беспорядочного нападения та и другая сторона потерпели и нанесли много ран, но убитых было немного. Раздраженные этой стычкой, противники на следующий день выступили в большем количестве и с бóльшим ожесточением, и произошло бы решительное сражение, если бы было достаточно места для того, чтобы развернуть строй, но на вершине горы, клинообразно суживающейся кверху, спереди едва было достаточно места для помещения трех рядов войска. Поэтому не многие принимали участие в сражении, остальная масса воинов, особенно тяжеловооруженные, оставались зрителями битвы. Легковооруженные имели еще возможность забегать вперед по извилинам горного хребта и на флангах, в удобной или неудобной местности, и завязывать битву с легковооруженными неприятелями. В этот день было больше раненых, чем убитых. Ночь прекратила сражение.
На третий день римский главнокомандующий не знал, что делать: нельзя было ни оставаться на бесплодной горной вершине, ни отступить без позора для себя и далее без опасности, в том случае если при его отступлении с возвышенностей станет теснить его неприятель. Ничего другого не оставалось, как только исправить отважную попытку упорной смелостью, которая иногда в результате оказывается благоразумной. По крайней мере, римляне зашли так далеко, что если бы консул имел врага, подобного древним македонским царям, то мог бы понести большое поражение. Но Персей, разъезжая со своими всадниками по морскому берегу около Дия и слыша почти за двенадцать миль крик и шум сражающихся, не увеличивал, однако, своего войска, посылая на место утомленных боем свежих воинов, и сам не принимал участия в битве, что было весьма важно. Между тем римский главнокомандующий, имея более шестидесяти лет от роду и будучи очень тучным, сам усердно исполнял все обязанности военной службы. Доблестно выдержал он до конца свое решительное предприятие: оставив Попилия охранять вершину горы, он, с целью пройти через недоступные местности, послал вперед людей очистить путь, а Атталу и Мисагену с их вспомогательным войском из их соотечественников приказал служить прикрытием для тех, которые открывали путь через горное ущелье; сам же, имея впереди себя конницу и обоз, со своими легионами замыкал шествие.
5. Невероятного труда стоило римлянам спуститься с гор: падал вьючный скот и поклажа. Едва прошли они четыре тысячи шагов, как стали мечтать возвратиться, если бы только это было возможно, той же дорогой, по которой они пришли сюда. Слоны производили почти такое же смятение в отряде, какое бывает при приближении неприятелей: лишь только они достигли непроходимых мест, как, сбросив погонщиков, своим пронзительным криком стали наводить величайший ужас, особенно на лошадей, пока не нашли способа переправить их. Определив уклон крутизны, внизу ее вбивали в землю два толстых бревна на расстоянии одно от другого немного более ширины животного; на эти бревна укладывали поперечные брусья, по тридцать футов длиной, сверху насыпали земли, и таким образом получался мост. Затем внизу на небольшом расстоянии устраивался другой подобный же мост, затем третий и так далее по порядку в тех местах, где были обрывистые скалы. По твердой земле шел слон на мост; прежде чем он доходил до конца моста, столбы подрубались, мост рушился и заставлял слона постепенно скатываться вплоть до того места, где начинался второй мост. Одни слоны спускались стоя, а другие скатывались, присев на задние ноги. Всякий раз, как слоны вступали на поверхность следующего моста, они снова, при помощи такого же разрушения нижней части моста, скатывались вниз, пока не достигали более ровной местности.
В этот день римляне прошли немного более семи миль; наименьшее пространство они прошли на ногах; по большей части они скатывались вниз вместе с оружием и другими тяжестями и только со всевозможными затруднениями двигались вперед, так что даже предводитель и виновник настоящего пути не скрывал, что с небольшим отрядом неприятелю можно было бы истребить все римское войско. Ночью пришли к небольшой равнине; едва добравшись наконец сверх ожидания до места, на котором можно было твердо стоять, они не имели достаточно времени осмотреть, до какой степени эта замкнутая со всех сторон местность была опасна. И на следующий день необходимо было в такой глубокой долине ждать Попилия и оставленное вместе с ним войско; хотя этому отряду ниоткуда не угрожал неприятель, однако неровная местность представляла для него тоже очень большие неудобства. На третий день, соединив войска, двинулись через ущелье, которое туземные жители называют Каллипевк. Затем на четвертый день римляне спустились на равнину через такие же недоступные места, но, благодаря привычке, с большею опытностью и с оживившимися надеждами, так как неприятель нигде не показывался, и они, кроме того, приближались к морю и расположились лагерем между Гераклеем и Либетром. Большая часть пехоты занимала холмы, но захватила и часть равнины, где должны были расположиться всадники.
